– Простите… матрос, можно вас?

– А? – этот был молоденький, пухловатый, с редкими светлыми волосами. На верхней губе у него пробивался пушок. Его форма была безукоризненно чиста, изобиловала красной и золотой вышивкой, на нем была шапочка в тон с черным козырьком.

– Камрада, я офицер. Трюмный инспектор Краузе. Что вы хотите?

– Простите, мистер Краузе. Как нам заплатить за проезд на этом… судне?

– А у вас нет билетов?

– Нет. Где их приобрести?

– У меня. Где ваша машина?

– Она сломалась. Сколько стоит просто пассажирский проезд?

Он повернул голову и посмотрел на нас, потом снова отвернулся, чтобы взять деньги за проезд у следующего в очереди.

– Э-э-э… это составит… – он снова повернул голову и заметил Дарлу.

– Угу. Сотняжку консолей.

– Консолей?

– Ну да, консолей. Консолидационных Золотых Сертификатов. КЗС. Консолей.

Он взял голубой квадрат пластика из руки инопланетянина, затянутой в перчатку. На лицевой стороне карточки было изображение, стилизованное, конечно, корабля верхом на острове-зверюге.

– Вы не принимаете универсальные торговые кредитки?

Он рассмеялся.

– Не на этом участке дороги, камрада.

– Простите. Но мы только что приехали…

– Да, я понял, вы только что проскочили через неизвестный портал. Правильно?

– Да… так оно и было.

– Ну что же, добро пожаловать в Консолидацию Внешних Миров, камрада. Твои кредитки и куска дерьма тебе тут не купят.

Манеры этого парня производили на меня такое впечатление, словно на мне постепенно вырастала бородавка, к тому же страшно зудящая.

– А что вы берете от инопланетян?

– Золото, драгоценные металлы – все, что угодно. Слушайте, мне надо принимать билеты. Ладно?

– Простите, что причинил вам беспокойство, но у нас у самих неприятности.

– Да-да… одна тройская унция золота заплатит за проезд. Конечно, унция с каждого.

– Джейк! – это Дарла протягивала мне какие-то золотые монетки. Я их взял. Это были очень старые монеты. Южноафриканское золото. Пораженный, я повернулся к ней и собирался спросить, откуда она их взяла, но она улыбнулась улыбкой сфинкса, и я понял. Снова ее бездонный рюкзак. Я посмотрел на монетки. Они, вероятно, стоили больше в качестве коллекционных экземпляров, чем как золото, – разумеется, на черном рынке. Золото теперь было монополией государства. Я вручил монеты Краузе.

– Иисусе Христе. – Он подбросил монеты вверх, чтобы прочувствовать их вес. – Где вы это стащили, в музее? – Он укусил одну из монет, проверил крохотный отпечаток зуба. Чистое золото всегда можно опознать.

– Ладно, их хватит. Но… э-э-э… тут у вас еще двое, а монет всего три?

– Боюсь, что это предел наших возможностей. Есть ли вероятность, что нам как-то удастся договориться? Иначе мы застрянем тут.

– Извините, никаких кредитов. Но… может быть, нам удастся что-нибудь придумать. Понимаете, что я имею в виду?

– То есть?

Он разглядывал Дарлу.

– Я бы хотел угостить вашу подружку выпивкой. В моей каюте, разумеется. Мы не можем заводить приятельские отношения с пассажирами, кроме как за капитанским столом, но то, чего старик не знает, ему не повредит, правильно?.. – он взял билеты у следующих в очереди. – Ага. В моей каюте… Особенно ваши ФЕМАМИКАС… – он решил устроить себе двойное удовольствие – наконец, заметил и груди Сьюзен. – Я с удовольствием их…

– Слушай, приятель…

– Джейк, спокойно, – сказала Дарла и обратилась к Краузе: – Я с удовольствием выпью с вами, офицер, но моя приятельница Сьюзен вообще не пьет. Однако мы с вами, просто вы и я, можем очень приятно провести время. – Она даже подмигнула ему. – Идет?

Он рассмеялся:

– Не знаю, иногда три головы лучше, чем две.

Наверное, он заметил, как почернело мое лицо, и посерьезнел.

– Ладно, идет. Просто вы да я.

Я протянул вперед руку.

– Верни наши деньги, пожалуйста.

Дарла взяла меня за руку.

– Погоди минутку.

