-- Ваша работа будет отдельно оплачена. И очень щедро.

-- Мне достаточно много заплатили, чтобы я хватался за попутную халтуру.

-- В таком случае вы уволены.

-- Раньше вы казались мне гораздо более рассудительным человеком, --заметил Пастухов. -- Вы не можете меня уволить, потому что не вы меня нанимали. Вы можете запретить мне появляться в офисе и на людях рядом с вами, но свою работу я все равно сделаю. Я объясню, почему я не выполню задания, которое вы хотите мне поручить. И почему его не выполнит никто. Владелец крупнейшего в городе ликеро-водочного завода -- фигура очень серьезная, не так ли?

-- Да, -- подтвердил Антонюк.

-- Значит, тот, кто оказал на него давление, тоже не мелкая пешка. Верно? Можно, конечно, вывезти этого водочного короля куда-нибудь в глухое место и сунуть ему в задницу раскаленный электрокипятильник. Расскажет. Но вы не найдете для этого исполнителей, даже если вдруг решите пойти по этому

пути.

-- У меня и в мыслях такого не было, -- буркнул Антонюк.

-- Охотно верю. Потому что как только вы свяжетесь с таким низкопробным криминалом, в вашем офисе завоняет тюремной парашей. И вряд ли вообще хоть кто-то, кроме отморозков последнего разбора, подпишется на такое дело. Ибо нормальный человек понимает, что приказ водочному королю отдала фигура

настолько значительная, что выступать против нее -- не просто глупо, а смертельно опасно. Я не выполню вашего поручения еще по одной причине, --продолжал Пастухов. -- Эта фигура, этот человек, кто бы он ни был, может представлять для вас опасность чисто политическую. Потому что, как нетрудно понять, он играет в этой предвыборной игре против вас. И играет, отдадим ему должное, сильно и остроумно. Но вашей жизни от него никакой опасности не исходит. В противном случае я принял бы все необходимые меры и без вашей просьбы.

-- Вы говорите о нем так, будто знаете, кто он, -- проговорил Антонюк.

-- Я не знаю этого, нет, -- возразил Пастухов. -- Я только догадываюсь. Почти уверен, что в своих догадках прав. Поэтому и говорю так уверенно.

-- Вы не хотите поделиться со мной своими догадками?

-- Нет, Лев Анатольевич.

-- Я вам очень хорошо заплачу.

-- Попридержите свой избирательный фонд. Он вам еще понадобится. Особенно после сегодняшнего праздника.

-- Можете быть свободны, -- сухо бросил Антонюк.

Попрощавшись с ребятами из команды Егорова, двое из которых дежурили в приемной Антонюка, а трое других блокировали подходы к лифту, Пастухов сел в свой "пассат" и медленно поехал по улицам, которые вновь затянуло туманом с

Балтики.

Он сказал Антонюку правду. Он почти не сомневался, что за всей этой историей с магазинами и лавочками, превратившей торжественный митинг Антонюка в дешевый фарс, стоит смотритель маяка по фамилии Столяров. Человек, который тридцать лет знает Профессора. Человек, который ворочает

миллионами долларов. Человек, который до тонкости знает всю предвыборную кухню и финансовую подоплеку борьбы за губернаторское кресло. Полгода в городе (это Пастухов осторожно выяснил в отделе кадров пароходства через Юрия Комарова). При его опыте за эти полгода он мог завязать необходимые связи во всех кругах, которые его интересуют. В том числе и среди крупных уголовных авторитетов. Не сам, конечно, а через посредников, через свою агентуру. И он был единственным, кому по силам было провести эту акцию.

Как скажется на предстоящих выборах эта акция, Пастухов не очень задумывался. Его мало волновало, кто победит: Хомутов или Антонюк, хотя шансы Антонюка при всем при том были предпочтительнее. Пастухов вообще лишь мельком подумал о смотрителе маяка. Сейчас его гораздо больше волновало другое: что делать с грязным стволом "Токагипт-58", из которого -- в этом Пастухов уже не сомневался -- был убит историк Николай Иванович Комаров.

Он уже подъезжал к гостинице "Висла", огни парадного подъезда которой туманно светились в густом тумане, когда какой-то человек средних лет в обычном китайском пуховике сошел с тротуара на проезжую часть и поднял перед "пассатом" руку. Пастухов затормозил. Прохожий открыл дверцу и спросил:

-- Не подбросишь, приятель? Мне тут не очень далеко.

Пастухов сказал:

-- Садитесь.

А что другое он мог сказать, если этот человек был не кем иным, как полковником Константином Дмитриевичем Голубковым, начальником оперативного отдела Управления по планированию специальных мероприятий -- одной из самых

секретных спецслужб России.

Глава седьмая

ТРЕТЬЯ СИЛА

I

Начальник Управления по планированию специальных мероприятий генерал-лейтенант Александр Николаевич Нифонтов ходил на службу, как и все в УПСМ, в штатском, а генеральский мундир надевал либо при официальных торжественных мероприятиях, либо когда его вызывали наверх. Так повелось с

первых дней существования управления, созданного вскоре после путча 91-го года. Причина этой традиции была никому не известна. Может быть, высокое начальство считало, что разговаривать с человеком в военной форме легче, чем

со штатским, может -- еще почему-то. Но правило это выполнялось неукоснительно. Вернувшись из высоких кабинетов в старый дворянский особняк, на воротах которого висела ничего случайному человеку не говорящая вывеска "Аналитический центр "Контур", Нифонтов переодевался в небольшой задней

комнате, примыкавшей к его кабинету, в свой обычный темно-серый костюм, а мундир вешал в шкаф до следующей надобности.

Но на этот раз он вызвал к себе начальника оперативного отдела полковника Голубкова, едва переступив порог своего кабинета. И уже по одному тому, что Нифонтов не счел возможным тратить время на переодевание, Голубков понял: произошло нечто из ряда вон выходящее.

-- Садись, -- кивнул Нифонтов. -- Можешь курить.

И закурил сам, хотя не курил уже почти месяц и о каждом дне без сигареты рассказывал с нескрываемой гордостью.

-- Что ты знаешь о Профессоре? -- спросил Нифонтов, с отвращением давя сигарету в пепельнице и тут же закуривая новую.

-- Не больше того, что мне положено знать, -- ответил Голубков, не понимая причины волнения, в котором находился его начальник.