ЮРАСИК. Да уж, скорее плутонические... От слова "плут", да? Только не выйдет все равно ничего! Как же я без него? Как?

ОЛЯ. Это сначала кажется, что страшно... А потом ничего... Человек, подлец, ко всему привыкает - это же этот сказал, я не помню, кто...

ЮРАСИК. Не смогу я так жить бесполым существом, Оля, не смогу... Надо мной же смеяться все будут, кому не лень...

ОЛЯ. А никто и не узнает. Мы будем хранить тайну за семью печатями... Молчок, зубы на крючок, да? Ты снова в ресторан свой ходить будешь, "Червячок", да? Блюда снова на подносе разносить будешь - у тебя это так красиво получается, как в кино. Я ведь когда тебя в первый раз с подносом твоим увидела, так сразу и поняла, что влюбилась. А ты еще так улыбнулся улыбкой своей голливудской... Нужно будет тебе только потом не забыть - зуб этот, который сбоку, поставить... А так все будет классно... А что касается меня, я еще годик проучусь, и тоже куда-нибудь устроюсь... С моим дипломом меня ведь хоть куда возьмут... Философы ведь нужны везде и всюду... Говорят, почти все руководящие работники - с философским образованием... Я считаю, что так и должно быть... Они должны уметь мыслить системно у себя там, наверху...

ЮРАСИК. Никчемная у меня жизнь... Да двадцати восьми лет прожил, а так ничего и не сделал... Концом только своим туда-сюда махал... Думал, это что-то значит... И работа-то мне больше потому и нравилась, что девчонок красивых много... Да только что толку? Эх! ( Растягивается на кровати.) Где найти счастье? Наверно, только в могиле...

ОЛЯ. Да что ты говоришь-то, Юрочка??

ЮРАСИК. Знаешь, перегревшийся на солнце скорпион сам себя жалит и умирает... Эх, если бы я так мог!

ОЛЯ. Что, неужели без этого жить не стоит? А? Я понимаю, конечно, что это наслаждение приносит безумное, что с этим жизнь приобретает вкус, но ведь можно же любить духовно...

ЮРАСИК. Конечно! Кто не может физически, тому остается только духовно, да?

ОЛЯ. И еще можно добиться больших успехов в труде, сделать карьеру... Сублимация - тоже иногда не так плохо...

ЮРАСИК. Зачем мне эти успехи? Зачем мне эта карьера? Все коту под хвост!..

ОЛЯ. Я слышала, что даже кастраты сексом заниматься могут...

ЮРАСИК.Я даже не кастрат, не импотент, я хуже... Я вообще никто, понимаешь, никто...

ОЛЯ. Как это там? Сейчас... ( Декламирует.)

Я - Никто. А ты - ты кто?

Может быть - тоже - Никто?

Тогда нас двое. Молчок!

Чего доброго - выдворят нас за порог.

Как уныло - быть кем-нибудь

И - весь июнь напролет

Лягушкой имя свое выкликать

К восторгу местных болот.

ЮРАСИК. ( Вскакивает ) Ты что?

ОЛЯ. Это моя любимая поэтесса, Эмили Дикинсон... Она, кстати, была старой девой, всю жизнь жила одна, учительницей работала в селе каком-то... Никто даже и не знал, что она стихи пишет... А после смерти нашли коробку из-под обуви, а в ней сложены листки бумаги, исписанные бисерным почерком... И по счастливой случайности все это не выбросили на помойку, а отнесли редактору местной газетенки, тот прочитал, ничего, понравилось, и отвез в город своему другу, тоже журналисту, а тот возьми да и напечатай небольшую подборку... Стихи заметили, и пошло-поехало... Так и появился классик американской поэзии, к тому же, женщина...

ЮРАСИК. Но мне-то от этого не легче... Что я, тоже должен стихи начать писать, чтобы славу после смерти получить, да? Будут про меня также, как ты про эту, рассказывать, говорить: "Жил в конце двадцатого века такой мудак, и, хотя у него между ног ничего не болталось, умел он стихи сочинять талантливые про импотентов и кастратов...", так, да?

ОЛЯ. Юра, расслабься! Ну ты что?

ЮРАСИК. Да не могу я уже расслабиться! Ты поставь себя на мое место. Представь, что у тебя бы ничего не стало, как бы ты себя почувствовала, а?

