– Как так – нечего?! – воскликнул трактирщик, бросаясь в подвал. – Там же у меня был винный погреб!

Вслед за Атосом из подвала вылез его слуга, а уж потом в этот самый подвал кинулся трактирщик. Когда Атос уединился в душевой кабинке, из подвала донёсся душераздирающий крик.

Хорошееделобракомненазовут

Поутру Атос опохмелялся на свежем воздухе – в беседке, установленной неподалёку от трактира. Там его и нашёл д’Артаньян. Ему не спалось, терзали мысли о судьбе мадам Бонасье.

– Доброе утро, д’Артаньян, – сказал Атос, допивая очередной стакан вина. – Тебе налить?

– А чёрт с ним, наливай! – сказал д’Артаньян, садясь рядом с Атосом. – Я сейчас сплошной комок нервов, и мне надо успокоиться.

– Из-за чего же ты так нервничаешь? – спросил Атос, разливая вино по стаканам.

– Из-за мадам Бонасье, – ответил д’Артаньян. – Её похитили, и теперь мы поедем её освобождать… После завтрака, разумеется.

– Нашёл из-за чего волноваться, – усмехнулся Атос. – Совершенно незачем волноваться из-за женщин.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил д’Артаньян. – Ты ж ни разу не был женат!

– Был, – сказал Атос. – Неудачно.

– Можешь не рассказывать, – вздохнул д’Артаньян, выпивая стакан вина.

– Не-е, я расскажу! – протянул Атос злорадно. – Я сейчас настолько пьян, что обязательно расскажу! Дело было так… Я был графом. Н-да! Встретил её – и влюбился. В неё было трудно не влюбиться… Звезда для обложки «Плэйбоя», одним словом. Ну, я – как дурак – и женился. Вместо того, чтобы оформить гражданский брак, как все нормальные люди делают. Или вообще можно было ничего не оформлять, как продвинутые дзен-буддисты делают! Нет, что ты, я ж тогда был образец морали и честности! Ну, и женился, как последний осёл!

– Почему же осёл, если ты любил её? – спросил д’Артаньян.

– А потому и осёл, что любил! – воскликнул Атос. – Я настолько в неё втюрился, что мы даже как-то зашли в Париже в салон татуировок и сделали себе татушки на плечах. Вот, видишь, у меня на плече роза? – спросил Атос, расстёгивая рубашку и показывая д’Артаньяну татуировку.

– Вижу, – кивнул д’Артаньян.

– А она захотела лилию, – продолжал Атос. – Ну, и нарисовали ей лилию. Вот до такой степени я был влюблён. А теперь эту дрянь ничем не сведёшь! – кивнул Атос в сторону татуировки, застёгивая рубашку. – Понимаешь? Теперь это на всю жизнь! Сенцей, правда, просветил меня – что бы мы ни делали, глупость ли, зло или добро, это остаётся с нами на всю жизнь, и с этим нужно мириться. Людям кажется, что это вот так легко – выкинул что-то из памяти и… Ан, нет! Наши дела остаются с нами и в этой жизни, и во всех следующих, напоминая каждый день о… Кажется, я потерял нить.

– Что же случилось с твоей женой? – спросил д’Артаньян.

– Она мне изменила, – ответил Атос. – Я застукал её прямо с любовником. Он был кардинальским священником. И кажется, её братом.

– Кошмар! – воскликнул потрясённый д’Артаньян, чуть не упав с табуретки. – И что же ты сделал?

– Того козла я проткнул шпагой прямо на месте, в кардинальском храме, построенном на мои же деньги! – воскликнул Атос, вспомнив о деньгах. – Я пришпилил его к стене шпагой как бабочку! А её… Её я приволок в свой сад рядом с замком, приказал слугам принести мне из конюшни хлыст и… одним словом, я так увлёкся, что дело чуть было не дошло до садо-мазо. Но потом я спохватился и повесил её на дереве. А сам достал пистолет, приставил к своему виску и прострелил себе череп.

– Как же ты до сих пор живой? – удивился д’Артаньян.

– Ну, ты же помнишь, что я – мастер смерти. Как их ещё называют… автакра, что ли? – спросил Атос. – Или автарка? Не помню. Одним словом, проснулся я на улицах Парижа, без дыры в голове, но всё ещё с пистолетом в руках. За время своего путешествия по коридорам смерти я побывал в удивительных местах… и рассказал всё это дзенским монахам, которые ради смеха сбросили меня в реку. Но, видимо, кто-то из них всё-таки разобрался в моём рассказе, и в итоге я стал мушкетёром, начисто забыв свой имя и прежнюю жизнь. А вот сейчас напился – и всё вспомнил!

