"Я шестой из семи детей в семье. Семья небогатая и, если так можно выразиться, неродовитая. Отец - простой служащий, мать - домохозяйка. За спиной у меня никто никогда не стоял, рассчитывать мог только на себя, на свои силы и способности. С детских лет я знал цену труда и цену куска хлеба. Знал нужды простых людей, с которыми мы жили бок о бок".
Тогда были все бедны. По рассказам бывших школьных товарищей Каримова, в его родительском доме - земляные полы, керосиновые лампы, печки-буржуйки. Из мебели разве что дощатый стол, за которым готовили уроки, и уж совсем роскошь - этажерка с книгами.
В шифоньерах нужды не было: вся одежда та, что на себе. Школу Каримов окончил в Самарканде. Школа носит имя Пушкина. Я посетил ее. Обыкновенное небольшое типовое двухэтажное здание.
Примечательно только то, что она находится через дорогу от великолепного памятника средневековой архитектуры, одной из узбекских национальных святынь Биби-Ханым - грандиозной соборной мечети Эмира Тимура, богато украшенной изразцами, резным мрамором, росписями.
Старшая сестра одного из школьных друзей Каримова, живущая сейчас в Израиле, вспоминает: "Чем выделялся этот мальчик среди ребят его класса? Сразу даже не отвечу. Пожалуй, большей серьезностью, основательностью. Обладал хорошими способностями и отличной памятью. Ислам и мой брат занимались на отлично и ходили в несколько кружков: моделестроения, шахматный".
В школе хотели создать музей, посвященный Каримову, но он запретил.
Однако в связи с тем, что здесь за несколько лет до Каримова учился будущий известный ученый-химик академик В.Коптюг, появился повод для организации музея школьной славы. Три фотографии Каримова - вот и все экспонаты, касающиеся президента. На одной он во втором классе. Бедно одетый мальчик среди таких же мальчишек и девчонок. Другая фотография - 9-й класс, будущий президент с товарищами мастерит авиамодель. И выпускная фотография. Парень как парень, ничего особенного. Правда, фотография его больше, чем у других. Он один из двух выпускников, окончивших школу с золотой медалью. На мою просьбу рассказать что-нибудь примечательное о школьных годах Каримова учительница, ответственная за школьный музей, заметила: "Ислам Абдуганиевич убедительно просил не делать этого".
Каримов рассказывал сам: "Сколько я себя помню, любил учиться, докапываться до сути. Учеба мне всегда доставляла удовольствие, радость от того, что узнаю что-то новое. В молодости у меня была цель добиться такого совершенства в своей профессии, чтобы люди говорили: да, этот человек знаток своего дела, это мастер". Каримов улыбнулся, что-то вспоминая, и добавил: "Пожалуй, самое сильное впечатление студенческих лет у меня связано с Ташкентским институтом народного хозяйства, который я окончил по системе вечернего обучения. Я сдавал там бухгалтерский учет три раза. Два раза уходил с экзамена сам, извинившись перед преподавателем. Меня самого не устраивали мои знания".
В 1960 г. Каримов окончил факультет машиностроения Среднеазиатского политехнического института по специальности инженер-механик.
После окончания института в 1960-1966 гг. работал на заводе "Ташсельмаш" и авиационном заводе (Ташкентское авиационное производственное объединение) сначала помощником мастера, затем мастером, ведущим инженером-конструктором. В 1964 г. вступил в КПСС. С 1966 г. - в Госплане республики, где прошел все служебные ступени вплоть до первого заместителя председателя Госплана. В 1983 г. И.Каримов назначен министром финансов, в 1986-м - председателем Госплана и одновременно заместителем председателя правительства республики.
Из когорты технократов
Один из московских биографов Каримова пишет: "Получить первый в жизни партийный пост первого секретаря обкома ему помогли его решительность и умение точно оценить ситуацию. На одном из заседаний бюро ЦК КП Узбекистана он, тогда еще председатель Госплана, выступил с критикой руководства Кашкадарьинской области, не справлявшегося с плановыми заданиями по сбору хлопка. Его заявление о том, что область может собирать значительно больше хлопка-сырца, не могло остаться незамеченным".
