После двадцати лет каторги и ссылки Чернышевский наконец возвращается на родину. Он весь - нетерпение, весь - порыв, он мчится не останавливаясь, не давая себе в этом длинном и тяжком пути ни часу отдыха. Наконец он в Астрахани. И тут снова жестокий удар: Чернышевский лишен возможности работать. Кто же, какой журнал станет печатать статьи "политического преступника"? И опять бездействие, опять вокруг безмолвие и пустота...
Незадолго до смерти Чернышевского с ним виделся Короленко. Николай Гаврилович не позволял жалеть себя, вспоминает Короленко: "Он всегда отлично владел собою и если страдал - а мог ли он не страдать очень жестоко! - то всегда страдал гордо, один, ни с кем не делясь своей горечью".
... Зоя прочла нам свое сочинение вслух. Мы оба - и я и Шура - сказали то, что думали: "Очень хорошо!"
- Знаешь, - добавил Шура, шагая по комнате, - я когда-нибудь непременно напишу большую картину. Она будет называться: "Гражданская казнь Чернышевского".
- А Герцен ведь так и писал, - быстро сказала Зоя. - Знаешь, он писал: неужели никто не нарисует такой картины - Чернышевский у позорного столба? Он говорил, что этот холст обличит... как это он сказал?.. обличит тупых злодеев, привязывающих человеческую мысль к позорному столбу.
- Я все вижу, - едва дослушав ее, продолжал Шура. - И девушку, которая бросила ему цветы, и офицера, который крикнул: "Прощай!" И Чернышевского вижу... Знаешь, в ту минуту, когда палач переломил у него над головой шпагу, Чернышевского поставили на колени, но все равно - лицо у него такое... понимаешь, сразу видно, что он не покорен и никогда не покорится!
На другой день, едва я появилась в дверях, Шура закричал:
- Мама, Вера Сергеевна вызывала Зою! И ты только подумай: спросила как раз про жизнь и деятельность Чернышевского!
- И что же?
- Отлично! Отлично! Весь класс прямо заслушался, даже я - уж на что мне все это знакомо! И Вера Сергеевна была очень довольна.
За сочинение Зоя тоже получила "отлично".
- Заслуженная отметка, - сказала я.
- Еще бы! - откликнулся Шура.
Казалось бы, "отлично" за сочинение - вот завершение Зоиной работы. Но это было не так. Встреча с Чернышевским, знакомство с его судьбой и с его книгами значили очень много для Зои. Его жизнь стала для нее высокой мерой поступков и мыслей. Таков был настоящий итог Зоиной работы над сочинением по литературе.
"ОТЛИЧНО" ПО ХИМИИ
Зоя училась очень хорошо, хотя многие предметы давались ей с трудом. Над математикой и физикой она просиживала иногда до глубокой ночи и ни за что не хотела, чтобы Шура ей помог.
Сколько раз бывало так: вечер, Шура давно приготовил уроки, а Зоя все еще за столом.
- Ты что делаешь?
- Алгебру. Задача не выходит.
- Дай я тебе покажу.
- Нет, я сама додумаюсь.
Проходит полчаса, час.
- Я иду спать! - сердито говорит Шура. - Вот решение. Смотри, я кладу сюда.
Зоя даже не поворачивает головы. Шура, с досадой махнув рукой, укладывается спать. Зоя сидит долго. Если ее одолевает сон, она ополаскивает лицо холодной водой и снова садится к столу. Решение задачи лежит рядом, стоит только руку протянуть, но Зоя и не глядит в ту сторону.
На другой день она получает по математике "отлично", и это никого в классе не удивляет. Но мы-то с Шурой знаем, чего ей стоят эти "отлично".
... Шура, способный и все схватывающий быстро, часто готовил уроки небрежно и, случалось, приносил домой "посредственно". И каждая посредственная отметка брата огорчала Зою сильнее, чем его самого:
- Это работа твоя, понимаешь? Ты не имеешь права недобросовестно относиться к своей работе!
Шура только морщился и охал, слушая ее, потом не выдерживал:
- Что же, по-твоему, я не способен понять всю эту премудрость?
- Если способен - докажи! Перелистал книжку и бросил? Нет, ты начал, так дойди до конца! Тогда скажешь: способен. Не люблю я, когда делают кое-как. Это просто отвратительно!
