– Послушайте меня, Квисто. Давайте все оставим по-прежнему. Нельзя навлекать на себя подозрения. Удастся разузнать что-нибудь дополнительно – прекрасно! Когда придет пароход с материка, мы с вами, Квисто, поплывем на нем. Это никому не покажется странным. А когда прибудем в Сантос, приостановим отгрузку консервов и передадим всю информацию человеку из Сан-Паулу. Просто, и никакого риска. А пока нужно вести себя абсолютно естественно. Ясно?

– Конечно, сеньор Питер, – воскликнул старик. – А на премию я расширю консервный завод и куплю себе на виллу электростанцию. Вы только представьте себе, что тут будет, когда на роскошных люстрах засияют лампочки. Господи Боже, море света – истинное чудо! Раньше у нас был электрический свет, но, когда я начал заниматься производством, движок перевезли на завод.

Восторг отца передался дочери. Пальцы Терезы ласкали драгоценности, она кричала:

– Мы купим новые шторы и ковры! Зачем иначе свет? Чтобы видеть, насколько дом запущен?

Ее глаза сверкали.

– И новую одежду, дочка. У тебя будет платье, достойное королевы. Моя Тереза прекрасна, сеньор. Но станет ещё прекрасней, – гремел Квисто.

– И холодильник купим, – не успокаивалась девушка. – Отчего не завести холодильник, если будет электричество?

Питер рассмеялся и собрал драгоценные камни в носовой платок. Отец и дочь неотрывно наблюдали за его действиями.

Поймав на себе их взгляды, Лэндерс улыбнулся:

– Да, я за ними присмотрю. Мне бы не хотелось, чтобы Тереза появилась в этом колье на людях, а вы, Квисто похвастались камнями приятелям у Коммере Грации.

Отец и дочь проводили его до самых ворот виллы. Когда они вернулись в дом, Квисто спросил:

– Ты обратила внимание, разговоры о награде сеньора Питера словно не касались. Он не любит деньги?

Тереза наблюдала за огромной ночной бабочкой, кружившейся между кронами замерших в тени олив.

– Я пока его толком не знаю, но интуиция подсказывает, что занимает его не вознаграждение, а нечто более важное. И нам не стоит проявлять повышенный интерес. Это не делает нам чести.

– Да мне и самому так кажется. Но я становлюсь счастливым человеком, милая моя. С дьяволом скоро будет покончено! – возликовал Квисто. – Когда на острове узнают… быть может, наш народ оценит свою нынешнюю жизнь. Кто заставляет людей бросать родные края и мчаться в неизвестность? Только дьявол!

Тереза улыбнулась.

– Тебе легко так говорить. Ты видел мир…

Квисто вздохнул:

– Вот и моя дочь рвется куда-то. И для тебя наш остров слишком мал?

– Я хочу увидеть мир, отец.

– Лучше бы тебе выйти замуж и осесть на Альваро.

– И это тоже, – она подумала о Питере и его бывшей жене. Никогда раньше ей и во сне бы не приснилось, что она будет ревновать к женщине, которую в глаза не видела.

– Всему свое время. Ты ещё посмотришь мир, – вздохнул Квисто. – Выйдешь замуж, может быть не здесь. Я старик, но не дурак. Птички всегда покидают гнездо. – И вдруг, испытав неожиданный душевный подъем, и громко расхохотавшись, Квисто воскликнул. – И я как на крыльях летал, когда был молод. Но, знай, ты не откроешь для себя ничего нового и нигде не будешь так счастлива, как здесь, на нашем острове.

8

На гребне Пэя прилепилось облако. Мальчишки на лодке тянули за собой на веревке черепаху. Эхо их крика гуляло над бухтой. С лица Квисто не сходила довольная улыбка: его родной Порто Мария – прекрасное место!

