— Уже лето во дворе, а ты все еще дрова возишь. Смотри, за такую работу Мартин в «Великую Германию» отправит.

— Боюсь я его! — махнул рукой Борис. — Пусть скажет спасибо, что я с этими дровами бомбу не привез.

— Чего же не привез? — подзадорил Володя.

— Да не нашел, — засмеялся Борис и тронул вожжами лошадь.

У Славина мелькнула мысль: «А не попробовать ли вывезти машинку на телеге? Борис парень неплохой. Довериться ему можно».

— Борис, погоди минутку!

Григорьев остановил лошадь. Владимир подошел к телеге.

— Слушай, обратно скоро поедешь?

— Вот разгружу дрова и поеду. А в чем дело?

— Да понимаешь, подготовил кое-какие железяки для дома, ремонт с батей хотим небольшой сделать, а как вынести через проходную, не знаю. Охранники не проверяют, может, вывезешь?

— Конечно, вывезу. Помоги только дрова разгрузить.

— С удовольствием! — просиял Володя и пошел рядом.

Они быстро разгрузили дрова, на дно телеги опустили мешок, присыпали щепой, сверху положили доску, на которую сели, и поехали к воротам. Их никто не остановил. И очередная пишущая машинка была направлена в партизанский отряд.

Шло время. Обстановка в городе еще больше накалилась.

Володя Славин по-прежнему работал в мастерской Мартина, потихоньку «добывал» запасные части, а при удобном случае и пишущие машинки целиком, но все это Володю не удовлетворяло. В мыслях он неизменно был с теми, кто воевал с врагом с оружием в руках. Парня огорчало еще и то, что отец в последнее время целые дни ходил угрюмым, замкнутым, говорил очень мало. Чувствовалось, что он занят каким-то важным делом.

Поговорить с отцом по душам Володя не осмеливался, он понимал, что не все можно сказать даже самым близким людям. Словом, Славину-младшему оставалось лишь одно: ждать случая. И он терпеливо ждал.

Дело подвернулось совершенно неожиданно. Нужно было вывести из города в лес семь человек. В этой группе были три командира и два бойца Красной Армии, которым с помощью подпольщиков удалось вырваться из концлагеря, а также чешские офицер и солдат, дезертировавшие из расквартированного недалеко от парка Челюскинцев чешского батальона. Отец долго колебался, потом позвал сына:

— Вова! Ты давно просишь, чтобы тебе дали серьезное поручение. Вот я и решил... Надо срочно, а точнее сегодня ночью, незаметно для фрицев вывести из города наших людей. Ты знаешь, как расставлены сторожевые посты в сторону Слуцка?

— Конечно! Я же тебе рассказывал, — Владимир только сейчас понял, почему время от времени отец посылал его не ту окраину города. — Папа! Выходит, я специально ходил? На разведку постов? Ты знал, что дашь мне работу?

Отец грустно улыбнулся:

— Нет, сынок. Готовил тебя на случай моего ареста, чтобы смог маму и Женю провести ночью через ограждения. Так получилось, что это задание кроме тебя некому поручить. Сегодня я должен идти в ночную смену.

Долго, стараясь не упустить ни одной мелочи, разъяснял Михаил Иванович сыну, как лучше выйти из города. Когда стемнело, в дом вошел незнакомый мужчина и забрал Володю с собой.

Шли долго, по маленьким переулкам и проходным дворам. Часто останавливались, настороженно прислушивались: фашистские патрули могли появиться в любой миг. Володя знал, что немцы практикуют ночные засады, притом в самых неожиданных местах. Наконец они зашли во двор небольшого дома, потом — в небольшой сад. Здесь их ждали те самые люди, семь человек, о которых говорил отец. Мужчина подозвал одного из них:

— Сергей Миронович! Познакомься — это Володя Славин. Он проведет через посты.

— Рад познакомиться, — услышал Володя хриплый голос, — пойдем, парень, потолкуем. — Они подошли к небольшому сарайчику, приспособленному под жилье. Вошли внутрь. Помещение едва освещала тусклая керосиновая лампа.

"Вот, значит, где прятались «семеро смелых», — подумал парень и с уважением посмотрел на нового знакомого. Тот раскладывал на деревянном ящике небольшую карту.

— Подходи, Володя, поближе. Карту читать умеешь?