* * *
- Зоя, ты почему такая хмурая?
- Получила "отлично" по химии, - нехотя отвечает Зоя.
На моем лице такое изумление, что Шура не выдерживает и громко хохочет.
- Тебя огорчает отличная отметка? - спрашиваю я, не веря своим ушам и глазам.
- Сейчас я тебе все объясню, - говорит Шура, потому что Зоя упорно молчит. - Она, видишь ли, считает, что отметка незаслуженная, что она химию на "отлично" не знает.
В голосе Шуры неодобрение.
Зоя опускает подбородок в ладони и переводит невеселые, потемневшие глаза с Шуры на меня.
- Ну да, - говорит она. - Никакой радости мне это "отлично" не доставило. Я ходила-ходила, думала-думала, потом подошла к Вере Александровне и говорю: "Я ваш предмет на "отлично" не знаю". А она посмотрела на меня и отвечает: "Раз вы так говорите, значит, будете знать. Будем считать, что "отлично" я вам поставила авансом".
- И уж наверно подумала, что ты притворяешься! - сердито говорит Шура.
- Нет, она так не подумала! - Зоя резко выпрямляется, горячий румянец заливает ее щеки.
- Если Вера Александровна справедливый и умный человек и если она хоть немного знает своих учеников, она о Зое так не подумает, - вступаюсь я, видя, как задели и огорчили Зою Шурины слова.
... В тот же вечер, когда Зоя зачем-то ушла из дому, Шура опять заговорил о происшествии с отметкой по химии.
- Мам, я ведь не зря сегодня Зою ругал, - начал он с необычайной серьезностью. Он стоял спиной к окну, упираясь обеими руками в край подоконника, сдвинув брови; между бровями появилась косая сердитая морщинка. - Ты пойми, мам: Зоя иной раз поступает так, что никто не может этого понять. Вот с этой отметкой. Любой в классе был бы рад получить "отлично", и никто бы даже не подумал рассуждать, заслуженная отметка или не заслуженная. Химичка поставила - и все. Нет, Зоя какая-то уж через меру строгая! Или вот, смотри: на днях Борька Фоменков написал сочинение - хорошее, умное. Но он за собой знает: у него всегда много ошибок. Так он взял и приписал в конце: "Без грамматической ошибки я русской речи не люблю". Все смеялись, а Зоя осуждала. Это, говорит, его работа, его дело, и тут не место шуткам... Мне что обидно, - горячо продолжал Шура, - ведь она же понимает шутки и посмеяться любит, а вот в школе об этом, по-моему, даже никто не догадывается. Стоит кому-нибудь набузить... ну, в общем, наозорничать, поправился он, заметив мой взгляд, - и даже не сильно, а совсем немножко - и Зоя уже сразу читает нотацию. Или тоже вчера - ты даже не знаешь, какой шум поднялся в классе! Был диктант. Одна девочка спрашивает у Зои, как пишется: "в течение" или "в течении". И Зоя ей не ответила, ты подумай только! В переменку весь класс разделился - половина на половину - чуть не в драку: одни кричат, что Зойка плохой товарищ, другие - что она принципиальная...
- А ты что кричал?
- Я-то ничего не кричал. Но только имей в виду: я бы на ее месте никогда не отказал товарищу.
С минуту мы оба молчали.
- Послушай, Шура, - заговорила я, - когда у Зои не выходит задача, а у тебя все решено, Зоя просит тебя помочь ей?
- Нет, не просит.
- Помнишь, как она раз просидела до четырех часов утра, а все-таки сама решила ту запутанную задачу по алгебре?
- Помню.
- Я думаю, что человек, который так требовательно, так строго относится к самому себе, имеет право требовательно относиться и к другим. Я знаю, ребята считают так: подсказка - дело святое. У нас в гимназии это было законом. Но это старый плохой закон. Я не уважаю тех, кто живет на подсказках и шпаргалках. И я уважаю Зою за то, что у нее есть мужество сказать об этом прямо.
- Ну да, некоторые ребята тоже так говорили, что, мол, Зоя прямой человек и говорит то, что думает. Вот Петька сказал так: "Если я не понимаю, она мне всегда все объясняет, никогда не отказывается, а во время контрольной подсказывать нечестно". Но все-таки...
- Что же "все-таки"?