Собаки грелись на солнышке. Из трубы на площади струилась родниковая вода. Рядом Анита с Грацией чистили песком кастрюли. Рыба ловилась хорошо. Бензиновый мотор на консервном заводе работал просто потрясающе, на вилле Квисто, благодаря стараниям Питера, заработал водопровод. Нет, у Питера просто золотые руки… Прекрасное место Порто Мария… Если бы только не история с контрабандой…

Квисто помогал Нимо Диницу красить «Борриско». Желтой, красной и синей краской он осторожно обводил огромные глаза, расположенные у носа по обоим бортам. Такие глаза украшали нос каждого рыбацкого суденышка: традиция пришла из Португалии с первыми колонистами. Все готовилось к церемонии освящения лодок. Праздник назначен был на завтра. Ежегодно для церемонии выбирали флагмана флотилии, его перекрашивали, обвешивали гирляндами, и вечером в разгар праздника, когда жители Порто Мария отплясывали, пили и объедались, наслаждаясь фейерверком над площадью, эта лодка отчаливала и уходила в море на ночной лов. Квисто, как самый уважаемый гражданин Порто Мария, обязательно находился на её борту.

На рассвете они возвращались с уловом назад, на пристани лодку встречала процессия горожан, возглавляемая отцом Гордано. Шестеро рыбаков несли на руках статую Богородицы, которую в то утро наряжали в роскошные одежды. Затем освящали лодки, жители Альваро принимали с флагмана свежий улов и процессия возвращалась в церковь на короткую службу. После неё гуляние с танцами возобновлялось и продолжалось до конца дня. Торжественная часть, однако, не ограничивалась собственно обрядом освещения лодок и молитвой, в которой люди просили у Господа щедрых уловов рыбы на следующий год; отмечалась и очередная годовщина со дня спасения основателей Порто Мария, чей корабль попал в шторм и разбился о скалы Альваро, – Богу за это возносили хвалу.

Квисто с удовольствием малевал на борту фантастический глаз, не вынимая сигару изо рта. До него доносились песни Нимо и его команды, работавших на палубе. Квисто тоже чувствовал себя отлично. Ему нравилось возиться с красками, особенно, если предстояло выписать какие-нибудь мелкие декоративные детальки. Покраска бортов, конечно, очень нудное занятие. То ли дело ярким цветом написать название лодки или изобразить огромный глаз… Слов нет, для этого нужны мастерство и вкус настоящего художника.

Старик был счастлив ещё и от пришедшей в голову блестящей идеи. Его давно волновало будущее Терезы – на острове не было мужчины, достойного ей в мужья. Сейчас вопрос решился сам собой. Старик видел, как Питер посматривает на его дочь, и догадывался, о чем он думает. Квисто достаточно хорошо знал дочь, чтобы понять, что и ей Питер по душе. Теперь он довольно качал головой. Какая выгодная партия! Крепкий, надежный Лэндерс и темпераментная, подвижная, как ртуть, Тереза… У Питера врожденная тяга к порядку, – он уже обошел весь дом, перечинил все ступеньки на лестницах, застеклил разбитые окна, смазал маслом замки… Такого человека Квисто уважает. Что ещё нужно дочери? Кроме того, вся будущая награда останется в семье.

Нимо перегнулся через борт.

– Не слишком много синего?

Квисто пренебрежительно отмахнулся кистью.

– Синего не может быть много. Это цвет неба.

– Ты испачкался краской, – заметил Диниц.

– О чем ты говоришь? По каким признакам мы выделяем мастера в толпе? У рыбака на свитере чешуя, у пастух на штанах – овечья шерсть, а на жилете портного – обрывки ниток. А я художник, потому и в краске, – заявил старик.

– Что за беда? Капля бензина – и следа не останется. Лучше занимайся своим делом, пианист.

Квисто рисовал магический глаз, а думал о Питере с Терезой и о награде. Хорошо бы узнать, кого парень видел в доме Пастори. Тогда человеку из Сан-Паулу можно бы предоставить множество ценной информации. Будет ли награда достаточно велика? На острове есть на что пустить большие деньги. Отец Гордано получил бы, наконец, новые подсвечники для алтаря… И можно разровнять землю на вершине холма, устроив там для детворы футбольное поле. Жаль, что Питер не позволяет порасспросить народ в открытую! Хотя у него есть свой резон. Надо быть очень осторожным. Ах, чертов Ассис и эти его дружки-ублюдки братья Пастори!

На причале появился отец Гордано. Квисто окликнул его:

– Мы почти заканчиваем, святой отец. К вечеру все будет готово, даже если ради такого дела придется обойтись без сиесты.

Отец Гордано улыбнулся.

– Я вижу, вы готовы на любые жертвы, Квисто. Только мне кажется, сын мой, что вы немного перебрали с синим цветом…