- Никогда в Дурных местах капищ не строят!
- А как для дурных богов?
- Не слышал еще о таких...
Немного успокоившись, княжич переменил тему.
- А правду говорят, что все Дурные Места в оврагах?
- Ну, не все, однако ж, капища завсегда на холмах строят, как и терема княжьи, и гарды всякие.
- Крепости затем на возвышенностях ставят, что сверху видно дальше, да врага с высоты разить удобней! - отрезал княжич.
- Возможно... - не стал возражать очевидному Иггельд.
- Но, все ж, почему Дурные Места завсегда в оврагах? - допытывался любознательный подросток.
- Слышал я, что когда река излучину образует, там силы стихийные заворачиваются, ну, как водоворот какой... И насквозь Землю-матушку пронизывают, силы потаенные наверх выбрасываются! Сам увидишь - приведут нас к излучине, помяни мое слово, - рассуждал все, казалось, ведавший наставник.
- А вот и овражек! - воскликнул Млад, потом сбавил тон и поправился уважительно, - Овраг. Ну и глубок!
Страсть как глубок...
Сопровождающие тем временем кубарем скатились вниз, да еще и затеяли там, в сугробах, кутерьму. Делать нечего - надо спускаться! Иггельд долго выбирал, как бы спуститься, да не оступиться, вниз не покатиться. Спускался, спускался - шаг за шагом, за что-то под снегом ногой уцепился, раз - и уж на дне, да весь в снегу! А рядом княжич хохочет, из рыжей шапки снег вытрясает.
Странная штука - снег. Никому им умываться не хочется, а как окунешься - так смеяться тянет!
- Глянь, зовут нас! - указал рукой на мужиков Младояр. Иггельд повернул голову - и впрямь, те махали руками, мол, идите за нами.
Иггельд ступал с трудом, снег глубок, пару раз лекарь проваливался по пояс. Княжич весело прыгал по снегу, пару раз хлопнулся, борьба с белым покровом явно доставляла юноше удовольствие. А чего еще, собственно, надо? С утра поели плотно, угостились горячим медовым сбитнем, солнышко светит, снежинки блистают - только и радуйся жизни. Конечно, все быть может - вот и мечи прихватили, правда, луки оставили у седел, с конями...
- Это что ж такое? - удивился Иггельд, - показывая княжичу нечто черное впереди. Вокруг этого черного и собрались сейчас провожатые.
- Камень какой-то черный, - повел плечами Млад.
- Снега на нем нет, знать не прост камень, - рассуждал наставник, подходя поближе.
- Смотри, Игг, здесь овражек, как раз, изгибался петлей, как ты и говорил, самое место, где стихии в круговорот заворачиваются! - воскликнул княжич.
- Точно, здесь самое место... - согласился Иггельд, - А посреди - Черен Камень!
- Черен Камень? - переспросил Младояр, - Тебе ведомо, что такое Черен Камень?
- Пару раз слыхивал, что такой есть, но каков он - не ведомо!
- Вот и узнаем, пошли!
Княжич и наставник подобрались поближе.
Черен Камень, в рост человеческий вышиной, окружили со всех сторон люди хуторские, руки уложивши на черную, как смоль, поверхность - казалось, грелись...
Младояр протянул ладонь к Черну Камню.
Дзинь! От неожиданного толчка, еще не понимая, что произошло, княжич инстинктивно отдернулся.
- Что такое? - вскликнул Иггельд, бросаясь к воспитаннику.
Дзинь! - послышалось еще раз, теперь уже со стороны лекаря. Иггельд обратил взор туда, где звякнуло. О чудо чудное! Его железный меч, как по волшебству, притянулся к Черну Камню, прилип к нему, прирос намертво. Точно в таком же положении находился и короткий меч княжича. Оба - и старый, и младой - оказались как бы привязанными к Черну камню.
Странные, ой странные улыбки блуждали по серым лицам провожатых. Недобрые такие улыбки, плотоядные! Один из провожатых, сбросив полушубок, полез на Черен Камень. Начали сбрасывать одежду и остальные. Мальчонка из местных, обратил, наконец, внимание на княжича, показав тому красный, длинный язык. И тоже полез на камень.
- Что же это, Игг? - в голосе Младояра промелькнул страх.
- Освободись от ножен! - велел Иггельд.
Тем временем старший из хуторян перевернулся на камне через голову. И спрыгнул сверху на снег.
