Из своей комнаты Бабушка внимательно следит за кукольно-назидательным сюжетом, напряженно вслушиваясь в голоса телетравести.
Что-то напевает на кухне Нина Елизаровна.
Настя медленно встает с дивана, подходит к старенькому комоду красного дерева, уставленному женскими безделушками и шкатулками, и открывает самую большую шкатулку, доверху набитую лекарствами.
На экране Хрюша уже показывает мальчикам и девочкам всей страны ветхозаветный мультфильм, и Бабушка с тоской отводит глаза.
(i)…Под корабельной рындой, на отрывном календаре - 23 февраля 1947 года.(/i)
(i)В большой адмиральской квартире Дедушка в компании флотских приятелей весело, шумно и пьяно празднует получение юбилейной медали «30 лет Советской Армии и Флота».(/i)
(i)Вокруг стола порхает Бабушка в крепжоржете. Рядом с Дедушкой сидит его верный Друг - единственный не морской офицер. Маленькая Нина считает орденские колодки на отцовском кителе и на висящем портрете министра обороны Булганина…(/i)
(i)- Ура! У министра меньше, чем у папы! (/i)
(i)Пьяный Дедушка весело снимает со своего кителя новенькую медаль и прикалывает ее к портрету. И получилось смешно! Бабушка хохочет, целует Дедушку, пряча глаза от Друга. Все веселятся, кричат, чокаются с портретом, пьют за здоровье маршала…(/i)
(i)А Друг с ласковой улыбкой смотрит то на пьяного дедушку, то на развеселую Бабушку, то на проколотый портрет члена правительства.(/i)
Когда уже все, кажется, спят мертвым сном, возвращается Лида. Как только раздается осторожный поворот ключа в двери, Нина Елизаровна тут же открывает глаза. Она слышит, как Лида почти бесшумно входит в квартиру, как проскакивает в ванную, как течет вода из душа.
Полежав еще несколько секунд, Нина Елизаровна приподнимается на локте, убеждается в том, что Настя на своей раскладушке дрыхнет без задних ног, и встает.
Бабушка в своей комнате лежит с открытыми глазами, скошенными в темноту куда-то в коридор, ванную, откуда доносятся неясные приглушенные голоса дочери и старшей внучки. Ей кажется, что там кто-то всхлипывает, и правая полуживая сторона лица Бабушки принимает тревожное, испуганное выражение…
В тесной ванной зеркало висит над умывальником. Для того чтобы увидеть себя в полный рост, Лида стоит на шаткой табуретке, одетая лишь в яркие купальные трусики и узенький лифчик гонконгского производства.
В руке она держит пестрый пакет из-под купальника и, не без изящества и грациозности, изображает на своем неверном пьедестальчике позы записной манекенщицы.
Нина Елизаровна, в одной пижаме, всплескивает руками:
- Как тебе идет, Лидка! Фантастика! Мужики должны просто дохнуть, как мухи! Сколько?
- Ну какая тебе разница, мамочка! Важно, чтобы было в чем раздеться! Вернусь из отпуска, возьму халтурку и рассчитаюсь. Наш бюджет - неприкосновенен.
- Потрясающе, Лидуня… Я так за тебя рада!
А Бабушка все вслушивается и вслушивается в веселое курлыканье из ванной. В ночной тишине оно так похоже на плач и стенания. В какую-то секунду она уже протягивает руку к веревке от рынды, как вдруг явственно раздается счастливый смех ее дочери. Бабушка сразу теряет интерес к происходящему. Рука ее бессильно падает на постель, глаза тоскливо упираются в потолок, на котором покачивается свет уличного фонаря.
Теперь на табуретке перед зеркалом стоит Нина Елизаровна. Она умудрилась сохранить в своем возрасте хорошую фигуру, и этот заморский купальник оказывается и ей впору.
- Мамуля, ты неотразима! Возвращаюсь - сразу беру две халтуры и достаем тебе точно такой же!
- Не очень откровенно, а? - тревожно спрашивает Нина Елизаровна.
- Блеск, мамуль! Фантастик, се манифик, формидабль, елки-палки!
Открывается дверь, и появляется Настя в коротенькой, еле доходящей до бедер ночной рубашонке с глубоким вырезом на груди: - Вы что, ребята, офонарели? Первый час ночи.
- А ну, иди отсюда, - строго говорит ей Нина Елизаровна с табуретки. - Марш в постель. Завтра не добудишься.
