- Почему?
- В бригаде считают, что в плен на том блокпосту в марте нынешнего года попали по пьянке. Хотя это не так. У нас есть письмо от одного из пленных офицеров, он рассказал, как все было на самом деле.
- А живы ли эти наши пленные?
- Когда мы встретились с заместителем главы администрации Шали и показали фотографии этих пленных, он сказал, что они живы. Потом мы узнали, что чеченцы расстреляли десять наших солдат. Эти пленные были у самого Масхадова. Расстреляли и офицера переславшего письмо. Не знаю, как рассказать об этом его жене...
- А с Лебедем, случайно, не удалось встретиться?
- Окружение Лебедя уводило его от нас кругами. И из бригады нас приказали срочно вывезти вертолетом в Ханкалу. Мы поняли, что у командира 166-й бригады и чеченцев из Шали хорошие отношения, они могли бы нас свести с полевыми командирами в Чечне.
- Как работает в Чечне комиссия по розыску и обмену военнопленных?
- Их две, от федеральных и внутренних войск. Как работают: собирают сведения о пропавших без вести у мам. Из Ханкалы никто из комиссии не выезжает. Федеральная служба безопасности, похоже, работает только с теми, кто уже как-то вырвался из плена, - тоже не помощники.
- Так что же реально делает эта комиссия по розыску военнопленных?
- Возглавляет ее полковник Бенчарский. У него такой ритуал: каждый день в 16 часов выходит из штаба к мамам и сообщает, что ничего нового нет, но как только что-то узнает, сообщит. Мамы в сотый раз рассказывают ему про своих сыновей. Это общение армии с родителями очень похоже на политинформации. Однажды нам сказали, что мы плохо воспитали своих детей, раз они не пишут столько времени. Мамы в эту комиссию по розыску не верят, но все равно оттуда не уходят.
- А сколько же всего, по данным комиссии, наших солдат в плену?
- Сколько точно, сказать нельзя, не меньше тысячи. Эта комиссия по розыску пленных - для галочки, буфер между штабом группировки и родителями. Если пленных и возвращают, то в основном сами мамы. А потом военные записывают их на себя.
- У вас были встречи с чеченцами?
- Конечно. Когда нас вывезли из Шали в Ханкалу, мы все же решили ехать туда снова. Каждый день пока мы были в Ханкале, оттуда вылетали по 5-6 вертолетов с убитыми солдатами, до 60 трупов в каждом вертолете. Поехали из Моздока на автобусе через северные районы Чечни. Через 11 блокпостов. На одном из них солдат проверил наши документы и попросил выйти из автобуса. Мы думали, что задержат, а он вдруг говорит: "Делайте же хоть что-нибудь, чтобы эта война закончилась!" Чеченцы молодежь, на нас смотрели косо, но агрессивности мы не чувствовали. Чеченцы часто давали нам понять, что они в этой борьбе правы, давали нам почувствовать свое превосходство. Рассказывали, например, вот такую легенду: два русских батальона всю ночь лежали в грязи, а перед ними гулял осел с привязанным магнитофоном, откуда доносились крики: "Аллах акбар!"
- Как ваша женская интуиция подсказывает: кончилась ли война?
- Война, наверное, кончилась. Но, не для пленных. Генералы не навоевались - однозначно, и еще бы повоевали. Встретились с одним старшим лейтенантом из Шумиловской бригады - Лебедя ругает, на чем свет стоит, что не дал добить боевиков. А у самого в роте всего 14 солдат осталось. Самое страшное, что выведут войска - и никто пленными заниматься не будет. Да и не отдадут их чеченцы даром: столько мы там всего разрушили. Пока не будет объявлена амнистия всем - и пленным, и чеченцам, пленных они не вернут.
- То есть чеченское эхо будет еще долгим...
- Скоро будет обвал трагедий в семьях: начали работать эксгумационные команды. Всех эксгумированных отвозят в Ростов-на-Дону, мы там были, в лаборатории, где проводят опознание. До 40 процентов, как нам там сказали, погибшие не опознанные. Да и как можно опознать, если много обгоревших обрубков, без головы и ног. Есть и такие, чья личность установлена, но матери их не забирают: не верят, что это их сын! Ведь только на конец 1995 года было 10 тысяч погибших солдат, а, сколько мирных жителей - не знает никто.