— В школе проходили. Может, только забыл.

— Я помогу. Вот смотри! Мы находимся приблизительно в этой точке города. В каком направлении пойдем?

Владимир не так по карте, как по памяти рассказал о маршруте, а Сергей Миронович делал карандашные пометки.

— Ну, а ты не хочешь с нами в лес? К партизанам?

Если бы знал Сергей Миронович, какую струну затронул он в душе парня! Владимир ответил:

— Очень хочу! А что? Можно?

Сергей Миронович, очевидно, понял, что переживает в эту минуту паренек, тепло улыбнулся, погладил его по голове.

Володя, опустив глаза, тихо сказал:

— Давно мечтаю... Вот только отец считает, что рано.

— Ничего, потерпи, — уже серьезно сказал Сергей Миронович и добавил: — Считай, что ты уже включился в борьбу. Сегодня выведешь из города семь человек. А это большое дело. Семь опытных бойцов.

Володя внимательно слушал своего нового знакомого. Не знал в тот момент парень, что пройдет немного времени и судьба вновь столкнет его с этим человеком.

Володя знал заранее, где он сможет проходить без всяких опасений, а где потребуется принять все меры предосторожности. Наибольшую угрозу представлял огромный овраг, который начинался почти у самого выхода из города. На краю этого оврага, в кустарнике, выбрал очень удобную позицию немецкий секрет. Володя выследил его еще тогда, когда вел наблюдение в районе слуцкой дороги, выполняя поручение отца.

Всей группе предстояло незаметно проскользнуть мимо замаскировавшихся вражеских солдат. Проводник на ходу обдумывал, как лучше сделать это. Поразмыслив, он решился на дерзкий, рискованный шаг — провести людей по дну оврага. Дождя давно не было, и, надо полагать, там было достаточно сухо. Но стоило немцам заметить продвижение группы, как она тут же оказалась бы в капкане. Однако в этом плане имелось и немаловажное преимущество. Секрет держал под наблюдением главным образом местность, примыкающую к оврагу, и меньше обращал внимания на сам овраг, который можно было охватить одним взглядом. Немцы считали, что даже ночью никто не посмеет пройти по нему, так как любое движение должно быть услышано.

Володя остановил группу, сказал, как они пойдут дальше. Никто не возражал. Только офицер, чех, коверкая слова, сказал, что он со своим товарищем будет двигаться последним и если немцы заметят группу, то все должны броситься вперед по дну оврага, а они огнем из автоматов их прикроют. И чехи достали оружие, которое до сих пор несли завернутым в тряпки. Дальше шли молча, в затылок друг другу. Вот и овраг. Спустились вниз по узкой тропинке удачно. Теперь все зависело от них самих: смогут двигаться без единого звука, значит — пройдут. Володя волновался. Еще бы, ему впервые поручено дело, от исхода которого зависит, будут ли подпольщики привлекать его к участию в других операциях. Понимал Володя и другое, главное — ему вручена судьба этих людей и он не должен подвести отца. Когда они уже прошли половину пути, наверху вдруг неожиданно вспыхнула спичка. «Курят, — подумал Славин, — значит, пока идем хорошо».

Вскоре овраг кончился, и они выбрались наверх. Дальше простиралось поле, а за ним — лес. Володя довел группу до условленного места и остановился:

— Ну, вот. Теперь пойдете сами.

Один из мужчин, по голосу Сергей Миронович, снял с себя плащ и, укрывшись с головой, при свете спички уточнил по карте, где они сейчас находятся, затем удовлетворенно проговорил:

— Все в порядке, товарищи! Если ничто не помешает, то через час встретимся со связным. — Он крепко пожал Славину руку. — Спасибо тебе, хлопец! До встречи после победы.

Ох, как хотелось Славину не поворачивать обратно, а пойти с этими людьми, которых ждут бои с врагом! Но делать нечего, нужно возвращаться, и Володя, попрощавшись, отправился в обратный, такой же опасный путь. К утру он был дома.

14

ПЕТР ПЕТРОВИЧ МОЧАЛОВ

Петр Мочалов проснулся от того, что звякнуло оконное стекло и в палате пахнуло чистым, свежим воздухом. Кто-то из раненых, очевидно, тот, кто раскрыл окно, тихо, с восхищением сказал: