Невысокий, едва дотягивающий до ста семидесяти сантиметров, и, чего греха таить, весьма худощавый Мальков вздохнул.

Обзор «антивоенных» публикаций упомянутых подполковником изданий, шел ни шатко ни валко.

И вины двадцатипятилетнего старшего лейтенанта в том не было.

Зело истеричные и очень жадные журналисты двух псевдоправозащитных изданий все время меняли свою позицию по отношению к войне в Чечне и контртеррористической политике правительства, так что почти невозможно было спрогнозировать их следующее выступление. Иногда в одном номере появлялись сразу три абсолютно противоречащих друг другу статьи, после чего между авторами разгорался скандальчик, обычно заканчивающийся ехидными комментариями в дружественных изданиях. Выигрывал тот, кого спонсоры одаривали большей, чем других, суммой и кто мог себе позволить проплатить пиар-компанию по измазыванию оппонентов грязью.

Многополосный глянцевый «Демократ» постепенно терял читателей, ибо его проводящий больше времени на берегах туманного Альбиона, чем в России главный редактор необдуманно выступил против владельцев сети газетных киосков в питерском метрополитене, зачем-то обвинив их в «пособничестве красно-коричневой заразе», и получил отлуп в виде отказа большинства точек принимать его продукцию.

У восьмистраничного «Невского семени» дела, наоборот, шли в гору, но не по причине остроты перьев пишущей в газету журналистской братии, а из-за названия, ассоциирующегося с садоводством. Спешащие на свои участки, а потому невнимательные дачники и огорошенные очередным скачком цен домохозяйки сметали пачки «Невского семени» с лотков в надежде обнаружить в нем советы по уходу за огуречной рассадой и методы борьбы с плодожоркой. Но находили лишь пустопорожнюю болтовню индивидов, отсидевших во времена СССР за мелкие кражи с производства или за махинации с вверенным им имуществом, а ныне записавшихся в ряды «жертв тоталитарного режима».

Весьма беспринципный и довольно оборотистый редактор «Невского семени», начинавший свою коммерческую деятельность еще в стенах райкома комсомола, где он за взятки снимал с провинившихся секретарей институтских и заводских бюро строгие выговоры и принимал подношения от желающих выехать за границу в составе студенческих стройотрядов, быстро уловил прямую связь между названием и ростом тиражей, и отдал приказ ответственному за выпуск номеров подбирать соответствующие заголовки статей на первой полосе, дабы подольше эксплуатировать сельскохозяйственную тему.

Так рождались опусы под шапками «Как растлить тлю…», «Огурец – всему столу венец», «Хлоп – и нет колорадского жука!», «Помидоры и летом, и зимой» или «Артишок нашего времени», в которых речь шла не о парниках на балконе, а об очередном «зверском» нападении российских спецназовцев на отряд «мирных охотников» в горной части Чечни или о «новой экономической стратегии», выдвинутой кучкой «леворадикальных монетаристов» на малолюдном митинге в Минске, закончившемся, по обыкновению, пьяной дракой демонстрантов с белорусским ОМОНом.

Использование слова «семя» в названии газеты было столь удачным, что владелец печатного издания решил развить успех и, в надежде охватить также владельцев крупной и мелкой домашней скотины, подал в комитет по печати документы на регистрацию воскресного приложения «Невское вымя». И подумывал над организацией «правозащитного» ежемесячника для будущих матерей под названием «Невское бремя» и псевдоконеводческого журнала «Невское стремя», где основная часть материалов посвящалась бы проблемам российской армии и советам, как «закосить» службу в ней.

– Общий обзор будет готов через два дня, – осторожно заявил Мальков. – Я нащупал кое-какие связи с информационным центром «Кавказ», но особенно прочными их назвать нельзя. Скорее, от случая к случаю… Или сброс информации зависит от регулярности выплат. Я выделю это отдельным абзацем. Возможно, с графиком, если удастся подобрать пять-шесть опорных точек.

– Неплохо, – кивнул Рыжиков. – На ваш взгляд, каковы перспективы укрепления этих связей?