ОЛЯ. Точно так же... У меня и так, и так сейчас не стало... Я ведь, может, больше твоего пострадала! А ты подумал, как я теперь жить буду без него, подумал? Думаешь, так просто было такого найти, чтобы подошел и душой, и телом?

ЮРАСИК. Оля, извини! Я не знал...

ОЛЯ. А что ты знал-то? Что? Ты думал, что мне нравиться с тобой только сексиком заниматься? Да просто я не говорила тебе, что мне больше нравится гулять с тобой под луной, слушать, как ты фильмы пересказываешь разные... И так я все себе живо представляла, что мне на самом деле смотреть-то их было уже и не интересно, у меня уже и так было о них свое представление... Твое представление, ведь я видела эти фильмы твоими глазами!.. Еще я любила музыку с тобой слушать разную... Которая нравится тебе, та точно нравится и мне, представляешь, фантастика какая? Тебе - "Pink Floyd", и мне - "Pink Floyd", тебе - "Jethro Tull", и мне - "Jethro Tull", тебе - Брайан Ферри, и мне Брайан Ферри...

ЮРАСИК. Не нравился мне Брайан Ферри!.. Одна песня только, может...

ОЛЯ. И мне та же самая песня нравилась... "Don`t stop the dance", да?..

ЮРАСИК. Но теперь все в прошлом, понимаешь, в прошлом...

ОЛЯ. Почему в прошлом? Все в будущем! Как я рада, что ты от этой крысы уходишь... Не любил ведь ты ее никогда, ведь так? А меня - любишь... Скажи, что любишь...

ЮРАСИК. Люблю.

ОЛЯ. Скажи громче!

ЮРАСИК. Люблю!

ОЛЯ. Скажи полностью!

ЮРАСИК. Я тебя люблю! ( Обнимает ее. Целует.) Мне ведь тоже, если хочешь знать, секс этот иногда не главным казался... Мне просто нравилось быть с тобой, лежать при свечах, разговаривать... А иногда, особенно после работы когда приходил, уставший сильно, для меня же это как обязанность была какая-то постыдная...

ОЛЯ. А почему этого ты не говорил раньше?

ЮРАСИК. Не знаю, как-то стыдно было... Тогда ведь я даже, помню, подумал как-то: вот, если бы я его не имел, насколько бы у меня жизнь была проще... Никаких проблем тебе! Живи и радуйся!

ОЛЯ. Ты так думал?

ЮРАСИК. Не с тобой когда был, а с Лолитой этой Анатольевной...

ОЛЯ. Правда?

ЮРАСИК. Ну, конечно! Представь, целый вечер на ногах, покушаешь на ночь, придешь к тебе, соскучишься же страшно, выплеснешь все, а потом домой, к этой... И тоже супружеские обязанности выполнять надо... А сил никаких! Когда по три - по четыре раза выходило, думал, все, капец мне пришел! Ан нет, ничего! И уж никак я не ожидал, что этим дело закончится... Всегда таким сильным себя считал в самцовом отношении!..

ОЛЯ. Вот, видимо, потому природа и проучила... Но это ведь не главное, Юра, не главное! Главное - в другом... В нас... В нас самих... Может, ты скажешь, что я дура набитая, идеалистка несчастная и совсем с ума сошла от философии своей, но мне кажется, если есть в нас истинные чувства, то все остальное не имеет никакого значения... Все остальное ровным счетом ничего не значит... Лишь бы была любовь... Я все равно тебе верной буду... Также, как эти три года, я буду твоей и десять лет, и двадцать, и тридцать... Твоей, только твоей! А ты просто должен верить в себя! Потому что, если будешь хорошо себя чувствовать ты, буду хорошо себя чувствовать и я...

ЮРАСИК. Оля, где же я был раньше? На какой планете обитал, когда мой единственно близкий и дорогой человек был рядом?

Они обнимают друг друга.

ОЛЯ. Мне так хорошо с тобой... Ой!

ЮРАСИК. ( Отстраняется от нее.) Что случилось?

ОЛЯ молча смотрит на мужчину.

ЮРАСИК. Я так счастлив! Так счастлив! Спасибо, что все это произошло, и я понял, что у меня есть ты... Я теперь самый счастливый человек на свете! Правда? Ведь да?

ЮРАСИК берет ОЛЮ на руки и кружит с ней по комнате. Гаснет свет. Занавес.

КОНЕЦ.