- Откройте, это комендант,- басом сказал один из парней.

- Не свисти, дорогуша, комендант у нас - женщина,- послышалось из-за двери.

Надо же, клиент оказался не только живой, но еще и борзый. Теперь церемониться с ним вообще не имело смысла. Парни дружно навалились на дверь, но она явно была чем-то подперта изнутри. Бах. Бах. Громко раздались в замкнутом пространстве два выстрела. Один из парней начал оседать, удивленно смотря на товарищей. На груди у него быстро расползалось красное пятно. Другой достал из сумки пистолетпулемет "Узи" и от души полоснул по двери. Из комнаты снова послышался выстрел. Дверь пестрела дырами, но не поддавалась.

Честно говоря, мы думали, что люди Джавдета попытаются пройти через единственно действующий парадный вход. И ждали их там. Когда по рации прозвучал зуммер тревоги от Вязова, это было очень неожиданно. Едва мы забежали и услышали пальбу, я даже на миг забыл про свой страх и жесткие инструкции собровцев держаться за ними, поэтому стремглав кинулся наверх спасать напарника. Я неоднократно замечал, что любопытство в наших людях превалирует над заботой о личной безопасности. В коридорах толпилось множество жильцов, спрашивающих друг у друга что происходит. Прыгая через ступеньку и отталкивая зевак, я поднялся на шестой этаж. Подбежал к двери в отсек. Она была приоткрыта и на полу виднелось распростертое тело. Это остудило мой пыл. С криком: "Бросай оружие! Милиция!" я спрятался за косяк. Кстати, правильно сделал. Из-за изгиба коридора, ведущего в кухню, высунулся ствол и дал короткую очередь. Стреляли не глядя, для острастки. Все пули ушли в стену, но обильно брызнули крошками штукатурки и кирпича. В ответ собровцы устроили такой фонтан огня, что вполне прилично сгладили выступающий угол коридора. Едва наступила пауза, я окликнул Вязова. От грохота у меня заложило уши, но услышал, как он отозвался. Значит жив. Я успокоился и отошел в сторону. собровцы - ребята серьезные, почти все понюхали пороху в Чечне, и путаться у них под ногами со своим "Макаровым" не имело смысла. Правда, они настраивались на неожиданный захват, а не на штурм. Я услышал, как кто-то посетовал, что нет бронированного щита. Другой предложил выкурить бандитов "Черемухой", но их командир скептически покачал головой и сказал:

- Нет смысла. Сами угорим. Используем световую шашку. Прикройте.

Командир достал из большой кабуры "Стечкина" и тихонечко, по стеночке, двинулся внутрь отсека. Через несколько секунд там что-то взорвалось и засверкало. Послышался звон стекла. Потом началась мощная пальба. Ребята уже все закончили, когда я зашел на кухню посмотреть. Один из бандитов валялся лицом на полу со скованными наручниками руками. Другой лежал на улице с неестественно вывернутыми ногами и размозженной головой. К батарее были привязаны ремни, видимо он хотел спуститься по ним на нижний этаж но не успел, пуля достала его стоящим на подоконнике.

Вязов благополучно выбрался из своей комнаты и первым делом спросил:

- Киллера взяли?

- В лучшем виде. Слепили, когда садился в свою тачку. И пикнуть не успел,- ответил командир собровцев.

Вскоре отсек наполнился разными большими чинами из РУБОПа, из УВД, из прокуратуры. Мы с Вязовым на десятый раз пересказывали как же нас так угораздило. А меж чинов слонялась неприкаянная комендантша и приставала ко всем с одним вопросом:"Кто ж теперь ремонт будет делать?"

Пальба в общежитии произвела грандиозный эффект. О ней рассказывали по телевизору, писали в газетах, судачили на улицах. Действия спецподразделения получили негативную оценку, намекали на их непрофессионализм, так как не сумели провести захват без стрельбы и без жертв. Единственный оставшийся в живых бандит прикинулся овечкой и выдвинул версию будто бы он и его приятели простые воровайки, к мокрым делам не имеющие никакого отношения. В общагу они пробрались, чтобы почистить какую-нибудь комнатенку и заработать на выпивку. Сунулись в комнату, которая показалась им пустой, а оттуда начали стрелять. Одного из них убили, а двое оставшихся спрятались на кухне, где под буфетом случайно нашли автомат "Узи". В целях самообороны стали отстреливаться.

Полнейший идиотизм. Но прокурорский следователь Корытин за это уцепился. Он вызвал Вязова и с умным видом стал спрашивать его по какому праву тот открыл огонь на поражение, не разобравшись кто стоит за дверью, откуда у него автомат "Узи" и зачем он его спрятал на кухне под буфетом. Про киллера прокуратура пока не знала. Официально он был задержан за незаконное хранение оружия, и с ним плотно работали.

Джавдет спешно слинял из города, от греха подальше, но дочка осталась здесь. Вязов позвонил Марине и попросил передать наилучшие пожелания папаше, если он объявится. Она клялась и божилась, что миляга папочка не мог пойти на такое черное дело, его явно кто-то подставляет, но, хотя разговор велся по телефону, нетрудно было догадаться, какой бледный вид она имеет.

Едва Вязов положил трубку, как позвонил Юра Коньков. Его сообщение было неожиданным. К нему обратился без пяти минут зэк Мартюшев и попросил передать, что хочет дать мне очень ценную информацию. Следствие по его делу было закончено, и он пребывал в ожидании суда. Из этого вытекало, что просьба вызвана не обеспокоенностью собственной судьбой, а желанием кого-нибудь вложить. Отказываться от таких предложений - для опера последнее дело. Я запасся чистой бумагой и отправился в СИЗО.

