Она желала только одного: увидеть их лица, когда до них дойдет, как ловко надули Телля.

Когда человек на дилижансной станции в Юме сказал, что меня ждет письмо, я подумал, что он наверняка ошибся. Да я за всю жизнь получил не больше трех-четырех писем, к тому же никто не знал, что я в Юме.

Все наши родственники едва умели писать. Оррин с Тайрелом выучились письму, но для меня это была чертовски сложная штука и относился я к ней с опаской. И мы никогда не писали друг другу письма, если только не хотели сообщить что-то очень важное. Однако письмо действительно было адресовано мне, Уильяму Теллю Сакетту.

Дорогой Телль!

Нашего с Оррином сына похитили апачи. Оррин сейчас в Вашингтоне. Тайрел болен.

Вы можете мне помочь?

Лаура Сакетт

Значит, у Оррина есть сын! А мне так никто и не соизволил сказать, хотя, если учесть, что я бродяжничал, переезжая из города в город, это не удивительно. Если уж на то пошло, мне совсем не обязательно об этом знать.

Никто из родственников не знал, где я, но теперь об этом поздно говорить. Когда я попал в беду и мне понадобилась помощь, все, кто мог, примчались на выручку, и если мальчишку Оррина украли индейцы, мне надо действовать быстро, пока его не убили... если уже не убили.

Никто не знает, что могут сделать апачи. Они могут убить ребенка сразу, а могут, если он им понравится, воспитать его, как одного из своих сыновей, с такой же любовью и заботой. Все зависело, сколько ребенку лет, как он себя ведет и как быстро индейцам надо убираться обратно.

Я знал, что апачи уважают храбрость. Им не нужны слабые и трусливые, а к тем, кто просит пощадить их, они не испытывают ничего, кроме презрения.

Апачи уважают те качества характера, которые требуются им самим в повседневной жизни. Смелость, сила духа, выносливость и умение охотиться и скрываться от охотников - самые ценимые ими достоинства.

Тусон тихо лежал под жарким полуденным солнцем, когда мы пропылили по главной городской дороге, рыская глазами по сторонам в поисках салуна или кафе, где можно было бы найти тень, промочить горло и услышать последние слухи, до которых охочи все бродяги.

Мы въехали в город с осторожностью, потому что у каждого из нас было немало врагов. Мы въехали, отстегнув ремешки с револьверов, готовые удирать или драться - как повезет, но улица была пустынной, изнывающей от зноя. Температура была не меньше сорока в тени.

- Все, что нужно этому городишке, - сказал Джон Джей Бэттлс, - это побольше воды и людей классом повыше.

- Это и в аду нужно, - ответил Испанец. - Давайте лучше найдем тень.

Мы были тертыми и одинокими парнями, путешествовавшими по нехоженным и безлюдным тропам. Мы ничего не знали друг о друге, пока не встретились в Юме, и даже теперь знали лишь немногим больше. Но мы вместе испытывали голод и жажду, дрались с индейцами и глотали дорожную пыль, поэтому теперь мы стали друг другу братьями.

У нас в жизни были свои горести, и свои битвы, были и сожаления, о которых мы никому не говорили и не любили вспоминать. Нам не с кем было делить наши переживания, поэтому мы носили их в себе, но при этом наши лица были безмятежными. Люди, которым не с кем поделиться, умеют хорошо скрывать свои чувства. Мы часто шутили над теми вещами, к которым на самом деле относились очень серьезно.

Мы были сентиментальными, но это было нашей тайной, потому что недруг, который догадывается о твоих чувствах, имеет над тобой преимущество. Ведь выигрыш в покер зависит не только от пришедших карт, но и от умения блефовать.

Хотя мы и прошлись насчет Тусона, мы любили этот город, и были рады, что добрались до него.

Я был всего лишь простым парнем с теннессийских холмов, который жил так, как привык жить. Ма была необразованной женщиной, но у нее были свои принципы и нерушимые понятия о честности и справедливости, а когда дело касалось вопросов чести, и Па, и она не знали компромиссов.

Па держался тех же принципов, что и Ма, но он научил нас и другим вещам: как защищать справедливость и не уступать никому, даже когда дело доходило до драки. Он учил нас драться, выживать и ориентироваться в диких местах и играть в карты лучше, чем профессиональные игроки, хотя сам он не любил играть.

- С волками жить - по волчьи выть, - поговаривал он и показывал нам, как передергивают и крапят карты, как используют разные мошеннические приемы.

В Тусоне мы разделились. У Рокки в мексиканском квартале жили друзья, и Испанец Мэрфи направился с ним. У Джона Джей Бэттлса, как и у меня, были свои планы.

Выбора у меня не было, времени тоже - я должен сделать все, что могу, чтобы спасти сына Оррина. Почищусь, перекушу и найду Лауру Сакетт.

Я с ней не встречался и не знал, какая она из себя, но любая женщина, понравившаяся Оррину, понравится и мне. Наши с братьями дороги давно разошлись, поэтому я почти ничего не знал о их делах. Знал только, что Тайрел женился на девушке-испанке древнего рода и что у него все хорошо. Знал, что Оррин выставил свою кандидатуру на выборах и выиграл, и хотя мне рассказывали, что он женился, остальные детали были я не знал и понятия не имел, почему она оказалась в Тусоне, а он в Вашингтоне. Это были их семейные дела, я не любитель задавать лишние вопросы. Если захотят расскажут, у меня и своих проблем хватало.

Ресторан "Мухобойка" представлял собой длинный узкий зал с белым потолком и полом из утрамбованной глины. Здесь было несколько окон, с дюжину столов, сбитых из сосновых досок, и достаточное количество стульев и лавок, ни один и ни одна из которых не стояли на полу твердо, всеми четырьмя ножками. Тем не менее готовили здесь вкусно, а после зноя пустыни приятно было оказаться в тихом, прохладном помещении.

Когда я, пригнув голову, вошел в низкую дверь и выпрямился, у меня заняло несколько секунд, чтобы присмотреться к полутемному залу после ослепляющего солнца улицы.

За одним столиком сидели три молодых армейских офицера, за другим двое мужчин постарше с женами. Рядом разместились Джон Титус и Бэшфорд два уважаемых в городе человека. За столиком в углу около окна, прислонив к нему зонтик от солнца, сидела красивая молодая блондинка. Когда я вошел, она быстро и удивленно взглянула на меня, затем отвернулась.