Перевернулся человеком, а спрыгнул матерым волком. Один за другим перевернулись в волков и остальные провожатые.
Иггельд извлек бронзовый нож - тот самый, которым делал надрезы осторожные, пользуя лики людей, губы да веки. Мал нож, да остр! Бросившийся с ходу матерый волчище так и отпрянул назад, завидев блеснувшее на солнце лезвие. Решил последовать примеру наставника и Младояр, выхватив из голенища нож засапожный, замахнулась рука - и остался княжич безоружным. Был тот нож дорогим, из железа, слишком близко оказался от Черна Камня при взмахе молодецком - так и притянулся, став пленником волшебного камня, подобно братьям старшим - мечам...
Вытащил лекарь откуда-то еще ножик, совсем махонький, тот, которым бельмо с глаза снимают... Смех да и только - на двоих воинов - два ножичка, один другого меньше!
- Лезь, княжич, на камень, лезь быстрей, подсажу! - воскликнул Иггельд.
- А ты?
- Руку подашь!
Младояр вмиг забрался на плечи наставнику, раз - и забрался на камень. Вовремя! Волки враз кинулись на Иггельда. Сверкнул нож - взвыл один из серых оборотней, без глаза оставшись. Другой - получил сапогом по носу, откатился, но третий - в тот сапог, как пес, вцепился. А самый маленький, переярок, так и прыгнул, метя лекарю зубами в самое горло... Перегнулся княжич вниз, полоснул на лету морду волчачью, не дал наставника укусить. Руку протянул, Иггельд в ту руку мальчишечью вцепился...
Всякие чудеса бывают на Белом Свете.
Чтобы отрок худощавый, силу собрав, за руку поднял взрослого человека не бывает так никогда! Никогда, окромя случаев, когда Надо. Вот случай в Крутене, все помнят, пару весен назад - загорелся дом, а в доме том муж хворый лежал, в бреду, шести пудов с половиною, и была у него дочурка телом совсем и не дородная, всего-то тринадцати годов.
Схватила та девочка отца, подняла, да из хором горящих и вынесла...
Едва успел опомниться Иггельд, как оказался вдруг на Черном Камне, а как его княжич втащил - думать некогда, волки, один за другим, полезли, проклятые. И откуда такая сила да прыть только бралась? Понятное дело, оборотни, они - двужильные! А у лекаря лишь один сапог остался - другой трофеем волчьим стал. Взмахнул Иггельд левой ногой, сбил полезшую морду, улетел волчара вниз, на лету крутясь. Да что толку - еще двое полезли. А княжич - и так, и сяк, и сапогами в зубы волкам тычет, и ножиком малым тыкает. Враз освободили Черен Камень. Взвыли оборотни, да вновь полезли.
- Что делать? - воскликнул княжич, обратив взор на Иггельда. Видать, вера в наставника, в его знания - у него велика!
- Слово рода своего знаешь? - хлопнул себя по лбу, о чем-то догадавшись, старый волхв.
- Знаю, - потупился Младояр, ибо Слово то тайное!
- Перевернись через голову, да Слово молви!
- А что будет, Игг? Тоже волком стану? - спросил княжич с тревогой.
- То увидим! - шепнул Иггельд.
Перекувырнулся Младояр через голову, Слово тайное, что на ушко ему в детстве шепнули, да в тайне хранить наказали - громко выкрикнул. Перевернулся, да с камня вниз сиганул.
Подхватили крылья княжича, взмахнул он ими раз, другой, завертелось все в глазах его зорких. А, вот и камень, вот и волки - бросились разом на человечка малого, всего в меха разодетого... Наставник в беде! Не раздумывая, сложил крылья княжич, да камнем вниз! Ударил самого матерого, что зубами до горла человеческого добраться норовил.
Глубоко вошли когти Младояровы под шкуру волчью, ударил хищный клюв по серому затылку, да не пробил черепа - крепок тот оказался у оборотня. А волчара, человека оставив, перевернулся враз спиною вниз.
Но и сокол наготове - отлетел в сторону. Забыли человека волки, бросились на ясна сокола...
От сердца отлегло у Иггельда, как только обратился воспитанник его в птицу хищную. "Теперь спасется, волкам его не достать!" - решил лекарь. А сам - к смерти приготовился, но решил жизнь подороже отдать! Бросился ближний из волков - Иггельд его снизу ножичком поддел, да и рассек кожу по животу всему волчьему.