Ну что же, теперь я знал цену мифической карты. Причем оценка полковника совпадала с моей.

Он наклонился над письменным столом, подпершись руками, огромные волосатые лапы разлеглись по крышке стола. Он внимательно посмотрел на меня.

– Кто сконструировал порталы? – продолжал он. – Только та раса, которая смогла взять верх над самыми основными законами жизни во вселенной. Рассмотрим цилиндры. Такие плотные массы, как эти, могли бы существовать только в черных дырах. И тем не менее цилиндры явно дело чьих-то рук, это не самопроизвольные образования. Как их сконструировали? Почему они не разрушают тех планет, на которых находятся? Какие титанические силы поддерживают их в нескольких сантиметрах от земли? Все это вопросы, мистер Мак-Гроу. Тайны. А вам самим никогда не приходилось задумываться над этим?

– Да, приходилось, частенько, – сказал я. – Но у меня есть еще один вопрос – к вам. Почему во имя священной вселенной все на свете думают, что именно я – тот человек, у которого есть ответы на все ваши вопросы? Почему вы так думаете?

Петровски тяжело опустился в скрипучее вертящееся кресло, вынул еще одну сигарету и прикурил ее.

– Я-то, кстати, – сказал он между одной бешеной затяжкой и другой, – так и не думаю.

– Вы – нет? – я затянулся трижды. – Вот как?

– Но это мое личное мнение, понимаете? – он выпустил бледный дым метра на четыре через всю комнату. – Я отношу карту Космострады к таким же явлениям, как, скажем… копи царя Соломона, золото Монтесумы, философский камень и так далее. Как это по-английски говорится? А, сказки для маленьких детишек. Нет, есть еще одна поговорка…

– Достаточно будет сказать, что это – «погоня за несбыточным». Я понимаю, но это не ответ на мой вопрос. Почему я? Почему вы думаете, что эта вещь именно у меня?

– У вас, возможно, есть что-то. Или, если выражаться точнее, возможно, вы хотите, чтобы люди считали, что у вас что-то есть. Убедительная подделка – хотя мне даже трудно представить, как она может выглядеть – может принести вам немалую сумму денег. А что касается вашего вопроса, я могу только говорить про колониальные власти. Мы занимаемся вами именно на основе этих слухов.

– Что?! Я такому поверить не могу.

Петровски вытащил рывком сигарету из ее уютного гнездышка в усах и выпустил на меня дым.

– Может быть, я вас ввел в заблуждение. Я мог случайно создать у вас впечатление, что все сильнейшие ведущие силы колониальных властей собрались идти на вас походом. Нет. Я возглавляю специальное разведывательное подразделение внутри милиции. Наша главная роль состоит в том, чтобы расследовать все вопросы, которые относятся к тайне Космострады. У меня есть штат из пяти человек и несколько, если можно так выразиться, полевых агентов. Мой ранг и положение позволяет мне иногда для служебных целей набирать силы, необходимые для такой операции, свидетелем которой вы были сегодня рано утром. – Он снял фуражку и бросил ее на свою папку. Короткие его волосы были цвета свежей моркови.

– Это расследование – одно из многих. Многих. Нам приходилось рассматривать множество рапортов о различных необъяснимых событиях, замеченных, но неопознанных предметах, феноменах… слухах. Ни один из них не принес нам ничего большего, чем обычный набор фантазий, «погоню за недостижимым», как вы это очень удачно описали.

Он бросил на пол окурок, все еще довольно длинный, и сразу же наступил на него. Мне показалось, что и ему стало тошно наконец от собственных сигарет.

– Я буду еще более откровенным с вами, сэр. Мне не нравится моя работа, но это мой долг. Что же касается карты Космострады, у меня нет своего мнения относительно ее существования или несуществования, когда я увижу ее своими собственными глазами, я в нее поверю. Понимаете? – глаза его на кратенький миг оттаяли.

– Да.

– Так вот, – он хлопнул ладонями по столу.

– Скажите мне, – начал я, пытаясь перевести его на другие вопросы, – а почему такой рейд против нас? Почему вы не могли просто прийти в дом с ордером? Или без такового?

