Этот эпизод произвел большое впечатление. Генерала Деникина засыпали телеграммами, приветствиями, благодарностями, а также поздравлением от Верховного Главнокомандующего и от генерала Брусилова.

«Молодецкой бригаде за лихие действия, за блестящее выполнение поставленной ей задачи шлю свой низкий поклон, - телеграфировал Брусилов Деникину, - и от всего сердца благодарю Вас, командиров и героев-стрелков. Перенесенные бригадой труды и лишения и славные дела свидетельствуют, что традиции старой Железной бригады живут в героических полках и впредь поведут их к победе и славе».

В начале февраля 1915 года Железная бригада была переброшена на помощь сводному отряду под командованием генерала Каледина. Было это у местечка Лутовиско в направлении на Ужгород.

«Это был один из самых тяжелых наших боев, - вспоминал генерал Деникин. - Сильный мороз, снег - по грудь; уже введен в дело последний резерв Каледина - спешенная кавалерийская бригада.

Не забыть никогда этого жуткого поля сражения… Весь путь, пройденный моими стрелками, обозначался торчащими из снега неподвижными человеческими фигурами с зажатыми в руках ружьями. Они - мертвые, застыли в тех позах, в которых их застала вражеская пуля во время перебежки. А между ними, утопая в снегу, смешиваясь с мертвыми, прикрываясь их телами, пробирались живые навстречу смерти. Бригада таяла… Рядом с железными стрелками, под жестоким огнем, однорукий герой, полковник Носков, лично вел свой полк в атаку прямо на отвесные ледяные скалы высоты 804…

Во время этих же февральских боев к нам неожиданно подъехал Каледин. Генерал взобрался на утес и сел рядом со мной; это место было под жесточайшим обстрелом. Каледин спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь нашими действиями и потерями. И это простое появление командира одобрило всех и возбудило наше доверие и уважение к нему».

Так же, как Каледин, и по тем же причинам Деникин пользовался уважением и доверием своих офицеров и солдат. Они знали, что их командир строг, требователен и скуп на слова. Но они тоже знали, что в минуту опасности он всегда с ними, на первой линии огня, подставляя свою голову наравне с другими под вражескую пулю. «Полководчество без честолюбия - немыслимо», - говаривал Деникин. Но честолюбие, свойственное всякому военачальнику, никогда не переходило у него в погоню за славой. И что особенно ценилось в армейской среде, генерал Деникин был безупречен в соблюдении военной этики. Всякий солдат, как бы он ни был безграмотен, чутьем своим понимал, что сумрачный на вид и угрюмый начальник в случае нужды станет за него горой.

Однако это доверие появилось не сразу. Вначале Железная бригада отнеслась к своему новому командиру скорее с чувством неприязни. Дело в том, что предшественник Деникина, генерал Боуфал, с ранней молодости провел всю свою служебную жизнь в бригаде. Для офицеров и солдат он был во всех отношениях своим человеком. И когда на смену ему пришел генерал со стороны, да еще из офицеров Генерального штаба, которым в строю дали тогда насмешливое прозвище - «момент», то офицеры бригады решили между собой, что этот «момент» проскользнет на их горизонте как метеор, растреплет бригаду и уйдет, сделав себе карьеру и нахватав за их счет боевые отличия.

Однако когда с первых же боев стрелки увидели генерала Деникина в передовых цепях, то лед стал быстро таять. Когда же они узнали, что в начале 1915 года Деникину было предложено повышение - принять в командование дивизию и что он отказался, не желая расставаться с Железной бригадой, то, по свидетельству одного из старших офицеров бригады: «Антон Иванович стал наш. Наш железный стрелок, и точка».

