Потом представитель министра иностранных дел, рейхсляйтер Борман,[26] ознакомил нас с последними политическими новостями – в устном и письменном виде.

Фюрер зачитывал вслух отдельные документы и комментировал их. Мне запомнилось, какую характеристику он дал нашим союзникам: «…венграм и румынам больше нельзя доверять. Те и другие начинают воротить от нас нос и воюют по инерции. С болгарами дела обстоят не намного лучше». Дипломатическая нота венгерского правительства – дескать, они готовы продолжать борьбу, вызвала следующее замечание фюрера: «Мышиная возня в духе Бадольо…» Подшитые в два толстых тома жалобы Антонеску на стычки с немцами фюрер с усмешкой передал министру иностранных дел и не преминул заметить: «Времени у вас предостаточно, ознакомьтесь. У вас теперь нет возможности обмениваться нотами, так что делать все равно нечего».

Рассуждая о наших перспективах в Италии и об ожидаемой активности Муссолини, фюрер высказался в том смысле, что «дуче был и останется римлянином. Вначале он должен конфисковать незаконно приобретенное имущество зятя». Обращаясь к Шпееру, Гитлер произнес: «Возьмите под свой контроль незаконно нажитые капиталы фабриканта, иначе итальянцы разворуют все…»

В самом конце совещания фюрер прокомментировал намерения дуче создать социалистическое государство нового типа. В этом случае Муссолини пришлось бы национализировать промышленные предприятия и препоручить управление рабочим. Фюрер считал такую постановку вопроса абсолютно абсурдной: «Предприятием может руководить только тот, кому оно принадлежит, а уж какие руководители из рабочих – лучше и не говорить. Овеществленный труд как таковой – это единственный долговечный капитал. Фабрика может иметь на банковском счете сто тысяч марок, но если рабочие бездельничают, она обанкротится. Дуче еще предстоит это узнать».

По поводу разрушения электро– и газостанций, а также водоводов в Италии фюрер однозначно заявил, что иначе действовать было нельзя: «Посмотрим, как британцы справятся с этим. Гражданское население пострадало, но, к сожалению, это вынужденная мера. Русские, дай им волю, еще бы и похлеще бесчинствовали у нас».

В самом конце совещания фюрер с удовлетворением отозвался о папе Римском и его призывах к пастве организовать «крестовый поход» против коммунизма.

Оберст Молль впервые присутствовал на совещании такого ранга и воочию наблюдал высшее руководство «Третьего рейха», поэтому последние строки его записей представляют для нашего повествования особый интерес:

Оперативное совещание в штаб-квартире фюрера не произвело на меня должного впечатления: у меня не возникло чувства приобщения к «великим умам», не утратившим ощущения времени и адекватно реагирующим на всю сложность создавшегося положения. Зато я в полной мере ощутил верхоглядство и желание жить только проблемами сегодняшнего дня, едва сводя концы с концами. Касательно наших высших военных чинов я никак не мог отделаться от впечатления, что круг их интересов и общий уровень командования в лучшем случае соответствуют полковому. Эти господа годами просиживают мундиры в ОКВ, но ни один из них так и не побывал на передовой. Несколько раз в течение вечера ко мне обращался рейхсмаршал, потом он отозвал меня в сторону и произнес: «Вам нужно действовать быстро и решительно против итальянцев и ни в коем случае не ждать, пока дуче приступит к своим обязанностям!»

Фюрер выглядел усталым и больным, неподъемный груз ответственности согнул его. Только временами в его речах проскальзывала страстная убежденность в правоте своего дела и окончательной победе над врагом. Уверен, что многое еще можно исправить, но для этого фюрер должен срочно сделать необходимые перестановки в руководстве и раз и навсегда избавиться от своего окружения.

РОММЕЛЬ И МУССОЛИНИ

К началу октября 1943 года стало окончательно ясно, что «великое противостояние» Роммеля и Кессельринга, представлявшее собой борьбу двух диаметрально противоположных точек зрения и дивергентных военных школ, с помощью Гитлера завершилось в пользу последнего. Это событие продемонстрировало критическое отношение фюрера к маршалу и дало окончательный ответ на вопрос – был ли Роммель на самом деле «партийным генералом», как прозвали его многочисленные завистники и недоброжелатели и величали восхищенные поклонники национал-социалистического толка. Некогда Гитлер способствовал его молниеносной военной карьере, но в большей степени это заслуга самого Роммеля. Его подвигами восхищались и друзья и враги, он всегда был объектом самого пристального внимания «голодной на сенсации» прессы по обе стороны линии фронта, и НСДАП с удовольствием использовала образ «воспитанника фюрера» в пропагандистских целях. В любом случае давно миновали те далекие времена, когда, не важно по каким причинам, намертво прилипшее к нему прозвище «партийного генерала» в какой-то мере и соответствовало действительности.

