Нынешний служитель культа патер Крюгер, человек хорошо образованный, проявил фантазию и усовершенствовал переданное в его ведение хозяйство. В гроте появилась мощная лазерная подсветка, музыка с обилием глухих частот, а также особые ароматные курения, под действием которых верующие впадали в религиозно-наркотический транс.

В тот же день Диц принес Петю на вечернюю службу. Они пристроились в темном углу, за колонной, и Петя мог все видеть и слышать, стоя на каменном уступе рядом с огромной головой Дица. Он еще не знал, что это за помещение и зачем они здесь. Пока еще было тихо, только слышался многоголосый ропот толпы прихожан.

Наконец патер Крюгер произнес в микрофон что-то торжественное, грянула музыка, ослепительно вспыхнули и забегали лучи.

Статуя Великого Мумрика произвела на Петю огромное впечатление. За полвека ухода ее заметно подновили, и теперь она вся сплошь сверкала миллионами крошечных ограненных алмазов. Величиной она была никак не меньше, чем статуя рабочего и колхозницы.

— Возможно, он будет говорить с вами, — прошептал Диц, слегка повернув голову. — Отвечайте ему, это большая честь.

Ароматный дым вокруг сгущался. Петя сделал несколько жадных вдохов и подумал, какая это огромная честь и великое счастье, что Мумрик здесь, рядом с ним, и даже, может быть, заговорит с ним…

И это случилось.

— Тебя зовут Питер, мой мальчик? — зазвучал в голове мощный, величественный и в то же время ласковый голос Мумрика.

Слезы радости брызнули у Пети из глаз.

— Да! Да! — воскликнул он. — Это я, о Великий Мумрик! И я так счастлив!

— По своей ли воле ты оказалось здесь, мое возлюбленное чадо? Не принуждал ли кто-нибудь тебя силой?

— Нет! Нет! Я здесь по своей воле, о Великий Мумрик! — в восторженном исступлении Петя упал на колени. — Еще никогда в жизни я не был так счастлив!

— Готов ли ты, возлюбленное мое чадо, служить мне с этой минуты, отрекшись от всех других, неправильных святынь? Служить мне и наместнику моему среди людей — Адольфу Гитлеру?

«Готов! Готов! Готов!» — едва не закричал Петя исступленно, но тут его сердце колоколом ударило в отравленную куреньями голову: НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!!

— Нет… — прошептал он и в изнеможении повалился набок, теряя сознание.

Он упал бы на каменный пол и, возможно, расшибся насмерть, но тут чьи-то невидимые руки подхватили его, сомкнули в «лодочку», и Петя стремительно понесся куда-то, словно по серпантину горок в парке аттракционов.

— Это не игра! Это фарс и профанация! — кипятилась раскрасневшаяся «Помпадур». — Даже если мы выиграем оба оставшихся кона, выйдет ничья, а подобный нелепый результат вообще не предусмотрен нашими правилами!

— Как это не предусмотрен! — возмутился карточный джокер. — Что вы говорите, маркиза, вы в своем уме? Параграф 83 пункт 28 подпункт четыре гласит: «В случае же равного счета дается дополнительное время для решающего очка.»

— Этого не было! Это вы сами только что вписали!

Джокер схватился за грудь и сделал такое лицо, будто его обвинили в убийстве ребенка. В волнении он задыхался и не мог произнести ни слова.

— Что за очко! — заносчиво крякнул гусак. — Какое еще очко, если всего десять!

— Да! Да! Откуда? — послышалось со всех сторон.

Джокер зазвенел в колокольчик:

— Внимание, господа, внимание! Это будет испытание особого рода. Многоступенчатый блиц, девять каверзных вопросов на разных уровнях. Впрочем, я еще не получил разрешения сверху.

Достоинства и недостатки зашумели.

— Но я рассчитываю получить его при необходимости и уже веду консультации по этому поводу. Однако счет пять-три в пользу достоинств — очень обнадеживающий счет. У противной стороны не так много шансов выиграть два тура подряд.

— Конечно, — недовольно заявила маркиза, — теперь мало шансов. После того, как все догадались. — И она энергично замахала веером.

— Догадался только один, — уточнил джокер. — И он молчит. Потому что понимает: если партия будет прервана из-за его длинного языка, у мальчишки вообще не останется никаких шансов.

