Без семи минут пять машина лорда Эмерли остановилась у подъезда старого лондонского особняка семьи Черчиллей. Прежде чем выйти из машины, Эмерли снял пробирку с цветами, прикрепленную металлическими зажимами на стенке кабины. Член парламента выбрал гвоздику, показавшуюся ему наиболее свежей, вытер платком мокрый стебель и приколол цветок. Это был его стиль – во все времена года белая гвоздика в петлице, в меру крупная и обязательно свежая.

Лорд Эмерли рассчитывал задержаться у Черчилля. Он предполагал встретить здесь изысканное общество и поэтому немало был удивлен, когда камердинер проводил гостя в кабинет Черчилля. Хозяин встретил Эмерли в просторной пижаме табачного цвета, испещренной застежками-молниями такого же зеленоватого цвета. В зубах он держал неизменную сигару и, не выпуская ее изо рта, пошел навстречу гостю.

– Я очень рад видеть вас, дорогой Эмерли! – воскликнул Черчилль, намереваясь обнять гостя. – Вы, как всегда, в полном блеске и с гвоздикой в петлице... Не бойтесь, не бойтесь, не изомну ваш цветок! У политика хоть в петлице должно быть что-то чистое и непорочное. С вами, лорд, я могу быть циником!

Лорд Эмерли был лет на пятнадцать моложе Черчилля, но их связывала тесная дружба, которая возникает порой между людьми совершенно различного возраста. К тому же они находились в каком-то дальнем родстве. Во всяком случае, лорд Эмерли считал, что он, как и Черчилль, происходит из старинного рода герцогов Мальборо, по материнской линии.

Несмотря на обоюдную радушную встречу, Эмерли все же был немало шокирован. Уинстон всегда оригинальничает. Являться на файф-о-клок в пижаме! Пусть даже дома... Да и пижама у него необычайно странного цвета – как сигара. Он, вероятно, и спит с сигарой...

– Ну, рассказывайте, – продолжал между тем Черчилль, усаживая гостя напротив себя. – Я поджидал вас и поэтому никого больше не пригласил. Давайте начнем.

Он уселся в гнутой венской качалке и с интересом слушал рассказ Эмерли о поездке в избирательный округ. Черчилль сидел, положив на подлокотники обе руки, сидел плотно, приземисто, заполнив своей массивной фигурой все кресло. Сейчас он походил на позеленевший валун, вросший в землю.

– Я давно не видел такого возбуждения в Англии, – говорил Эмерли. – Должен сказать, что настроение избирателей явно не в пользу премьер-министра. Чемберлен терпит фиаско в своей политике. Симпатии безусловно на стороне тех, кто предлагает бескомпромиссные и решительные действия против Гитлера.

– Я уже учел это, мой дорогой лорд, – ответил Черчилль. Голос у него был густой, говорил он растягивая слова, которые резонировали, словно в пустом бетонном колодце. – Я учел это. Пусть премьер выступает на выборах с политикой умиротворения. Как раз поэтому наши лозунги будут диаметрально противоположными. Посмотрим, кто кого! К одной цели можно идти разными путями. Если нужно, то на выборах следует потакать избирателям, высказывать их мысли. Позже это окупится. Главное – прийти к власти. Мне нужна власть!

Черчилль поднял руку с подлокотника качалки и опустил тяжелый кулак на стол. В дверях появился слуга с чаем и коньяком на подносе. Хозяин переждал, когда слуга покинет кабинет. Сжатый кулак так и остался лежать на столе.

– Мне нужна власть! – повторил он. Лицо его приобрело хищное выражение. – Я тридцать три года назад впервые начал министерскую карьеру, возглавлял семь министерств и ни разу не был премьер-министром. Я хочу быть им и буду! Я верну Британии минувшую славу. – Кулак снова энергично опустился на стол. Успокаиваясь, он спросил: – А как относятся к русским?

– Я говорил с докерами. Они несколько прямолинейны в своих суждениях. Считают, что русские занимают более верную позицию по отношению к Гитлеру. Чемберлена называют неудачливым вратарем, который сам забивает мячи в британские ворота. Все крайне недовольны затяжным ходом московских переговоров.

Черчилль забарабанил пальцами по столу. Он сказал после раздумья:

– Это наиболее сложный вопрос. Удивительно, откуда просачиваются русофильские настроения в Англию! Так будет до тех пор, пока существуют Советы. Их надо стереть с политической карты мира. Кстати, вы читали последнее донесение из Германии? Я распорядился послать его вам. Э-э-э... как его?.. – Черчилль щелкнул пальцами, вспоминая кличку осведомителя. Но так и не вспомнил и назвал по фамилии: – Гизевиус.

Эмерли подсказал:

– Номер тридцать один, кличка «Валет».

– Совершенно верно! Наш козырь в Германии. Вы обратили внимание, что сообщает он по поводу настроений в немецких деловых и военных кругах? Они поддерживают Гитлера в его политике «дранг нах остен» – движения на восток. Нас это устраивает. Военную оппозицию против фюрера придется опять законсервировать, как перед Мюнхеном. Я дал указания не отвечать на запрос Гизевиуса. Предоставим развиваться событиям самим по себе. От Данцига до Москвы ближе, чем до Берлина. Поверьте, Гитлер не остановится на полпути. Его военная машина имеет огромную инерцию, стоит только двинуть. Не будем мешать Гитлеру, пусть лезет себе на восток, и чем дальше, тем лучше. Предоставим им свободу рук, как просил меня Риббентроп.

Совершенно отчетливо Черчилль вспомнил эту беседу, происходившую два года назад в его кабинете. Риббентроп был тогда германским послом в Лондоне. Они стояли у карты Европы, и Риббентроп высказывал свою точку зрения. Германский посол убеждал – нужен англо-германский союз, нужна тесная дружба. Германия смогла бы оберегать Англию. Важно только получить от нее свободу рук в Восточной Европе. Риббентроп был откровенен, он сказал прямо: «Для будущего существования германской империи нам абсолютно необходимы Украина и Белоруссия. От вас мы ждем лишь невмешательства». Черчилль ответил уклончиво. Он дал понять, что все зависит от выгод, которые получит Англия.

Лорд Эмерли возразил Черчиллю:

– Вы хотите пустить в Россию Гитлера и укрепить там его позиции? Едва ли нам это выгодно, – Эмерли подумал о своих акциях.

– Укрепить Гитлера?! – Черчилль рассмеялся. – Это на меня не похоже! Укреплять надо только Британию. Наоборот, пустить Гитлера на восток – значит измотать, ослабить и русских, и немцев. Помните охотничью картину, она называется «Поединок» – издохший крокодил, в пасти которого застряла голова тигра. Нам нужен такой поединок. Пусть выбирают сами, кто из них крокодил, а кто тигр. Для меня это не имеет никакого значения. Для английского общественного мнения мы будем вести себя иначе – мы должны выступать против соглашения с Гитлером. Это законный прием в избирательной схватке. Избиратели – это лошадь, на которую нам следует ставить, как на бегах. Великобритания нуждается в правительстве сильной руки, сильной и гибкой! Вы понимаете идею моего плана?