Его стремительное возвышение из безликого множества генералов вермахта в фельдмаршалы породило вполне объяснимые кривотолки, вызвало «искреннюю» зависть сверстников, недоброжелательство старших по возрасту и антипатию генштабистов. Мало кто тогда удосужился разглядеть незаурядный полководческий талант новичка, и все они ошибочно принимали Роммеля за «очередного выскочку, удачно попавшего в струю», который уже очень скоро получит отрезвляющий урок и вернется на свое место, растворившись в серой массе посредственностей. Многих раздражали навязчивые славословия в адрес фельдмаршала на страницах партийной прессы, а истинную цену его выдающегося дарования знали только те, с кем пересеклась восходящая звезда его карьеры.

Армия вылепила из него настоящего человека, а нация обрела в его лице верного сына и патриота Германии. Любовь к своему народу, забота о солдатах и страстное желание стать опорой и защитой своей многострадальной родины красной нитью прошли через всю его жизнь. Два последних года убедили маршала в том, что ему есть, что противопоставить всесокрушающей системе. Свидетельством этого могут стать его собственные слова. Во время разговора с единомышленником из генштаба Роммель произнес: «Наверное, я единственный, кто сегодня может что-нибудь предпринять против Гитлера».

Летом 1943 года безрезультатно закончилась совместная с Манштейном попытка оказать влияние на фюрера. Радикальная концепция Роммеля не возобладала и в Италии, где ему пришлось довольствоваться вторыми ролями, а вскоре и вообще покинуть театр военных действий, который он собирался превратить в поворотный пункт всей кампании. Гитлер подсознательно чувствовал, что Роммель уже не тот. После знакомства с подноготной «Волчьего логова» маршал прекрасно представлял себе, чьему влиянию наиболее подвержен фюрер. По свидетельству очевидцев «Роммель действительно изменился и в эти дни о нем можно было говорить что угодно, кроме того, что он „партийный генерал“. Маршал шел своим тернистым путем, но с этих самых пор за каждым его словом и делом скрывалось непоколебимое желание дистанцироваться от Гитлера и его образа действий.

Незабываемым воспоминанием для меня останется совместный с Роммелем визит в Гардоне, в штаб-квартиру Муссолини на озере Гарда, 12 октября 1943 года. Пропаганда режима Бадольо вынесла на всеобщее обозрение ворох «разоблачений» и подробностей альковных похождений бывшего диктатора Италии. Следует заметить, что нехитрый трюк удался, и в лагере сторонников и почитателей его учения начались разброд и сумятица. Ореол поблек, а сам образ «вождя итальянского народа» претерпел подвижки к некоторой скандальности и двусмысленности.

Граждане Италии отдавали себе отчет в том, что возвращение Муссолини будет означать либо откат к дискредитировавшей себя в обществе идее фашизма, либо начало новой неофашистской эры. Дуче был «политическим трупом»! Спецподразделения СС и чернорубашечники из батальона «Муссолини» охраняли резиденцию дуче, которая располагалась в миниатюрном дворце на живописных берегах озера Гарда, и-совместно патрулировали прилегающие территории. Было несколько непривычно видеть дюжих эсэсовцев, охранявших подходы к рабочему кабинету Муссолини и блокировавших коридор в личные покои недавнего абсолютного самодержца Италии. Совсем не много времени прошло с тех пор, как германские диверсионные подразделения по приказу Гитлера совершили сенсационное освобождение Муссолини, дерзко похитив его из импровизированной тюрьмы у подножья Гран-Сассо в Абруццких Альпах. Дуче выглядел уставшим и поблекшим, даже его знаменитая жестикуляция потеряла присущую ей живость. При встрече маршал в присущей ему жесткой манере сообщил Муссолини все подробности злосчастной африканской кампании. Роммель недвусмысленно дал понять, что считает главной причиной разразившейся катастрофы бездействие итальянского флота и пораженческие настроения большинства высокопоставленных итальянских офицеров. Так же однозначно маршал высказался в пользу разумной минимизации геополитических аппетитов «Оси», поскольку и Германия, и Италия были уже далеко не так сильны, как несколько лет тому назад.