– Хорошо, – удовлетворенно откликнулся Люк. – Теперь насчет тигренка…

– Пойдем со мной, – воркующим голоском проговорила она, подталкивая его к слабо освещенному уголку за парадной лестницей, которая скрыла их от всех взглядов.

Люк снова начал:

– Так насчет этого тигра…

– Подойди поближе. – Она притянула его прохладную руку к своей груди, скрытой бархатом платья. Машинально его ладонь скользнула в вырез платья, охватывая упругую округлость, и продолжила свой путь далее – в нежную теплоту между грудями. Тася вздохнула от удовольствия. Она прижалась к нему всем телом, пышно расцветшим беременностью.

– Ты ушел утром до того, как я проснулась, – пробормотала она. – Я по тебе скучала.

– Тася…

Она притянула к себе его голову, слегка покусывая за шею. Люк слепо повернулся и нашел ее губы. Поцелуй становился все глубже, он почувствовал, как жар разливается по всему телу. Как всегда, ее близость, ее вкус будоражили его, заставляя кровь быстрее струиться по жилам. Маленькая рука Таси легла на его большую и вжимала дальше в вырез лифа, под бархат, пока его ладонь не накрыла острый сосок.

Он еще раз поцеловал ее, и Тася откликнулась с пылкой страстью, всем телом прильнув к нему.

– Ты пахнешь зимой, – проговорила она.

Люк вздрогнул, ощутив ее губы у себя на шее.

– На улице холодно.

– Отнеси меня наверх, и я тебя согрею.

– Но как же насчет тигра…

– Позже, – прошептала она, ослабляя на нем узел галстука. – А сейчас отнеси меня в постель.

Люк поднял голову и насмешливо улыбнулся ей:

– Я прекрасно понимаю, когда мной манипулируют.

– Тобой не манипулируют, – успокоила она его, наконец развязав галстук и бросая его на пол. – Тебя соблазняют. И перестань мне сопротивляться.

Оказаться в постели с ней, прижать к себе ее тело… Устоять против этого Люк не мог. Сколько бы он еще ни прожил на свете, нет и не будет ничего лучше – соблазна сильнее, удовольствия глубже, страсти ярче, – чем то, что испытывал он с ней!

Бережно подняв ее на руки, он пробормотал:

– Кто же сопротивляется? – И понес ее в постель,