- Что ж, это дело. Буду в ударе, и сам спою. Я когда солдатам пою, всё свой отряд вспоминаю.

Старые друзья - генерал и народный артист - теперь сидели в солдатском клубе на концерте самодеятельности. Они слушали ефрейтора Голубкова.

- Все данные, - говорил Оленев. - После армии ему нужно учиться.

- Может быть попросим спеть про Волгу? - спросил генерал. - Помнишь, как тогда на поляне, в отряде...

И вот ефрейтор Голубков запел ту песню, какую более трёх десятков лет назад пел бойцам отряда Митя Оленев. Песня была свободная, могучая, как сама река, о которой в ней пелось.

Оленев, Дружинин и солдаты шумно и долго аплодировали Голубкову.

Генерал поднялся и обратился к солдатам, сидящим в зале.

- Раз самодеятельность, значит, разрешите и мне выступить.

- Просим, просим! - солдаты снова захлопали.

И генерал, не поднимаясь на сцену, коротко рассказал чудесную историю батрака и рядового бойца гражданской войны Мити Оленева, ставшего народным артистом.

Зал шумел аплодисментами и восторженными приветственными выкриками, когда Оленев проходил на сцену. За сценой он крепко пожал руку ефрейтору Голубкову и дружески сказал:

- Будете после армии учиться. За вами - будущее!

Оленев спел несколько песен. Одна из них была старинная русская о Волге, о богатой русской зиме, о тройке в бубенцах, мчащейся по широкой замёрзшей реке. Вторая песня тоже была о Волге, о великих чудесных сооружениях эпохи Сталина и коммунизма, сказочный свет которых ещё ярче озарит жизнь.

Зал попрежнему шумел, аплодировал, когда народный артист спускался со сцены. Генерал благодарил его. И Оленев, весь в воспоминаниях и в мыслях о будущем, задумчиво произнёс:

- Нет сказки, есть наша жизнь!

Как диво-дивное смотрела в разрисованные морозными узорами окна клуба величественная русская зима.

Приближались часы Нового года.