Там мы с ней и повстречались. Эта была первая эльфийка, которую я видел в своей жизни. Мое сердце было поражено окончательно и бесповоротно. После встречи с беловолосой юной внешне красавицей, я не мог больше влюбиться в человеческое создание. Ни одна сокурсница, и даже Мария, представляющаяся самой красивой в своем племени, не могли пробудить во мне чувства прекрасного. По сравнению с глазастой Нюкуку они все смотрелись ничего не представляющими из себя простушками.

И вот она приютила меня в своем замке, как однажды пообещала лунной ночью, когда ее стажировка в школе человеческой магии подошла к концу, и она уезжала домой в карете, запряженной тройкой единорогов.

– Привет, - улыбка расползлась по моему лицу.

– Но разве можно себя так изводить? - ее холодные худые пальцы коснулись моей щеки, и я еще раз улыбнулся.

– Я не мог поступить иначе. Иначе Мария возненавидела бы меня.

Вопросительный взгляд лазурных, как чистые озера, глаз застыл на моем лице.

– Это моя дипломная работа, Нюкуку, и я должен пройти этот путь один и сделать все сам.

Желание рассказать всю правду подкатило к горлу. Я понимал, что бывшей ученице нашей школы нельзя разглашать темы своего диплома до тех пор, пока я не получу звания мага. Но я не мог не поделиться с моей любимой эльфийкой всем, что накипело за последний десяток дней.

И я начал обо всем и по порядку. Как только я дошел до Пророчества, Нюкуку закрыла рот руками и захихикала.

– В чем дело? - вопросительно уставился я на нее.

– Дело в том, - таких веселых глаз я у нее никогда еще не видел, и это выражение лица мне нравилось в ней больше всего на свете.

Пожалуй, это смеющееся лицо Нюкукулюэль, ее розовые щеки и белоснежные пряди, обрамляющие овальное загорелое личико, до конца дней моих будет сопровождать теперь в моей памяти образ этой прекрасной женщины.

– Понимаешь, Димиан, я прекрасно знаю о пророчестве Кассандрии. Ты спал две недели. И я уже начала побаиваться, что ты истощил себя до дна. Понимаешь, о чем я?

Значит, я две недели валялся в эльфийском замке без сознания. Какое расточительство времени. Как я такое смог себе позволить. Ладно, прочь грустные мысли. Я чуть себя не истощил. Это ужасно. Маг, который использовал всю магическую силу, превращается в овощ. Он не умирает, он беспомощными телом лежит в постели, а родственники кормят его из ложечки. А он даже слова сказать им не может, потому что сил нет. Некоторые довольно быстро выходили из этого состояния и даже начинали помаленьку колдовать, но большинство магов, пролежав в таком состоянии по несколько лет, просто умоляли родственников прочитать заупокойное заклинание и отправить их в страну мертвых.

Но я смог восстановить свои силы, потому что был молод, да и вылакал не все до дна. Благодаря иллюзии внешности, на которую я выделил отдельный источник, я спас собственную жизнь. Но… увидела ли Мария мое истинное лицо? На этот вопрос я так и не получил ответа.

– Ди, о чем ты думаешь? - Нюкуку трясла меня за плечи.

– Да так, ничего… грустно все это. Отличный диплом опасен для жизни.

– Хуже учиться надо, - хихикнула эльфийка, сев ко мне на постель. - Ладно, рассказать про твою Марию?

Конечно! Я уже с нетерпением жду ее истории.

К моему великому счастью, Мари не увидела моей истинной личины. Избранная приземлилась на своем драконе у ворот Лутиниэля как раз вовремя. Еще час-другой, и я бы сбросил личину, а потом и, вообще, истратил всю свою энергию. Только эльфийская магия способна излечить истощившегося волшебника. И мне повезло.

Конечно, когда заметившая снижавшегося дракона Нюкукулюэль выскочила из дворца, то она увидела странную сцену. Полуголая девка стаскивала со спины летуна до тошноты симпатичного парня, который что-то тихо нашептывал и был бледен как полотно. К моему счастью, тогда я пришел в себя и прошептал в бреду ту клятву, что мы с Нюкукулюэль дали в магической школе. Это был своего рода пароль, по которому она могла узнать меня, а я - его, если нам доведется встретиться под чужими личинами. Пароль очень прост - сначала нужно сказать имя друга, а потом на древнеэльфийском: "спаси меня от смерти".

Моя вторая половинка прекрасно поняла ситуацию и заперла на целые сутки Марию в комнате для гостей, а меня отнесла в свою спальню и принялась лечить меня. Конечно, никаких следов от моей личины не осталось, отчего мне было очень легко. Мне как-то неудобно было представать перед любимой в том позорном виде, от которого сходила с ума иномирянка.

– А ведь она, - грустно улыбнулась Нюкуку, - заподозрила о наших с тобой чувствах. Это правда твоя невеста?

– Нет! - словно ошпаренный, выпалил я.

– Жаль, - вздохнула она, - а я хотела было тебя поздравить, что ты нашел человеческую возлюбленную…

– Но если это случится, я предам тебя.

– Ты не прав, Ди. Нельзя предать ту, чья жизнь началась в день сотворения мира и закончится в день конца света. Твоя жизнь - только эпизод в моем долгом существовании. Я пережила многих, подобных тебе, и переживу еще больше. Когда ты станешь дряхлым стариком, я все еще буду молода, и это ужасно.

– А если я найду эликсир вечной молодости? - в моих глазах загорелся огонь страсти.

– Нет, - она встала с кровати и отошла к окну. - Нам никогда не быть вместе. Оставь меня, Ди. Я никогда не отрекусь от бессмертия. А ты никогда его не найдешь. Давай о другом. Я все никак не могу рассказать тебе, что последние две недели творится в нашем замке. А это, поверь, интересно.

Она подбежала ко мне и провела рукой по лбу. Я хотел было заговорить с ней о любви, но что-то неосязаемое мешало мне сделать это. Язык становился тяжелым, словно свинцом налитым, а в памяти не могли всплыть нужные слова. Околдовала, эльфийка.

– Значит, так, стоило мне выпустить твою подопытную из комнаты, она явилась в тронный зал и велела устроить ей аудиенцию.

Ради Марии Нюкукулюэль пришлось устраивать шикарный прием, сравнимый только с тысячелетними юбилеями хозяйки замка. В иной обстановке Сусанина просто отказывалась говорить с почтенными длинноухими.

Я была раздосадована тем, что мне сказала хозяйка. Ди лежал без сознания, и к нему запрещалось заходить. Блин, как в реанимации. Что же с ним такое случилось, раз он впал в кому? Я была очень осторожна с колдуном, не обижала его, не била, по голове палкой не стукала, а он вот так серьезно заболел. Не мог же он замерзнуть на морозе, по которому мы летели на дракончике. Хотя, кто его знает, он же не русский, не переживал минус тридцати четырех по Цельсию каждую зиму. Впрочем, Нюкукулюэль строго-настрого запретила мне заходить в спальню к волшебнику, пока тот не придет в себя. А ждать этого радостного момента можно было несколько месяцев, если верить словам эльфийки.