— Прикончить умника, чтобы не болтал лишнего, — прошипел «Чингисхан».

— Послушайте, — наклонилась к нему помпадурша, — пускай болтает; прерванная партия все-таки лучше, чем проигранная.

— Пусть живет, — согласился змей. — Пока.

Упустивший этот негромкий диалог «Генсек» вдруг во всеуслышанье заявил:

— Товарищи! От имени Реввоенсовета предлагаю приговорить фашистского ублюдка гражданина Дица Фридриха Иеронимовича к смертной казни. Приговор осуществить посредством авиакатастрофы во время очередного перелета…

Змей сверкнул на него налитыми кровью глазами и прошипел:

— Я же сказал: пусть живет.

В страшном испуге «Генсек» вначале обмер, затем обмяк, покрылся пятнами и надолго замолчал.

— А пропор, где наш герой? — спросил увлеченно игравший до сих пор в кости с коньяком «д'Артаньян». — Почему его нет?

— Здрасьте, приехали, проснулся, — скривил клюв гусак.

— Невменяем! — коротко и громко пояснил для мушкетера молоток. — Отравлен сектантами-идолопоклонниками!

— Пущай спит мальчонка, — проворчала печка. — Не будите, без него как-нибудь…

Петя открыл глаза и увидел Яблочкина. Он улыбнулся, а Яблочкин что-то произнес, и в поле зрения появилась курсант Мушкина. У них обоих были головы, шеи, что-то вроде опущенных капюшонов, однако совершенно не было туловищ. На том месте, где должны были находиться туловища, была только слегка смазанная пустота.

— Как самочувствие? — поинтересовался Яблочкин. — в голове не шумит?

— Нет, — отвечал Петя неуверенно, — кажется, тихо.

Он попытался встать на ноги, но все закружилось, и он сел. Зажмурившись и встряхнув головой, Петя огляделся. Повсюду вокруг в тусклом дежурном освещении громоздились ящики, мешки и коробки.

— Ему еще поспать надо, — сказала Мушкина.

— Нет, — возразил Петя. — Все в порядке. Сейчас встану и пойду.

Он поднялся, сделал замысловатый ход ногами и снова сел.

— Ты уж лучше сиди пока, — посоветовала Мушкина. — Пока еще вниз не кувыркнулся.

Петя стал молча смотреть на Яблочкина и Мушкину. Он никак не мог взять в толк, куда подевались туловища. Наконец Мушкина догадалась, что его мучает, и выразительно опустила вниз глаза. Яблочкин понял и попытался объяснить:

— Ты, главное, сейчас не волнуйся Ты еще под действием этого псевдорелигиозного дурмана.

Заметив, что Яблочкин говорит совсем не то, Мушкина решительно внесла ясность:

— Это на нас такие специальные костюмы: спереди как-бы маленькие экранчики, а сзади — объективчики. Получается, как будто все видно насквозь.

— А сзади… видно?

— А сзади тоже объективчики и экранчики.

— Ловко, — сказал Петя после продолжительной паузы. — Значит, с головой у меня почти все в порядке. А вы сами как сюда попали?

Обрадованные, Мушкина и Яблочкин начали рассказывать все по порядку.

Как Мушкина и Яблочкин попали в колонию, уже известно. Сделавшись привидениями, лазутчики за три дня успели хорошенько осмотреться и обжиться. Спали они в дневное время на складе, а ночью бродили привидениями по всем уровням.

На самом верху, приблизительно в километре над уровнем моря, находился главный вход и служба наружного наблюдения.

Несколько ниже, на первом уровне, располагались апартаменты самого фюрера: кабинет, спальня, столовая, комната отдыха, бассейн и картинная галерея. Это было единственное место в бункере, имевшее окна — узенькие, скрытые снаружи складками каменных отложений в отвесной скале. Застекленные рамы были развернуты под таким углом, чтобы во время заката ни один случайно заплывший сюда мореплаватель не смог увидеть солнечного отблеска. Фюрер любил стоять у распахнутого настежь окна, сложив руки на известной чакре, ощущать, как теплый солоноватый ветер треплет его челку на лбу, смотреть вдаль и думать о судьбах нации.