- А если судить по книге Платова "Секретный фарватер", то немцы в этих регионах настроили своих баз для подводных лодок предостаточно, резюмировал Сергей.

- Ну а второй аспект, "союзнический"? - спросил Богуславский.

- Этот, "союзнический" аспект, мне представляется наиболее простым. К примеру, понадобилось американцам переправить в Штаты некоего немца, очень крупного специалиста в некой области. Но возникает некоторая сложность: трибунал признал его международным военным преступником, его выдачи требуют Советский Союз, Франция, Польша и ещё с десяток правительств. Как здесь быть? Нюрн-бергский процесс, да ещё сразу же после войны не отменишь, а тут ещё со своими коммунистами надо бороться, чтобы голову не подняли.

Если переправлять легально или даже полулегально, то это рано или поздно всплывет наружу. Вот и пригодились немецкие подводные лодки, часть из которых была оборудована по классу "люкс".

Кроме того, у немцев ведь было и уникальное оборудование, технологии, документы, культурные ценности, доставку которых в Соединенные Штаты нельзя было оглашать. К тому же, видимо, были и частные заказы от дяди Сэма дяде Гансу и прочее.

Ну и наконец, сами лодки представляли собой вершину современной инженерной мысли. Ведь по многим тактико-техническим характеристикам они значительно превосходили лодки подобного класса союзников.

Но, как мне кажется, введение в действие "союзнического" аспекта было в большей части одноразовым: отправили в нужное место нужного человека или груз, после этого экипаж снимался на берег, а лодка затапливалась либо бросалась.

- А как же с лодкой из Трабзона? - спросил Михайлов.

- Здесь многое неясно. Во-первых, как удалось подводному кораблю так хорошо сохраниться в соленых водах Черного моря? Конечно, подлодка уже не могла быть использована по прямому назначению, но скорее всего планировалась к дальнейшему использованию в течение десятка лет после окончания войны. Да и внутри, насколько я представляю из рисунков того художника, все сохранено чьей-то бережной рукой. В данном случае уместен вопрос: для чего? Ответ на него через пятьдесят лет дать очень трудно. Во-вторых, вы обратили внимание на конструкторские особенности корпуса лодки?

- Да, по бортам лодки пазы или капиры, как будто лодку вставляли в какую-то емкость, в которой имелись соответствующие выступы, чтобы субмарина прочно сидела, - высказал свою мысль Богуславский.

- Вот то-то и оно. Представьте себе: лодка в подводном положении входит в эти пазы, закрепляется и поднимается, скажем, на борт корабля. Где-то в прибрежных скалах в искусственных или естественных гротах создана секретная база подводных лодок. Но для ускорения строительства или по другим причинам - маскировка, приливное течение, метеорологические условия, штормы и бури и тому подобное - пробит лишь узкий тоннель, да и то под водой, с таким расчетом, чтобы при заходе в этот пункт базирования в надводном положении была только верхняя часть рубки с люком.

При подходе к базе каким-то способом, скорее всего водолазами, лодка зацеплялась тросом и лебедкой втягивалась вовнутрь базы. Кроме того, при постройке подводных стационарных сооружений подобного типа на мелководье можно было бы оставлять её на хранение или консервацию.

- Пусть, например, эта лодка в 1945 году подошла к берегам Турции или выполняла здесь какое-то другое задание. Здесь она получает известие о капитуляции и команду на постановку субмарины на длительное хранение. Экипаж производит все необходимые работы, крепит лодку на дне Черного моря, а сам всплывает, при помощи подручных средств добирается до берега, интернируется американцам или англичанам. По прошествии полсотни лет либо от шторма, либо от поломки в конструкции, удерживающей подводный корабль на дне, лодка всплывает и оказывается у берега Трабзона.

- Правильно! Только хочу добавить - перед консервацией корабля командой были продуты балластные цистерны. Таким образом она намертво припечаталась к подводной базе.

