Хуже того, цепляются изо всех сил рученками за колеса, толкают назад спицы, мешают. Ненавижу я эту Партию, да и за что мне ее любить? За годы скрытого, потаенного, грызущего душу страха? Уничижения? Зачем мне затхлые идеалы в которые насилуя самого себя, пытался верить со школьной скамьи?

Надоело! Осточертело придуриваться, притворяться, тащить неподьемный груз власти. Нужно быстрее капитализировать все, что возможно, распределить среди ближайших друзей и немногих верных, надежных помощников. Именно из них создать новую элиту, центр социал-демократической Партии, в ней и сосредоточить Власть.

Все остальное - долой! Долой серый, вонючий, многомиллионный баласт, кичащийся принципами! Вот тогда и картина получится иная, и выводы напрашиваются уже совершенно другие. Так оно и будет. Процесс пошел.

Человек сладостно потянулся, хрустнул суставами. Мелко переступая по шелковистому ворсу бухарского ковра худыми, несильными ногами внутри вольно болтающихся широких пижамных брючин, прошел от письменного стола к книжному шкафу.

Любовно провел мягкой, незнакомой с физическим трудом ладошкой по корешкам изданных за последнее время книг. Вздохнул. Подтянул повыше штаны и направился к постели. Досыпать остаток ночи.

Пуховая подушка нежно приняла в свои объятия лысую голову Вождя. Согрела сухим теплом. Успокоила.

За стенами дома, за линиями недремлющей охраны "девятки", за пикетами милиции, впервые за историю страны вооруженной дубинками "демократизаторами", газовыми балончиками, касками и щитами, где то невероятно далеко от Лидера, медленно и неспокойно ворочалась в бессонице огромная страна, взбудараженная нелепым ураганом Перестройки, поддтачиваемая умело распускаемыми слухами и сплетнями, принимающими на газетных страницах и телевизионных экранах весьма правдоподобные формы.

Червь сомнений, профессионально запущенный в мозги людей, грыз и точил живую плоть. Истощал цепью продуманных каверз, происшествий и катастроф способность страны к сопротивлению, исчерпывал, казавшиеся ранее бездонными резервы воли и мужества народа.

Выворачивались наружу и начинали гнойно смердеть старые, давно засохшие раны, разрывались забытые могилы, вытаскивались из них сгнившие кости неявных праведников и возможных грешников. Затевался вокруг бренных останков вселенский шабаш.

Все происходящее касалось уснувшего человека постольку-поскольку. Его волновало не состояние поверившей и пошедшей за ним страны, не счастье людей ее населяющих, а только его личное и его семьи счастье, благосостояние и благополучие. Тихо, спокойно спалось господину Генеральному Секретарю.

Конец первой книги.