– Отдайте деньги, офицер. Лучше уж мы автостопом по Космостраде.

– Да ради бога, – сказал Краузе, неохотно возвращая мне монеты, – но тут автостопом никто никого не берет. Тут установлен предел – четыре пассажира на средство транспорта, и очень много пошлины берут за остальных.

– Ничего, мы рискнем.

– Ох, и пожалеешь об этом, камрада…

Когда мы снова вернулись на пляж. Дарла была готова меня убить.

– Автостопом, да? Кто возьмет нас пятерых плюс инопланетного антропоида?

– Мы поедем разными машинами.

– Ты что, чувствуешь сегодня необыкновенный прилив везения? Я – нет. – Она топнула ногой в сапоге по песку. – Черт побери, Джейк, иногда я тебя не понимаю, неужели ты всерьез подумал, что я подпущу этого кретина к себе? Разумеется, я пошла бы с ним в его каюту, даже хлебнула бы с ним парочку рюмок. Но ты бы очень удивился, если бы узнал, что у меня есть в этом рюкзаке. Маленькие прозрачные капсулки, которые заставят человека очень неприятно и долго болеть. Будет очень тошнить, рвать, головная боль и прочее. Конечно, они никого не убьют, но все же… понял? Кроме того, даже если бы мне пришлось переспать с ним… – она не закончила.

Она была права.

– Извини, Дарла. Мне надо бы вести себя тоньше.

– Но ведь тебе непременно надо всюду сунуться, а? – она была в бешенстве от меня – и все же мной гордилась.

– Джейк, Роланд? – Джон стоял у воды, маленькие волны плескались ему по ногам. – Это мое воображение, или вода и впрямь прибывает?

– Он прав, – сказал Роланд. – Я это и сам заметил. А вот причина.

Он показал на восточное небо.

Край огромного белого диска показался над горизонтом. Луна, огромная, в два раза больше земной луны, как я мог определить на глаз. Приливы тут должны быть свирепыми, высокий прилив означал бы абсолютный потоп. Здорово.

– А что мы будем делать? – спросил Джон.

– Я снова вернусь к тому типу, – сказала Дарла. – Надеюсь, у него не пропало настроение на нашу сделку.

Она была настолько права, что я готов был ее задушить.

– Минутку. Должен быть и еще какой-нибудь выход. От того типа добра не жди.

– Да нет, он не из той породы. Я ему подобных и раньше встречала. Это пухленький мелкий гаденыш. Ты оставайся здесь. Я с ним и сама справлюсь.

– Может быть, кто-нибудь из остальных моряков…

Она посмотрела на меня так, словно устала от жизни.

– Джейк…

– Ладно, – я сдался.

Наши отношения были настолько же четкими и ясными, как призраки в тумане. У меня не было никакой соломинки, за которую я мог бы с ней ухватиться.

– Что это за шум? – спросил Роланд.

Я выхватил гудящий ключ из кармана штанов.

– Сэм!!! Сэм, это ты?!

– А какого черта ты еще ждал? Председателя колониального политбюро, что ли? Из всех идиотских вещей, которые ты до сей поры натворил, это, должно быть, просто призовая глупость. Есть три вещи, которые даже самый последний идиот научится не делать в первую очередь, чтобы не осложнять себе жизнь, но вот до тебя как-то все не может никак дойти. Хочешь знать, что это за правила? Я тебе скажу. Не плюй из иллюминатора машины, когда скорость мах-запятая-один, не ешь голубого снега на Бета Гидры-4 и никогда не суй нос в неизвестный портал! Это же здравый смысл, правда? Казалось бы, любой, кто ест, пьет и дышит, с легкостью усвоит такие простые истины – но только не ты, мальчик мой, только не ты, ни в коем случае…

Мы хохотали и хохотали и не могли остановиться.

14

И еще кое-что говорил Сэм, когда мы наконец его нашли:

– Что за идиотская мысль – не сказать мне, куда вы проскочили? – он был сердит, как кошка.

– Слишком много было в то время переживаний, Сэм.

– Ладно, может, ты и прав, – проворчал он.

– Мне очень не хотелось об этом спрашивать, но где, черт побери, был ты?

– Спасал Петровича, или как там его зовут.

– Петровски! Я думал, что цилиндры размазали его во вселенной. О господи, Сэм, как это получилось? И почему?