А что он делает для счастья Надежды? Обеспечить семью материально так, чтобы Она могла не работать, он не в состоянии. Впрочем, она часто говорит, что без работы не может, что ей необходимо общение с людьми. Или это она просто успокаивает его? Надежда любит украшения. В природных самоцветах, в металле раскрывает она новые качества, новые стороны, недоступные ему. Через них она по знает окружающий мир. А ведь он ей почти ничего не дарил... Надежда любит путешествовать. Поездки, походы... И дочь к этому приучает. А его постоянная перемена мест раздражает. Для него командировкимучение. Все города, кроме его родного, стали уже на одно лицо, различий в них он не видит. А она в каждом новом месте живет по-другому, одновременно оставаясь собой. Это ощущается, хотя и нет у нее потребности переводить свои чувства на язык слов... Как мало времени он ей уделяет!.. И сколько неприятностей успел доставить..."

Олег вспомнил, как однажды решил измерить поле дочери. Привел малышку в кухню, усадил на стул, подключил электроды. Из самописца медленно поползла бумажная лента. И тут в кухню зашла Надежда. Вначале она ничего не поняла, а потом шагнула вперед и рывком оторвала провода от тела дочери.

- Ты что, с ума сошла? - крикнул Олег, а Надежда шла на него, размахивая обрывками проводов:

- Ты что это придумал? Немедленно все отключи! И не смей никогда! Делай, что хочешь со мной, с собой, но не с ней... - она отбросила провода в сторону, стала трясти его, схватив за отвороты рубашки. - Слышишь! Не смей! Никогда!...

Олег старался высвободиться.

- Что с тобой? А ты, Олечка, иди! Иди! - он одной рукой подталкивал испуганную дочурку к выходу. А Надежда отпустила его и бессильно опустилась на стул. Олег налил стакан воды, заставил ее выпить. Потом, вместе с Олей, они долго стояли рядом с ней и пытались успокоить, повторяя:

- Ну не нужно так... Не нужно. Ведь все хорошо. После этого случая чувство необъяснимой вины долго не покидало Олега. Что могло так напугать Надежду? Он не осознавал этого до одного дня, когда...

Он изучал действие поля Земли на организм человека. Экспериментировал на себе и Надежде, в тот памятный день она лежала на дивне с подключенными электродами и что-то рассказывала, но он ее не слушал, следил за приборами. Неожиданно по экрану побежали пики, и Надежда прервалась на полуслове. Олег бросился к ней, сорвал электроды. Она лежала молча, не двигаясь, и, казалось, перестала дышать. Олег сразу же стал делать искусственное дыхание. Это длилось, как казалось ему, целую вечность. Наконец Надежда вздохнула, жалобно посмотрела на него, и сразу же у нее началась рвота, поднялась температура. Олег, проклиная и себя, и свои эксперименты, и все на свете, вызвал врача. Надежда проболела, больше недели... А Олег узнал, что в тот день на полигоне было проведено испытание атомного оружия.

Из письма Макса Олегу

...Я измерял поле Земли в Неваде. За несколько секунд до того, как ощутил толчок, увидел на экране резкие изменения поля. Земля словно предчувствовала надвигающуюся "боль". И тут началась такая "свистопляска" полей! Я наблюдал ее больше двух часов, после чего, к сожалению, должен был уехать. На это место я вернулся через два дня, но поле еще не вошло в норму.

Возвратившись домой, я отмоделировал на ЭВМ результаты действия этих полей на организм человека. И тут было все: боль, болезни и, самое главное, я обнаружил частоты мутаций. Наиболее сильно эти поля должны действовать на женщин, которые более полно, чем мужчины, воспринимают поле Земли.

Позднее, в любой точке нашей страны я регистрировал изменения поля в моменты проведения атомных взрывов как на нашей территории, так и у вас. И уверен, что такие изменения происходят в это время в любой точке Земли. В такие моменты никто не может быть застрахован от боли, от болезней, от мутаций. И не только от этого. Предвидеть все отрицательные последствия я не в состоянии...

"Если бы на земле жили одни женщины - ядерное оружие не возникло бы, - думал Олег. - И, наверное, вообще не было бы никакого оружия".