Каримов об этом событии рассказывает по-иному: "Партийным работником в собственном смысле слова я никогда не был. У меня даже мысли не возникало о возможности такого поворота жизненного пути, такого скачка. А дело было так. В 1986 году, когда я работал председателем Госплана, а уже перестройка шла, мыслить намного смелее стали, подготовили мы для руководства республики серьезную аналитическую записку о проблемах и перспективах развития экономики Узбекистана. Честная, нелицеприятная была записка. Рассчитывал на серьезный разговор, а последовал окрик. Тогдашний ставленник Москвы, второй секретарь ЦК Анищев, устроил мне разнос.
Вообще, надо сказать, я в то время чувствовал, что вокруг меня сжимается кольцо отчуждения. Руководство отторгало меня. Мое дальнейшее пребывание в Ташкенте становилось все более нежелательным.
Вот вкратце то, что предшествовало моей ссылке в Кашкадарьинскую область. Меня так спешно убрали из Ташкента, что даже нарушили существовавший тогда порядок. Я не только не стажировался, точнее сказать, не проверялся в аппарате ЦК КПСС, но даже утвержден был на заседании Политбюро заочно.
Народ в Кашкадарьинской области принял меня не то что настороженно, а как-то безразлично. Два моих предшественника скомпрометировали себя. Один покончил с собой, боясь ответственности за какие-то неблаговидные дела, другого посадили. Некоторые люди говорили: "Новый первый секретарь, наверно, такой же, как прежние". У меня была главная задача: завоевать доверие людей. И я счастлив, что мне это удалось.
Три года я жил в комнате прямо в здании обкома. Три года аскетической жизни. Работал, в буквальном смысле слова, день и ночь. Без ложной скромности скажу: кое-что удалось сделать. Но самое главное для меня, что никто в области не мог сказать, будто Каримов нечестный человек. Я горжусь этим".
И еще одна запись из моего архива. Во время нашей общей встречи с Каримовым летом 1994 г. Карлайл, в частности, спросил: "Господин президент! В западных газетах пишут, что Каримов коммунистический президент, яркий представитель партноменклатуры, а Акаев - демократ по происхождению. Как вы можете прокомментировать это?"
Каримов в ответ заметил: "Между прочим, Акаев пришел на руководящую партийную работу раньше меня. Он, насколько я помню, в конце 1985 года был назначен заведующим отделом науки и вузов ЦК компартии Киргизии. А если по существу, то мои критики в вашей стране, по-видимому, не представляют себе качественный состав партаппарата в Советском Союзе в восьмидесятые годы. Коммунистический режим уже не мог существовать без людей компетентных, обладающих специальными знаниями в области экономики, финансового дела, сельского хозяйства, промышленности. Скажем так, без технократов. Именно среди них были те, кто, занимая далеко не низкие официальные посты, выступал против господствующих идеологических догм, за качественные перемены в партии и в стране. К числу этих людей я причисляю и себя.
Не посчитайте меня нескромным, но хочу сказать, что, когда я был министром финансов Узбекистана, бывший союзный министр финансов Василий Федорович Гарбузов, очень уважаемый в финансовом мире человек, выделял меня как профессионала, компетентного в своем деле, для которого главным в работе является не политическая конъюнктура, а финансовые приоритеты. Я это говорю, чтобы мысль свою обосновать: технократ я".
Известный в семидесятых-восьмидесятых годах драматург Александр Гельман написал в то время ряд пьес и киносценариев, где героями были партийные работники из когорты, в которую входил Ислам Каримов. В интервью, уже в октябре 1999 г., Гельман сказал, что сегодня к этим людям относятся с не меньшим уважением, чем в те годы, что именно они спасали авторитет партии, а в конечном счете обеспечили демократические и рыночные реформы во всех посткоммунистических странах. Целиком с ним согласен.