За период с 1946 по 1948 год Приморское и Камчатское пароходства потеряли при невыясненных обстоятельствах семь сухогрузов, один малый танкер и два траулера. При этом военные корабли нападениям не подвергались.

Случай с сухогрузом "Г. Котовский" был первым, при котором остались свидетели нападения неизвестной подводной лодки.

Как представляется, в течение ночи с 16 на 17 июня и первой половине 17 июня неизвестной субмариной были потоплены советский сухогруз "Г. Котовский" и американский "Блэк Стар". При этом несколько членов экипажа советского судна, по всей видимости, были взяты в плен на борт лодки. Все организованные поиски лодки и членов экипажа результатов не дали.

Пять человек экипажа погибшего сухогруза временно, до выяснения всех обстоятельств, содержатся отдельно друг от друга в следственном управлении краевого управления государственной безопасности.

Приложения:

1. Эскиз подводной лодки, которая якобы торпедировала сухогруз "Г. Котовский", выполненный по указанию офицера военной контрразведки помощником капитана судна по политической части.

2. Копия из журнала "Морской сборник" с силуэтами и характеристиками немецких подводных лодок.

Начальник управления государственной безопасности Приморского края генерал-лейтенант ...

5 июля 1948 года".

На документе в углу рукой Абакумова толстым карандашом была начертана резолюция:

"Тов. ...

1) За подобный бред объявляю вам выговор.

2) Война давно закончилась. Вместо того чтобы покрывать происки врагов Советской власти, вредителей и саботажников несуществующими немецкими подлодками, вытрясите из капитана и прочих, кто с ним остался, правду о том, каким образом они уничтожили советский корабль и кто им в этом помогал".

Внизу стояла размашистая роспись министра безопасности СССР.

Михайлову стало понятно, почему Голубев дал ему ознакомиться с этим документом: это было подтверждение того, что какие-то, предположительно немецкие, подводные лодки продолжали действовать на морских и океан-ских коммуникациях, и страдали от этого не только американские, - о чем имелись документальные подтверждения у Сергея, - но и советские корабли.

"Если бы, - подумал про себя дипломат, - в то время, ещё в сороковые годы, наше руководство реально восприняло тот факт, что немцы спрятали и замаскировали свои силы, распределив их по флотам и армиям самых реакционных режимов, то обстановка в мире могла быть совершенно иной; ведь практически все режимы Латинской Америки были поставлены американцами, следовательно, они знали, откуда взялись во флоте небольшой слаборазвитой страны подводные лодки. Надо будет переговорить об этом с Голубевым и Богуславским, - если, конечно, у нас получится такой разговор, - и уточнить, как эти случаи могут быть связаны с субмариной из Трабзона."

Глава 85

Виктор Перевалов снова зашел в кабинет следователя.

- Ну-с, молодой человек, давайте поговорим более обстоятельно, сказал Ткачук. - Вы нам сейчас должны рассказать все, что знаете о Марии и Юрии Николаевиче Калашниковых.

- Конечно, конечно, - с готовностью ответил Перевалов. - О взаимоотношениях Марии и Юрия Николаевича я могу рассказывать только со слов самой Марии - вы должны меня понять!

- Да, я вас понимаю, вы не волнуйтесь и рассказывайте. Если будут какие-то неясности, я буду задавать уточняющие вопросы. Хорошо?

- Да. История эта началась года полтора назад. Мария тогда ещё училась в детдоме. Туда она попала после смерти отца, вернее, не отца, а человека, который её удочерил. Ее отец, Демидов, хотя и числился в советское время в каком-то научно-исследовательском институте, был очень богатым человеком. Это стало ясно после "победы нашей демократии", - тем более было странным, что старик Демидов в своем завещании распорядился после своей смерти, если дочка ещё не закончит среднюю школу, отправить её в детский дом и даже указал, какой.