– Какой кошмар! – воскликнул д’Артаньян. – Так значит, ты повесил свою жену?

– Повесил, – кивнул Атос. – И если она тоже по чистой случайности не оказалась мастером смерти, что вряд ли, то сейчас она где-нибудь в астрале летает. И знаешь, когда я о ней думаю, мне почти что жаль, что по ту сторону не существует никаких чертей, сковородок и всего того дерьма, которое расписывают кардиналисты. Потому что для моей Аньки это всё было бы в самый раз!

– Аньки? – спросил д’Артаньян.

– Так её звали, – ответил Атос. – Анька.

Он тяжело вздохнул и залпом выпил всё, что осталось в бутылке.

– Какой кошмар! – в который раз повторил д’Артаньян.

– Ну, так что, мы едем искать твою мадам Бонасье? – спросил Атос. – Ладно, найдём её и вернёмся в Париж. Забудь всё, что я тут рассказывал. То есть, это… лучше не забывай. Я хотел тебе сказать, чтобы ты был осторожнее с женщинами, д’Артаньян. Особенно с Аньками. Надеюсь, твою мадам зовут не Анькой?

– Нет, её зовут Констанс, – вздохнул д’Артаньян, вспомнив мадам Бонасье. – Прелестное имя!

– Чуваки, хватит рассиживаться! – крикнул Портос, подходя к ним. – Я только что смотрел карту местности и расспрашивал жителей… Одним словом, есть тут неподалёку мощнявый кардинальский монастырь, в который вчера заезжала закрытая карета. Это совсем рядом. Сейчас позавтракаем и через пару часов будем там!

– Ура! – воскликнул д’Артаньян. – Я снова увижу мою дорогую Констанс!

– Да, раз уж ты такой радостный, может, вернёшь мне свежий «Плэйбой»? – спросил Портос.

Прогнилочто-товкардинальскойсекте

Корабль доставил миледи во Францию. Она добралась до ближайшей деревушки, купила там лошадь на последние деньги и отправилась в кардинальский монастырь – крупнейший в округе.

Во всех кардинальских монастырях было всё необходимое для установления телепатической связи с кардинальским дворцом, так что миледи спешила доложить кардиналу обо всём случившемся и получить свой мешок золота. Она так спешила, что даже не удосужилась почитать свежую прессу, в которой только что напечатали карикатуры на кардинала за решёткой.

И вот миледи прибыла в кардинальский монастырь. С виду он напоминал настоящий замок – каменная ограда, мощная охрана, высокие стены. Но сегодня во всём этом монастыре-замке было неспокойно – служители кардинала суетились и буквально разбегались по всем направлениям. Миледи повезло: во дворе она поймала настоятеля, схватила его, встряхнула и крикнула ему прямо в ухо:

– Что, чёрт возьми, происходит?!

– Вы что, миледи Винтер, газет не читали? – спросил настоятель, показывая ей свежий номер. – Кардинал арестован за попытку похищения из дворца Жемчужины Дао! С отягчающими обстоятельствами – шантаж герцога Бэкингема и государственная измена. И ещё чего там только нет!

– Понятно, – пробормотала миледи, просматривая газету. – Так, с герцогом я уже справилась. Теперь я беру командование на себя! Что это за карета? У вас что, пленники?

– Да, одна из гувернанток Королевы, какая-то мадам Бонасье, – ответил настоятель.

– Отлично! – воскликнула миледи. – Та самая фифа, которая была посредником между Королевой и герцогом! Это из-за неё провалился весь план! Это из-за неё арестовали кардинала! Ничего, кардинала мы вытащим. Где Рошфор?

– Пишут, что он кинулся в буддизм и уже ушёл в нирвану, – ответил настоятель.

– Вот скотина! – воскликнула миледи. – Ладно, без него справимся. Сейчас ведите меня к этой Бонасье. Затолкаете меня к ней в комнату и скажете ей, что я – тоже ваша пленница. Потом…

– Потом я убегу, – ответил настоятель. – Говорят, сюда уже скачет отряд мушкетёров, чтобы её освободить. Мы не можем оборонять монастырь – половина ополчения уже разбежалась. Побегу и я, пока они до меня не добрались!