- И все-таки, какой главный итог вашей поездки в Чечню?
-Двоих ребят нам удалось демобилизовать прямо на месте, о семидесяти узнали, они были точно живы на 16 августа.
35. ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ
В четверг 14 марта 1996 года, на девятый день после того, как в Грозном погибли 10 офицеров-нижегородцев специального отряда быстрого реагирования РУОПа, помянуть их приехали на кладбище родные и товарищи.
Гнетущая тишина под ярким мартовским солнцем стояла на кладбище в Марьиной роще. Семь свежих могил, укрытых венками. На больших фотографиях молодые, красивые лица. В этих могилах мог бы лежать любой из сотрудников РУОПа. Судьба распорядилась по-иному. Выплаканы глаза у матерей и вдов, мужчины с трудом сдерживают слезы...
Как это все случилось? Пока ясной и полной картины трагедии 6 марта нет. Подробный отчет и выводы будут готовы через несколько дней. Генерал И. Кладницкий и его заместитель В. Пронин смогли рассказать о случившемся лишь в общих чертах.
Отряд прибыл в Грозный 6 февраля, до конца командировки оставалось 10 суток. В его составе был 21 человек, все мастера своего дела, много раз участвовавшие в захватах вооруженных преступников. Задача отряду была поставлена такая: зачистка Грозного от преступных элементов. В Грозном в это время было семь специальных отрядов быстрого реагирования из различных регионов страны, каждый из них дислоцировался при комендатурах. Нижегородцы работали в Старопромысловском районе города.
До 6 марта обстановка бала относительно спокойной: дудаевцы стреляли, но в основном по ночам. Кто из высшего начальства отдал приказ снять с окраин Грозного блокпосты и вывезти за его пределы подразделения федеральных войск, пока неизвестно. Бандиты этим умело воспользовались: в город практически беспрепятственно их проникло несколько сот человек.
- Бой начался около 9 часов утра, - рассказывает В. Пронин, - один из СОБРов попал в засаду, потом запросили помощи от Перми и Кургана. Бандитов было в 10-15 раз больше, чем наших. Плотность огня была ужасной. Наши пошли на помощь на четырех бронетранспортерах, еще на двух - отряд из Чувашии. Бандиты засели в пятиэтажных домах, расстреливали наших сверху.
Четыре часа шел бой, и все это время наши просили помощи у армии и у внутренних войск. Подошла только одна БМП внутренних войск. Отряд нижегородцев был блокирован под кинжальным перекрестным огнем. Дудаевцы применяли и "шмели", которые в российской армии еще большая редкость. Двое нижегородцев, оставшийся в живых, были ранены именно этим оружием. Изготовленным на российских заводах, руками русских же рабочих. "Шмель" это огнемет вакуумного взрыва. При попадании такого снаряда в помещение там выгорает все мгновенно.
Только вечером подошла, наконец, помощь - несколько танков. Вынести ночью убитых и тяжелораненых с открытой местности не было возможности, это сделали только утром следующего дня, и то благодаря армейскому лейтенанту, который согласился дать три танка для прикрытия. В этом бою мог погибнуть весь отряд, остальных спасли бойцы СОБРа из Томска, прикрыв их огнем.
Ночью умерли, истекая кровью, те, кто был ранен. Кого-то, наверное, добивали бандиты. С убитых они сняли оружие и бронежилеты, обшарили карманы.
Вопрос, почему находящимся под убийственным огнем офицерам не помогла армия с ее тяжелым оружием, надо задавать высшему командованию.
- Пожалели танки, - считает генерал И. Кладницкий, - хотя у дудаевцев тут сильных противотанковых средств и не было. Отряду были поставлены задачи, которые он по своей специфике и не должен выполнять. Если штурмовать дом, то, как же можно действовать без вертолетной поддержки, артиллерии, разведки.
До 70 процентов составили потери СОБРов в Грозном в эти дни. Там был цвет, элита МВД.
- Мы еще к июню прошлого года могли бы покончить с бандитизмом в Чечне, - считает генерал И. Кладницкий, - За три месяца командировки (генерал И. Кладницкий командовал тогда сводным отрядом МВД) для этого были созданы все предпосылки. Внезапно получили приказ свернуть подготовку. Начался переговорный процесс...