Любопытная подробность: в то время как в русской офицерской среде вообще легко переходили на «ты» с сослуживцами, Деникин был на «ты» лишь с друзьями детства и со своими товарищами ранней молодости по 2-й артиллерийской бригаде. Ни в Академии Генерального штаба, ни в дальнейшем продвижении по службе он эту невидимую грань между «вы» и «ты» не переходил. Даже с людьми, к которым впоследствии он был безгранично привязан (генералы Марков и Романовский), даже с ними, при большой душевной близости, оставалась та же наружная отдаленность.

За февральские бои генерал Деникин был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени.

То, что произошло на русском фронте в 1915 году, отразилось на жизни и психологии всей страны. И чтобы понять дальнейший ход событий, с которыми через два года окончательно переплелась судьба генерала Деникина, необходимо отметить и запомнить наиболее значительные события этого тяжелого года.

К концу 1914 года русская армия начала испытывать острый недостаток артиллерийских снарядов, ружей и патронов. Запасы, наивно рассчитанные на краткую войну, были израсходованы, а производство внутри страны не могло удовлетворить огромные требования фронта.

И, тем не менее, в начале 1915 года воинский дух русской армии был еще на высоком уровне. В марте 1915 года пал Перемышль, и русские захватили там 9 генералов, 2500 офицеров, 120000 солдат, 900 орудий и громадное количество других военных трофеев. Победа была велика, но большой расход артиллерийских снарядов при осаде Перемышля приблизил надвигавшийся кризис. И тут германское командование, хорошо осведомленное о нуждах русской армии, к лету 1915 года решило сделать попытку вывести Россию из строя. Центр немецких военных действий был перенесен с запада на восток. Уже в мае германская армия генерала Макензена была переброшена на помощь австрийцам против русского Юго-Западного фронта. Борьба с технически превосходящим противником была не под силу. Вскоре началось «великое отступление 1915 года», чтобы путем уступки территории спасти русскую армию от окружения и разгрома. К концу лета неприятельские войска заняли всю русскую Польшу, Литву, Белоруссию и часть Волыни. Потери немцев были ничтожны, русские же потери за это лето - грандиозны.

Моральный удар оказался чрезвычайно велик. Пошли слухи об измене, стали искать виновников. В июне сменили военного министра Сухомлинова. Недовольство против него в армии и в общественном мнении достигло крайних пределов. Среди офицеров особенно негодовало поколение Деникина, вложившее всю свою душу в реорганизацию армии после неудач японской войны. Через некоторое время образовалась особая комиссия для выяснения виновников плохого снабжения армии для предания их суду. Имя Верховного Главнокомандующего всеми русскими армиями великого князя Николая Николаевича не было затронуто этими событиями и продолжало быть популярным в войсках и народе. В неудачах на фронте и «превышении власти»винили генерала Янушкевича, начальника штаба Верховного Главнокомандующего, а также генерала Данилова, генерала-квартирмейстера Ставки. Причина «превышения власти»Ставкой крылась в высочайше утвержденном 29 июля 1914 года «Положении о полевом управлении войска в военное время». Согласно этому Положению Верховному командованию давались диктаторские полномочия на огромной территории, прилегавшей к фронту. Площадь империи, подчиненная военным властям, включала тогда Польшу, Финляндию, Прибалтийский край, Кавказ, а, кроме того, Архангельск и Владивосток (порты, откуда могли поступать в Россию заграничные заказы) и даже столицу государства - Петроград.

В 1915 году, когда фронт покатился назад, диктаторская власть Ставки стала распространяться с невероятной быстротой на обширные области внутри России. Все правительственные учреждения, находившиеся там, автоматически должны были подчиняться военным властям. О своих решениях и действиях в области гражданского управления Ставка сплошь и рядом не уведомляла правительство. Получалась полная неразбериха, часто двоевластие и, главным образом, произвол местного военного начальства. Правительство теряло престиж.

Главное командование стремилось опустошить оставленные неприятелю земли. То, что проделал с Россией Сталин при отступлении во время второй мировой войны, не было внове. Поджоги и разрушения в подобных случаях практиковались с давних времен.