- Вот бы узнать, использовалась ли эта лодка после войны и с какой целью, - мечтательно произнес Михайлов.

- Размечтался! Сведения об этом имеются, наверное, только у американцев. Да и из членов экипажа, должно быть, уже никого нет в живых, сказал Александр.

- Не скажите, Саша. Вы смотрели пленку, которую снимала ваша супруга на берегу у подводной лодки?

- Нет, она же сразу передала эту запись вам. Знаю только, что на ней запечатлен какой-то старик.

- Да, и мне кажется, что этот старик как раз и знает тайну этой субмарины. Со следующей командирской почтой я должен получить некоторые материалы из архива военно-морского флота. Пленку я им уже отправил. А сейчас по домам - нас уже там заждались.

При выходе из посольства Сергей обратил внимание, что все телохранители посла, несмотря на поздний час, находятся на работе. Впрочем, в последнее время они больше стали беспокоиться о безопасности Михайлова, чем главы российской дипломатической миссии.

Глава 60

Денис учился прилежно, как никогда раньше.

Весь учебный процесс был организован как в каком-нибудь военно-учебном заведении, но при строгом требовании дисциплины никто и никогда не покушался на его свободу. Таким образом, учеба и свобода стали осознанной необходимостью для Дениса.

За полтора года он уже неплохо разговаривал на немецком и английском языках. С утра и до вечера он практически никогда, за исключением занятий и работы в городе, не слышал русскую речь. Даже новости по российским телеканалам он смотрел и слушал в записи, которые в течение дня дублировала и записывала Ульяна Генриховна. Кроме того, она "факультативно" занималась с Денисом по изучению диалектов и наречий сначала в немецком, а затем в английском языках.

Она же, если можно так выразиться, вела курс немецкой, английской и американской литературы, требовала от Дениса, чтобы он много читал, как на русском, так и на иностранных языках.

Игорь Вячеславович вел более обширный курс "домашних" дисциплин. Оказывается, он был большим специалистом в отечественной и мировой истории, философии и только ставшей модной науки политологи, и Денис часто, заслушавшись, забывал делать необходимые пометки в тетради.

Не забывал Трофимов русскую литературу и язык; диктанты, изложения и сочинения парень писал каждую неделю.

Экономические дисциплины преподавал старенький бухгалтер, который, как оказалось, читал высшим руководителям Советского Союза и коммунистической партии специальный курс по западной экономике. Когда Денис мог уже сносно разговаривать по-немецки, он тут же по указанию Ульяны Генриховны стал вести свой предмет на чистейшем немецком языке.

Но самыми интересными, конечно же, были специальные науки. Трофимов объяснил парню, что для того, чтобы наиболее эффективно бороться против нечисти, заполонившей страну, необходимо не только владеть в достаточной степени оружием, но и обезопасить себя. Этому должны были служить специальные упражнения.

Основы их преподавал Игорь Вячеславович, а на практике каждый навык, каждое движение отрабатывали ещё много человек. Все они были преклонного возраста, но практиками были высочайшего класса. Чему только его здесь не учили: он мог выявлять за собой "хвост" и сам вести скрытое наблюдение за объектом, подбирать места встреч и явок, пользоваться конспиративными адресами и телефонами, рассчитывать заряды взрывчатки для уничтожения зданий, техники и людей, метко стрелять из многих видов оружия, разбираться в различных видах связи, умело водить автомобиль, незаметно проникать в любое помещение и проводить там обыск. Недоумение вызывала необходимость заниматься актерским искусством и изучать правила игры в покер, преферанс, бридж, теннис и гольф.

Очень нравилось Денису заниматься автоделом. Оно также относилось к специальным наукам и заниматься было интересно, тем более что он на "отлично" закончил первый курс автодорожного института.

Для занятий автоделом он ходил в одну из частных автомастерских, которых много развелось в столице этой республики. Хозяин мастерской был сыном одного из знакомых Трофимова и с удовольствием взялся за обучение парня.