- Судьба! Судьба - странная штука! - говорил Фемистокл, прихлебывая кисловатое лидийское винцо, какое им подали с соленой жирной рыбкой, привезенной из Понта. - Она возносит высоко лишь для того, чтобы побольнее ударить о землю. Сколько великих имен: Мильтиад, Солон, Павсаний. Как высоко они взлетали и падали, разбиваясь о скалы. Судьба подлавливает человека в минуты величия, когда ему уже кажется, что он достиг таких вершин, где рок не властен над ним. И тогда судьба напоминает о себе, делая из героя предателя и изгнанника.

Сиеннесий кивнул и налил себе еще вина. Кому как не киликийцу судить об ударах судьбы.

- У меня было восемьдесят кораблей, а сейчас лишь остался один, заметил он, обсасывая сочную голову рыбешки.

- Что такое восемьдесят пиратских посудин! - хмельно воскликнул Фемистокл. - У меня было двести триер, десять тысяч гоплитов, тысяча отборных всадников! В моем распоряжении была огромная казна в четыреста талантов и гостеприимно распахнутые сундуки сотни государств! Все они дрожали при одном упоминании моего имени. И все рухнуло в один миг. Зависть - вот что движет миром. Они завидовали великому Фемистоклу и мне пришлось уйти...

- Кто они?

- Кто? Сорок тысяч афинских граждан. Каждому хотелось быть Фемистоклом, но никто не понимал, сколько крови и пота мне пришлось пролить ради этого, сколько красивых слов пришлось бросить на алтарь людской глупости. Они изгнали меня, обвинив во мздоимстве.

- И много брал? - забыв о вине, Белый Тигр с жадным любопытством посмотрел на эллина. Фемистокл не стал лицемерить.

- По-всякому. Бывало и много. Но никогда - во вред Афинам. Ни разу деньги не подтолкнули меня к деяниям, способным навредить родной державе. Ни разу! О, горькая судьба изгнанника! - Фемистокл ударил чашей о стол, расплескав вино. - Я искал спасения в Аргосе, они преследовали меня и там. Мне не было покоя ни на Керкире, ни в Эпирских владениях. Подстрекаемые спартиатами и афинянами амфиктионы искали меня повсюду. Что было делать? И тогда я решил просить убежища у своих врагов, которых бил в бесчисленных сражениях - у парсов.

- Царь сразу принял тебя?

- Да. Изгнанник ожидал мучительной казни, но вместо этого был обласкан и получил титул эвергета. Немало лет провел я в Парсе, бардах, Сузах, пируя за столом великого владыки. Но недруги! Они нашлись и там! Эскадры эллинов год от года громили парсийский флот и царедворцы нашептывали великосердному Ксерксу, что у него за столом сидит виновник этого позора. Меня ожидала участь Демарата.

- Спартанский царь.

- Да. Изгнанник, как и я. Он провел много времени при великом царе, являясь его доверенным советником. Пять лет назад он умер. Лекари сказали, что у него был всплеск желчи. Но я видел тело Демарата, пока его еще не обмыли. На губах спартанского царя была розовая пена.

- Яд?

- И самый сильный. Его изготавливают финикияне. Демарат был неудобен многим - тем, что жаждали расплаты за обиды, нанесенные эллинами, и тем, что желали мира. А еще он был неудобен тем, что говорил правду. И потому он умер. Сразу после его смерти я пошел к царю и упросил его отпустить меня жить на море. Царь был добр и не отказал в моей просьбе. Он даже дал мне три города - на прокорм, одежду и вино. Три прекрасных города! Магнезия, Миунт и Лампсак, что в Пропонтиде.

- Выходит, ты богат?

- Был. Пока не пришли афиняне. Их эскадры захватили и разграбили Лампсак. Миунт и Магнезия объявили себя свободными после гибели парсийского флота. Теперь я живу здесь как частное лицо. И, видно, дни мои сочтены. Афиняне всюду ищут меня, требуя выдачи.

- Вернись к царю, - посоветовал Белый Тигр.

- Чтоб умереть от яда? Это я могу сделать и здесь, у моря. Так что прости, что не позвал тебя в свой дом. Мне не следует лишний раз напоминать миунтянам о своем существовании, принимая гостя. Здесь же на нас никто не обратит внимания.

- Какие обиды, Фемистокл! Прошли те года, когда я мог позволить себе обижаться. Вот если б ты попался мне эдак лет пятнадцать назад!

Изгнанник усмехнулся.

- Пятнадцать лет назад я встречал тебя железом.

- Думаю, наш счет равен. Моя эскадра сократилась вполовину, но потопила сорок твоих кораблей.

- Да, были времена! - вздохнул Фемистокл, и глаза его на мгновенье затуманились. - Что привело тебя в этот городишко?

Белый Тигр немного помялся, но решил сказать правду.

- Я жду здесь одного человека.

- Он местный?

- Нет, он нанял меня в Иоппии [Иоппия - город в Иудее], велев доставить сюда и ждать.

- И ты ждешь?

- Он платит золотом.

Эллин улыбнулся в бороду.

- Не узнаю пирата. Почему ты не помог ему расстаться со всем золотом сразу?

Сиеннесий задумчиво покачал головой.

- Он не из тех, кто легко расстается со своим золотом. Его деньги пахнут кровью.

- Ты испугался крови?

- Кровь бывает разной, эллин. Но когда человек платит деньгами, которые плавают в крови, я предпочитаю не ссориться с этим человеком.

Фемистокл растер рукой небольшую винную лужицу, багровым пятном протянувшуюся по столу.

- Ты заинтриговал меня, пират. Кто этот таинственный человек? Я знаю его?

- Может быть. Он невысок, сухощав, широк в кости. У него властное лицо и голубые глаза. И еще он никогда не расстается с посохом, хотя его ноги не нуждаются в дополнительной опоре. Он сказал, что ему нужно попасть в Сарды и обещал вернуться к восходу солнца.

- Ушел сегодня, чтобы вернуться утром! - Фемистокл расхохотался, невольно обращая на себя внимание окружающих. Испугавшись, что его узнают, изгнанник притих и зашептал:

- Он обманул тебя, пират. Даже имея самую лучшую лошадь невозможно обернуться до Сард и обратно одним днем. Ты имеешь дело с лжецом.

- Не мне судить. Он платит. А кроме того, он ушел туда пешком.

Фемистокл вновь собрался засмеяться, но передумал и утопил улыбку в чаше вина.

- Он придет к тебе завтра и будет плести, что побывал в Сардах, и ты ему поверишь?

- Он сказал, что принесет весть о смерти царя.

- Смерти царя?! - воскликнул Фемистокл. Сидящие за соседними столиками люди вновь посмотрели на него. Эллин понизил голос до шепота. Разве царь болен?

- Не знаю. Но этот человек сказал, что сегодня ночью царь Ксеркс умрет.