Приехав, я пожалел, что поторопился. У обитателей изолятора был обед, а для них это дело святое. Опер или следователь могут лишить человека свободы, но на его законный обед покушаться не имеют права. В свою очередь, для свободных людей прием пищи является делом добровольным и я вместо него довольствовался стаканом наикрепчайшего чая, сварганенного Юркой Коньковым. В надежде, что мои жертвы окажутся ненапрасными и Мартюшев поведает о чем-нибудь действительно интересном, я пошел занимать комнату для допросов.

Матвей уселся на привинченную к полу табуретку, закурил сигарету и после небольшой паузы начал:

- Начальник, у меня просьба...........

Вступление мне не понравилось, но я промолчал.

- О нашем разговоре - никому. Вложить кента - последнее дело. Если братва узнает - мне не жить. Посадят на клык без всяких разборок.

- Обещаю,- кивнул я.

- Ладно, начальник, я тебе доверяю, поэтому и попросил кума с тобой связаться. Дело, значит, такое. У нас тут было толковище и я узнал, что ваша контора взяла за жопу Джавдета. Я здесь давлю нары за его дела и намерен посчитаться. Короче так, начальник, хочешь записывай, хочешь запоминай, но это не для протокола.

Я согласился обойтись для протоколов.

- Ты, начальник, может думаешь, что если я у азеров мантулил, так и есть по жизни никто, шестерка. Нет, я не блатарь, но и не брус какой-нибудь, шестеркой ни под кем не ходил, братва меня знает и уважает. А дело было значится так, приехал ко мне Толян, кент с Магадана погостить. Принял я его, как положено. Организовал столик в кабаке, песню заказал, тут он мне и предложил. Найди, говорит, мне барыгу на желтую пшеницу, это значит покупателя на золотой песок, получишь хорошую долю в деле. Я ему толкую, мол, такие вопросы с кандачка не решаются, нужно посоветоваться с паханом. Он тогда просит:"А ты меня с ним сведи". Поехали мы к Джавдету. Тот кроме того, что в законе, еще и деловой стал, большие возможности имеет. Послушал он моего кента и говорит: "Постоянный сбыт я тебе организую. Будешь доставлять песок сюда и сдавать посреднику". Толян и за меня словечко замолвил: "Хорошо бы Матвея тоже к этому делу пристроить". Джавдет подумал и говорит: "Ладно. Пусть приглядывает за посредником. Пойдет дело, назначу смотрящим". Остальное ты, начальник, знаешь. Азеры корешка моего на тот свет отправили, а я вроде как не доглядел - в ответе. Они-то знали, что если меня Джавдет в Горнозаводске смотрящим объявит, я их подзажимать начну. Их кухню я в мастерской изучил, видел что все лавы они себе на карман кладут, а в общак не платят. Вот и решили они жало оставить, а яд удалить, короче, настучали на меня суки Джавдету, что по моей вине крупно угорели с желтой пшеницей. Джавдет не разобрался толком, вызывает меня. Спустил на меня полкана, мол зачем я тебя там держал, пока ты шлындал, братву замочили и песок слямзили, теперь на тебя еще и азеры возбухают. Я говорю: "Ты - пахан, так и заткни им пасть". Он еще больше в амбицию, мол, каждый хрен моржовый тут еще указывать будет, проштрафился плати. Я говорю: "Пахан, ты чего?! Где ж я башли-то возьму?" Он отвечает: "Ты - вор, иди и воруй". Потом поостыл малость, говорит: "Ладно. Я тебе дам возможность башлей срубить. Как это быстро сделать, тебе моя дочка подскажет. Она на такие дела дока. С азерами рассчитаешься. А потом будешь искать кто наших магаданских братков мочканул. Пока не найдешь, на глаза не показывайся!" Джавдет старался никому не отказывать, но и просто так никому ничего не давал. Разной шелупони мог наводку на хату устроить. Те хату поставят, барахло сдадут кому он укажет и все довольны. А людей посолидней его дочка во всяких кидняках использовала. Я уже от братвы слыхал, что голова у нее варила на эти дела почище доктора наук. Такие кидняки выдумывала, что спектакль ставила: с десяток человек завязано, у каждого своя роль, ксивы, штампы , любой фактураж - комар носа не подточит. Ох, наверное, и туго вашему брату приходилось эти кидняки раскручивать. Короче, отправил меня Джавдет к дочке. Она всю мою биографию выспросила, потом головой покачала и говорит:"Да, тяжелый случай. Это, как спецзаказ, обойдется дорого, а прибыли - пшик. Но, если отец просит, надо тебя из дерьма вытаскивать. Иди, пару дней погуляй, я подумаю что можно сделать". Короче, народ на заработки в Магадан набирать - это все она придумала. А с комнатой в общаге азеры договорились. Остальное вы знаете. Я, начальник, за то, что ты меня сюда определил, не в обиде. Нет, в натуре. Я тебе даже очень сильно благодарен. Азеров моих ты прижучил. А за Толяна я с ними еще посчитаюсь. От меня не уйдут, я их в любом Карабахе достану. И Бадирова, падлу, что "сеньку" заныкал, я тоже достану. Ты, начальник, не удивляйся, у нас тут почта не хуже фельдегерьской связи поставлена. Мы про ваши дела не хуже знаем, чем вы про наши.