– Достаточно серьезные. – Егор откинулся на спинку стула. – Для пропагандистов идейки «ичкерийской независимости» сотрудничество с «Демократом» и «Семенем» весьма выгодно. Расширение круга читателей, сближение с нашими питерскими борцами за отделение Северо-западного региона от России, вовлечение в писанину молодых выпускников журфака, которые сейчас околачиваются у порога наших правозащитных изданий, перекраивание старых статей на новый лад… Фактуры у «Кавказа» маловато, в основном сплетни, пропагандистские лозунги и крайне шаткие с логической точки зрения «показания очевидцев», так что новый регион для них – возможность перевести дух, запустить слегка измененную лежалую информацию под видом свежей и подготовиться к следующему витку работы. Финансирующие их зарубежные структуры будут удовлетворены и перечислят очередные транши… Плюс можно разгрузить «Новейшую газету».

– Зачем? – поинтересовался подполковник.

– "Новейшая" стала уже пережимать как количеством негатива, так и его значимостью, – объяснил Мальков. – Читатель начал уставать.

– Вы думаете?

– Да. Пока шли по одному на номер материалы то о лагерях беженцев, то о гонениях на коренное население внутри Чечни, поддерживался некий информационный баланс. Но когда в один номер стали ставить по две-три статьи на одну тему, получился перебор. Последний пример: в тридцать восьмом номере на первой полосе – материал о «чудовищной ковровой» бомбардировке села, в процессе которой почему-то гибнет всего один человек, на третьей – рассказ Ани Билятковской о ее очередной вылазке в закрытую для журналистов зону и, естественно, опять байки о «ямах для задержанных», пыточных камерах и садистах из числа следователей департамента[5]. Пятая полоса – изложение происходившего на сессии ПАСЕ[6] с упором на визит в Брюссель ичкерийского министра иностранных дел", восьмая – рассказ о пикете в поддержку идеи чеченской независимости в Гатчине. Розничные продажи пошли вниз, я проверил.

– Насколько уменьшилась розница? – прищурился Рыжиков.

– Процентов на пятнадцать. – Егор был готов к вопросу начальника отдела. – Естественно, их главный редактор утверждает обратное. И ставит в выходных данных тот тираж, который ему нравится. К реальному количеству выпущенных и, тем более, проданных экземпляров цифирь на последней странице отношения не имеет.

– Наши «Демократ» и «Семя» мелковаты против «Новейшей», – задумчиво сказал подполковник. – У них совокупный тираж, если я не ошибаюсь, до полусотни тысяч не дотягивает… К тому же «Семя» – чисто региональное издание.

– Логинович, он же – Светлана Гаврилюк, – усмехнулся Мальков, вспомнив дамский псевдоним ведущего журналиста «Невского семени», – сотрудничает с массой мелких газетенок по всей стране и сбрасывает им копии своих статей. Так что тотально охват может быть даже выше, чем у «Новейшей». Надо посчитать…

– Что ж, посчитайте, – согласился Анатолий Викторович. – А теперь по тому вопросу, по которому я вас вызвал. Про «Набат»[7] знаете?

– Конечно. Сегодня последний день учений, если мне не изменяет память.

– Не изменяет. Так вот, – подполковник проводил внимательным взглядом юркнувшего в пещеру сома, – заболел один из «террористов», захватывающих самолет. Его надо кем-то заменить. Сможете принять на себя сию почетную обязанность?

– Конечно. – Егор сел прямо. – Надо, значит, надо. Когда ехать?

– Через полчасика. – Рыжиков посмотрел на часы. – Поедете вместе с переговорщиками. Они объяснят вам ваши функции…

– Слушаюсь. – Мальков поднялся со стула. – Но я могу не успеть с отчетом.

– Накиньте себе лишние пару дней, – позволил подполковник. – Спешка в нашем деле не нужна. Главное – качество.

– Ясно. – Егор посмотрел на разрезвившихся барбусов, устроивших гонку с преследованием вокруг возвышавшегося на дне аквариума керамического макета средневековой крепости. – Разрешите идти?