Да, он спасет машину!

- Сбрасывай фалу! - кричит Рядов в переговорный рупор. И сам себя слышит!

Винт еще вращается в набегающем встречном потоке, но мотор молчит. Как она тревожна, эта тишина вынужденной посадки!

Свиваясь кольцами, вытягиваясь и снова свертываясь-прямо по-змеиному, падает фала. Вдогонку за фалой летит вниз черно-белое чучело-связка запасных конусов. Самолет чуть подбросило.

- Приготовиться к прыжку!-командует Рядов. - После приземления выходите к огневым позициям батарей. Оттуда сообщите на аэродром, что посадку произведу вдоль реки Бужа. Все ясно?

Косте все ясно. Он быстро вылезает из кабины, прыгает. ..

Рядов смотрит ему вслед. Вот Костя резко откинул правую руку, словно махнул своему командиру на прощанье большим белым платком. Пружина сработалавыбросила вытяжной парашютик. И тотчас над Костей возникает легкое кремовое облачко. Оно быстро раздувается. И вот купол расправился окончательно - в синем небе, уже чуть выше Рядова, покачиваясь, точно одинокое семечко одуванчика, плывет парашютист.

Хочется помахать ему рукой. Но Рядов презирает сантименты.

Рядов, конечно, нс мог знать, что два "ястребка"

удрали из зон, отведенных им для пилотажа. А Вадим Спешнев и Алексей Якушев уже добрых пять минут "ходили по головам" зенитчиков, едва не задевая за стволы орудий, - упражнялись в бреющем полете.

Не в первый раз, отсидев под арестом положенные сутки, они тут же придумывали новые фокусы. Избыток сил, наивное восхищение своим уменьем и удалью вырывались из этих ребят беспорядочно, словно выхлопы черного дыма у вдруг начавшего чихать мотора.

В юности часто принимают силу за правоту. Не испытывая угрызений совести, они носились над звукоулавливателями. Но когда в ясном и мирном небе внезапно вспыхнул факел, оба "ястребка" свечками взмыли вверх.

Алексей подлетает к парашютисту, сбавляет газ и начинает спиралью снижаться вслед за Костей-хочет отметить у себя на карте точное место его приземления.

Спираль получается неровной-то уже, то шире-очень уж медленно опускается парашютист.

А Вадим вышел в хвост тягачу. Догадывается, что тот тянет на вынужденную к Буже. Проносясь мимо Рядова, Вадим высовывает из кабины левый кулак с поднятым вверх большим пальцем. И Рядов машет ему в ответ. Значит, бывают все-таки в жизни минуты, когда нуждаешься в одобрении окружающих!

Вадим быстро снижается. И вот уж несется над заливными лугами на высоте двадцати метров-старается выбрать ровную полосу, без кочек, канавок и ям. Пожалуй, здесь-между линией стогов и рекой. Лучше не найдешь. Вадим делает "горку", подлетает к тягачу, помахивает крылышками, чтобы обратить его внимание, и снова пикирует, проносится вдоль избранной полосыпоказывает ее Рядову. Боковым зрением замечает: вся эта акробатика привлекла колхозников, собирающих сено, - они спешат к стогам. Впереди, конечно, бегут ребятишки.

Рядов прекрасно понимает маневры "ястребка". Он умело рассчитал заход на посадку и уже вышел на последнюю прямую к указанной Вадимом полосе. Сам он не смог бы выбрать такую ровную площадку-разве с высоты разглядишь все выбоинки, бугорки? Плюхнулся бы на лугу где попало. Но вот "ястребок" помог Рядову спасти машину...

Теперь Вадим свое дело сделал. Только, чтобы вернуться на аэродром спокойным и гордым, он должен проследить за посадкой. Вадим разворачивается, одновременно набирая высоту. Всматривается... И ему хочется скинуть очки, протереть глаза...

Тягач, уже несшийся над посадочной полосой-казалось, он вот-вот коснется земли, - вдруг как-то судорожно дергается влево. Значит, и Рядов увидел! Трое светлоголовых мальчишек вынырнули из-за стогов и мчатся ему навстречу. Машут руками -тоже хотят показать самое ровное место? Не знают, что летчику на посадке ни затормозить, ни свернуть в сторону. Сейчас "эр-пятый" раскромсает винтом, разбросает плоскостями бегущие к нему фигурки... Но самолет Рядова резко накреняется влево. Чертит нижним крылом по траве. Тотчас коричневая коробка правых плоскостей вырывается вперед, тягач клюет землю носом, перевертывается и, разваливаясь на части, кувыркается под обрыв в реку.

Сквозь рев мотора Вадим будто слышит треск ломающихся плоскостей, хруст рвущегося перкаля - глухой стон последнего приземления. И понимает: Рядов не мог поступить иначе.

1960