-- Дрючит, как родной. Что я ему, проститутка какая?
Вероника чуть не хмыкнула, но вовремя удержалась от комментариев.
-- Я мастер спорта по дзюдо... был. У меня три курса физкультурного, я даже книжки читаю. Меня можно было и по другому... Со мной можно и по другому...
Взгляд Анатолия остановился на Веронике, которая преданно глядела на него.
-- Вместо тебя -- мымру! Ой, подохну от смеха. Ну, да ладно, не боись, у меня это не надолго. Покалякаю, может в кабак с ней потащусь, но вечерком буду здесь, поняла? Чтоб все было, как вчера. Сходишь за жратвой, вот тебе деньги, и больше из дому ни-ни. Выпивку я привезу.
Инна готовилась к приему гостей. На столе стоял букет цветов, на газовой плите весело свистел чайник. Из встроенного в секции бара появились бутылки коньяка и сухого вина, хрустальной резьбой засверкали фужеры...
На звонок в прихожей Инна пошла не торопясь, по дороге успев еще раз придирчиво осмотреть себя в зеркале.
Валя картинно стояла в дверном проеме, позади, с огромным букетом, ослепительно улыбался Анатолий, по прозвищу Щварценеггер.
-- А вот и мы, принимай, подруга, гостей... Знакомься: Анатолий, сотрудник и доверенное лицо моего Валеры.
Анатолий постарался изобразить еще одну улыбку -- точь в точь, как у своего знаменитого прототипа.
Инна, болтая с подругой, внимательно рассматривала обещанного принца. И все больше убеждалась, что принц пришел отменный. Высокий, с мощной мускулатурой, приятным, хотя и туповатым лицом. Она нисколько не верила а басню Валентины о влюбленном молодом человеке, но ей было сейчас наплевать на это. Ее редкие любовные приключения не выходили из привычного круга преподавателей, научных сотрудников, чаще всего ее возраста и старше. Теперь она сравнивала их тщедушные фигурки, дряблые мышцы, отвислые животики с этим великолепием молодости. Сравнение было явно в пользу Анатолия.
Пустой, необязательный разговор перескакивал с одного на другое, с каждой выпитой рюмкой становился все непринужденнее. Анатолий, приготовившийся было преодолевать отвращение к очередной "мымре", увидев Инну, воспрял духом. Она выглядела не старше тридцати пяти и была такой милой и аппетитной, что уже через несколько минут Шварц забыл об утренних стенаниях.
Звонок в дверь вызвал приступ веселья -- еще гости, гуляем! Инна пошла открывать дверь и вернулась с растерянным лицом. Позади нее стоял и с любопытством оглядывал гостей Алексей.
-- Знакомьтесь, это мой сын Алексей... Вот приехал из Крисвят... Это мои друзья, Валентина Львовна... Анатолий...
-- Алексей, сын вот этой прекрасной дамы. Мама, ты сегодня просто великолепно выглядишь! А что это вы здесь празднуете?
Валентина пришла на помощь.
-- У нашего друга Анатолия сегодня важный день. Он..он...получил премию за одно очень ценное изобретение.
-- Так вы инженер? Замечательно! Надо выпить за технический прогресс.
Алексей с размаху плеснул коньяку в первый попавшийся бокал, выпил и застыл с пустым бокалом в руках. Он выпил! Хотя еще полчаса назад, по дороге от вокзала домой он не один раз повторял себе, что никаких выпивок не будет, он человек слова и отца не подведет! И что же? Не успел войти домой, как уже бокал коньяка... Он растерянно поставил бокал, поймал тревожный взгляд матери.
-- Извините, я как-то некстати.
Смущения Алексея Шварц не заметил, зато сразу засек, как жадно тот выпил коньяк. Это было ему знакомо. Сам он выпить умел, но очень часто видел, как напивались другие: быстро и неуиело. И этот из таких, решил Шварц. Но что было делать в этой ситуации, когда сын испортил завязавшийся было контакт с мамулей, Шварц придумать не мог. Надо было посоветоваться с Валерием Петровичем. Извинившись, он прошел к телефону в прихожей и, прикрыв дверь, набрал номер.
-- Это я, Шварц. Тут ее сын приехал. Нет, ничего такого не было... Не успел. Так что мне делать?
Валерий Петрович тоже не знал, но, в отличие от Шварца, умел думать.
-- Вот что, к дамочке не приставай при сыне, будь джентльменом, а сына вечером утащи куда хочешь: пей, гуляй, бабу ему найди, но никуда от себя не отпускай. И держи меня в курсе, я подумаю, что делать.
Повеселевший Анатолий вернулся в комнату. Алексей, слегка захмелев от выпитого, рассказывал о своих планах на сегодня и завтра. Увидев Анатолия, обратился к нему.
-- Вот вы мне наверняка поможете, а то эти женщины... Видик я хочу купить, не посоветуете что брать? Да и к машинам надо пpицениться...
-- Видик, ого! А деньги есть, хоpоший видик и стоит хоpошо, а уж пpо машину я и не говоpю... .
-- Есть... не у меня, правда, у отца.
-- Вот не знал, что у вас муж богатый человек.
-- Мы в разводе... Я и сама не знала, что он вдруг разбогател...
-- Не разбогател, а заработал. Отец, как он себя называет,-- вольный фермер. Почти год вкалывал и получил...
-- Алексей, тогда я могу сказать, вам просто повезло -- один мой знакомый, тоже... изобретатель привез недавно из Штатов видик с жуткими навоpотами и хочет толкнуть. Я с ним переговорю, а с вами давайте встретимся часа через два и все обсудим.
Анатолий стал прощаться, заторопилась уходить и Валентина. Инна с сожалением пошла их проводить до дверей.
-- Вы уж помогите сыну, он такой непутевый. И меня не забывайте: сын приехал и уехал, а я опять одна останусь...
Алексей сидел за опустевшим столом и рассматривал бутылку с коньяком. Выпить еще хотелось. Решившись, он налил довольно много и залпом выпил. Инна успела заметить, как он поставил фужер и быстро сунул в рот попавшуюся под руку закуску.
-- А ты все еще пьешь? Мало тебе всего, что натворил: из университета выгнали, на работу только в деревне взяли. И там пьешь, с отцом на пару? Алкоголики несчастные.
-- Ты что, мать. Отца-то за что, ведь он же совсем не пьет, ни капельки, даже по праздникам. А что он пил разве?
-- А то как же. Только он хитрый был, если выпьет -- приходит домой поздно, когда ты уже спишь... А после своего Вьетнама почти каждый день раньше двенадцати домой не являлся...
-- Какого Вьетнама, мать? Он что, там работал? А мне никогда не рассказывал.
-- Еще бы, это у нас запретная тема в доме. Не работал он там, а воевал. А потом молчал. Сядет, уставится во что-нибудь и молчит. Напьется, навеселится и опять молчит. Сутками мог молчать. Они там секретные какие-то были. Он потом много лет под присмотром находился. Ко мне приходили, если, мол, расскажет что-нибудь или по пьянке начнет болтать, сообщите.