Но Настя даже ухом не ведет. Она критически осматривает мать в ярком купальнике, с видом знатока щупает материал на трусиках и презрительно говорит:
- Гонконг. Дешевка. Красная цена - полтинник в базарный день.
- Сколько?! - в ужасе переспрашивает Нина Елизаровна.
- Пятьдесят рэ, - поясняет Настя.
- Это правда? - Нина Елизаровна растерянно смотрит на Лиду.
Лида виновато кивает головой.
- Чего ты пугаешься? - ухмыляется Настя. - Хороший фирмовый купальник тянет на двести пятьдесят.
- Чем же он должен быть еще лучше?! - плачуще восклицает Нина Елизаровна и неловко слезает с табуретки.
- Гораздо более открытый, - объясняет Настя.
- Кошмар! Ты-то откуда все это знаешь?
- Я что, на облаке живу, что ли? - невозмутимо говорит Настя.
Бом-м-м!!! - раздается первый утренний удар корабельной рынды.
- Настюша, я мою посуду! Вынеси скорее судно из-под бабушки! - кричит из кухни Нина Елизаровна.
- Я ничего не знаю - я убираю раскладушку!
- Ну что за паршивая девка, - чуть не плачет Лида.
Уже готовая к выходу из дому, она бросается в комнату Бабушки, осторожно выпрастывает из-под нее судно и мчится с ним в ванную.
Нина Елизаровна всего этого не видит и поэтому снова кричит:
- Кому я говорю, Настя! Не тебе - мне потом белье застирывать!
- Лидка уже выносит! Чего вы на меня с утра, как два Полкана?
Дверь в ванную открыта. Видно, как Лидка второпях споласкивает судно, спускает воду.
- Мамочка, ты не брала мой проездной?
- Нет.
- Зачем тебе проездной? - спрашивает Настя. - Тебя на машине возят.
- Дура! Пока меня возят только в одну сторону. Мамуля! Ну посмотри, где мой проездной! - Лида пробегает с судном через комнату.
- Лидочка, ищи там, куда ты его положила. - Нина Елизаровна появляется в полном макияже, с тщательно сработанной прической.
Настя даже присвистнула:
- Ты кого-нибудь ждешь? - В ожидании ответа она бросает в рот несколько таблеток и запивает их водой.
- Что за таблетки ты жрешь? - Нина Елизаровна испуганно хватает Настю за руку. - Покажи сейчас же!
- Да смотри, смотри. Аскорбинка с витамином «С».
- Боже мой, где мой проездной билет? - мечется Лида. - Ты не брала, Настя?
- Да подавись ты своим проездным! - Настя вытаскивает из заднего кармана джинсов проездной билет и бросает его на стол. - Когда у меня будет мужик с тачкой, он меня будет возить и туда, и обратно.
Лида в отчаянии подхватывает сумку, проездной билет и мчится к дверям:
- Мамулечка, умоляю, дай ей по шее! Целую!
И Лида выскакивает из дому, хлопнув дверью.
Настя тут же садится на подоконник и наблюдает утренний ритуал.
Вот из парадной выскакивает Лида, вот она подбегает к машине, вот Андрей Павлович, недовольно глядя на часы, целует ее в щеку, и они укатывают.
- Знаешь, ма… - задумчиво говорит Настя.- Мне кажется, что этот Андрей Павлович со своим односторонним движением все-таки жлоб.
- Чего это ты вдруг взялась лопать аскорбинку? - подозрительно оглядывает Настю Нина Елизаровна.
- Весной и осенью нужны витамины. Кого ты ждешь, ма?
- Не твое собачье дело. Вот тебе рубль и выметайся из дому.
- Мне этот рубль - до фени.
- Эт-т-то еще что за выражения?! - возмущается Нина Елизаровна.
- «Собачье дело» можно, а «до фени» слух режет, - усмехается Настя и неторопливо натягивает куртку. - Дай двадцать копеек.
- Почему только двадцать?
- На автобус и на метро. В обе стороны.
- А что ты есть будешь?
- Пока я на практике в продовольственном магазине…
- Слушай, - от огорчения Нина Елизаровна даже опускается на стул. - Но это же гнусность. Это элементарно безнравственно и неинтеллигентно. И ты не имеешь права…
- Я тебя умоляю, ма! - досадливо прерывает ее Настя. - Не берись переделывать систему.