– Я как раз собирался об этом сказать, – ответил он, – как я уже вам сказал, в своем интересе к вам, равно как и в своей слежке за вами, мы не одиноки. Мы также следим за теми, кто следит за вами. Нас особенно интересуют ретикулянцы. Мы следуем за ними, следим очень внимательно за сферой их интересов, а они приводят нас прямехонько к вам. Весьма примечательно. Но кто может понять инопланетную психологию?

Он улыбнулся, в первый раз за это время. Улыбка была мимолетна, но искренна.

– Как я уже сказал, мы проследили ретикулянцев сюда, отсюда наш интерес к вам. Они не направились в Ураниборг, как направились мы. Мы потеряли их след в Максвеллвилле. Как бы там ни было, констебль, который совершал обычное патрулирование, наткнулся на них на Космостраде, где они встали к востоку от города. Естественно, он не мог ничего сделать. Он спросил их, может, им нужна помощь по части починки машины, но они ответили, что у них все в порядке. Однако констебль все равно внес их в рапорт. Та машина-тяжеловоз, на которой они ехали, вполне могла перевозить внутри маленькую легковушку, в то же примерно время мы сумели отыскать вас у телеологистов. Это было не так трудно, но заняло изрядно много времени. Однако было вполне очевидно, что эти инопланетяне станут делать. Они встали на Космостраде в точке, удаленной примерно на семьдесят километров от фермы. Я немедленно приказал провести «рейд», как вы его назвали, – он снова улыбнулся. – Вы видите, мистер Мак-Гроу? Этот рейд был предназначен для вашей же защиты. Мы, если признаться, уже ждали того, что ретикулянцы полностью захватили вас. К счастью, мы приехали вовремя.

– Понятно. – Почему-то с ним было трудно спорить. Если учесть, что Роланд заснул, а мы все были до смерти измучены, у нас не было ни малейшего шанса противостоять рикки-тиккам. Но оставался еще вопрос Дарлы.

– Где теперь мои друзья? – спросил я.

– Не знаю. Их тоже расспрашивают. Мы ими не интересуемся.

– Вы предупредили их насчет ретикулянцев?

– Ну, не совсем такими словами. Мы сказали, чтобы они ожидали вторжения посторонних. Мне кажется, они уехали и отправились в город.

И снова – никакого упоминания об Уилксе в этих речах, что само по себе весьма примечательно. Но у Уилкса на всяких высоких постах есть приятели. Вне сомнения. Петровски знал, что Уилкс был замешан в историю с картой Космострады, но мне непонятно было, каким образом Уилкс был связан с ретикулянцами.

На экране чтеца затанцевали символы. Петровски прищурился на экран, стальные мышцы его челюстей напряглись. Он ткнул в панель управления пальцем, похожим на сардельку, и кассета начала прокручиваться назад.

Он перевел взгляд на меня.

– Мне кажется, сэр, что наша беседа окончена.

– Угу. Так что, я могу идти?

Он не ответил. Чтец издал что-то вроде «фырк-динь», и Петровски поднял аппаратик, надел снова фуражку, открыл папку, бросил в нее чтеца. Он откинулся подальше назад в кресле и соединил ладони на животе.

– Боюсь… что пока нет. – Металл кресла застонал, словно собирался сломаться и распасться от усталости на мелкие кусочки.

– У меня здесь нет возможностей продолжать свое расследование дальше. Вам придется последовать за мною на Эйнштейн, где это расследование, возможно, закончится.

– Тогда, значит, вы имеете в виду прогнать меня через дельфийскую серию?

– Если это понадобится.

Извращенная логика завязала мои мозги в узлы.

– Послушайте, – сказал я, пытаясь убрать из голоса нотку раздражения, которая, как я понимал, все равно прорывалась наружу. – Вы же почти ясным языком сказали, что не верите, что у меня есть карта Космострады. И все же вы хотите прогнать меня через дельфийскую серию, чтобы убедиться, что ее у меня нет.

– Я должен следовать правилам ведения расследования, невзирая на свои личные чувства. Если вы что-нибудь знаете, это узнаем и мы. Если карта Космострады действительно реальность, то мы будем это знать, и вся эта история – просто бредни или политическая интрига, мы тоже будем это знать.