Душеприказчиком он назначил своего старого друга Геннадия Моисеевича Кирзнера, адвоката, который был в таком же возрасте, что и Демидов. Когда Мария закончила школу, Геннадий Моисеевич лично приехал за ней в детдом и привез на квартиру Демидовых, которую бережно охранял все это время. В квартире все было, как и при жизни старика.

Кирзнер объявил Марии волю её отца и сказал, что первое условие завещания девушка выполнила хорошо.

- А какое это первое условие? - спросил Ткачук.

- Со слов Марии я понял, что во время её учебы и жизни в детдоме она не должна была встать на скользкую дорожку - знаете, там рано узнают, что такое пьянство, наркомания, проституция и тому подобное. Но в этом детдоме эти грехи или преступления, как хотите их называйте, не были распространены, поэтому-то, я так думаю, старик Демидов и отправил девочку туда.

Далее адвокат Кирзнер сказал Марии, что вторым условием завещания является её замужество до определенного срока. Если она выйдет замуж после указанного в завещании срока, то ей будет назначен лишь определенный процент с оборота причитающегося ей капитала, а всем капиталом будет распоряжаться все тот же Кирзнер.

- Ну, прямо как в оперетте или в фильме "Принцесса цирка", - вставил реплику Кононенко.

Перевалов сделал вид, что не заметил сарказма в словах капитана, и продолжал:

- Но Кирзнер оказался порядочным человеком и постоянно торопил Марию с решением этого вопроса. Когда срок, отведенный Демидовым, уже подходил к концу, он буквально свел Марию с Юрием Николаевичем Калашниковым и чуть ли не силой выдал за него замуж. Свадьба была шикарная.

Мария не была счастлива в браке, хотя старалась делать все для семейного благополучия. Может, действительно, у молодоженов и была любовь в первые недели, но потом Кирзнер вызвал Юрия Николаевича к себе и огласил завещание полностью, согласно которому Калашникову отводилась роль иждивенца. Даже в случае смерти Марии он не имел права пользоваться её имуществом и денежными средствами, а мог только довольствоваться пожизненной пенсией. В случае смерти Марии создавался попечительский совет, и все имущество и деньги передавались нескольким детским домам, за распределением средств которых следил бы Кирзнер и его адвокатская контора.

Где и с кем работал Юрий Николаевич Калашников, я не знаю. Не знала об этом и Мария, видимо, муж не считал нужным посвящать её в это. Она ежемесячно выделяла мужу через того же Кирзнера определенные суммы, но со временем они стали для него слишком маленькими: он пристрастился к азартным играм.

Однажды он вернулся домой избитый и оборванный. Оказалось, что с ним расквитались за неоплаченные карточные долги. Мария каким-то образом уговорила адвоката, и тот выдал необходимую для погашения части долга сумму, другую часть Юрий Николаевич обязался выплачивать кредиторам ежемесячно из сумм, выдаваемых ему Кирзнером. Жене он дал слово, что больше никогда в карты играть не будет.

К его чести, слово свое он сдержал: видимо, страх после побоев и унижение перед Кирзнером сделали свое дело.

Но Калашников вошел во вкус и узнал власть денег, они становились нужны ему все в больших количествах. Сам он зарабатывал хорошо. Чем он занимался, не знал никто. В своем кабинете он работал допоздна, а разговоры с женой вел только о деньгах. Мария рассказывала, что глаза у Юрия Николаевича, когда он говорил на эти темы, как будто становились зелеными со знаком доллара посередине. В такие минуты он говорил, что нашел золотую жилу и скоро станет богатым человеком. И тогда отпустит Марию.

- Что значит "отпустит"? - спросил Ткачук.

- Согласно завещанию Мария сама не могла расторгнуть брак. Только в случае, если муж сам уходил от нее, она продолжала пользоваться всем достоянием Демидова. Однажды Мария спросила мужа, сколько он хочет получить за развод с ней. Он назвал очень большую сумму, но Мария взяла с него расписку, что при получении данной суммы Юрий Николаевич Калашников обязуется подписать документы по бракоразводному процессу. И Мария стала собирать эти деньги.