* * *

Макс спал немного и проснулся с восходом солнца. Вспомнил, что так ничего и не сообщил Олегу, а тот наверняка волнуется. У них были предусмотрены два канала связи. Первым из них Макс не мог воспользоваться из-за поломки аппаратуры. По второму каналу приборы Олега могли фиксировать изменение состояния Макса. Наиболее точно и с наименьшими помехами фиксировалось возбужденное состояние организма. Для передачи сообщения требовалось трехкратное возбуждение. Временные интервалы между этими состояниями и передавали смысл сообщения. Интервал в две минуты означал: "У меня все в порядке". Макс посмотрел на часы, сосредоточился...

Через пять минут он уже опускался во двор монастыря. Настоятель беседовал с монахами. Макс подождал, пока он не освободился.

- Доброе утро. Очень хорошо, что я встретил вас.

Настоятель приветствовал его поклоном.

- Мне необходим аккумулятор или, на худой случай, батарея.

- Тебе нужно электричество? Ни здесь, ни в деревне ничего такого нет и не может быть. Оно здесь постоянно работать не может, ты сам должен это понимать.

Макс задумался...

- Старик! Мне необходимо скрыться на недельку. Но так, чтобы все подумали, что я уехал. Перед тобой я не собираюсь кривить душой. Скорее всего, я уеду отсюда. Готовиться пять лет я не в состоянии. А сейчас я хочу отдохнуть. За это время все вокруг немного успокоятся. Я могу поселиться вне монастыря?

- У нас есть места, где тебя не найдут. Ты можешь там находиться столько, сколько пожелаешь.

- Я могу уйти прямо сейчас?

- Можешь. Но там, куда ты придешь, ты должен беспрекословно повиноваться одному человеку - Хранителю. Согласен?

- Конечно, если только он не потребует от меня невозможного.

- Невозможного он не потребует. Там ты не должен покидать отведенного тебе места. Согласен?

- Да!

- В таком случае послушник проводит тебя.

- Я могу взять с собой аппаратуру, которую принес?

- Будет лучше, если ты все заберешь с собой. Иди, собери вещи, послушник уже ждет тебя.

Макс поднялся наверх, задвинул ненужные аккумуляторы в угол кельи, упаковал вещи в рюкзак, накинул лямки на плечо, оглянулся: "Кажется, ничего не забыл", - и вышел во двор. Послушник стоял возле настоятеля и, увидев Макса, пошел к воротам. Настоятель поднял руку вверх.

- Следуй за ним. Я уверен, что мы еще встретимся. До свидания!

- До свидания! Я в келье оставил аккумуляторы, они мне не понадобятся, если не трудно, выбросите их подальше.

Макс помахал настоятелю рукой и вышел из ворот монастыря.

Уже совсем рассвело. Послушник пошел не по тропе, а в сторону гор, прямо по высокой траве, и успел уже отойти довольно далеко. Макс поспешил за ним по темному следу в траве и сразу же промочил в росе ноги до самых колен. Вода зах.чюпала в кедах, но он не обращал на это никакого внимания.

Они шли часа два, пересекая небольшие горные долины, поднимались на вырастающие из земли огромные каменные плиты и спускались вниз... Наконец послушник остановился у высокой отвесной скалы. Макс подошел к нему, сбросил рюкзак на землю и вытер пот со лба рукавом. У подножия скалы выделялся черный узкий лаз. Внутри него было темно.

"Чего он ждет?" - Макс вопросительно смотрел на послушника. - "Если там есть кто-нибудь, то надо как-то позвать, покричать. Сколько можно стоять!" - но послушник ничего не делал, а просто молча стоял. Через несколько минут из лаза вышел сухощавый старик в белой накидке. Макс сразу узнал его, именно этот старик сидел у его изголовья в расщелине. Послушник сказал старику несколько слов, смысла которых Макс не понял. Старик посмотрел на него.

- Вот мы и встретились снова. Думаю, теперь мы сможем лучше понять друг друга. Тебя уже предупредили о нашем условии. Ты не должен один отходить от того места, где будешь жить. Согласен?

- Да. Я думал, у вас требования более суровы.