- Она просила, - многозначительно добавил Даниил.

Нур-Син пожал плечами и не стал допытываться, отчего такое уважительно отношение к его жене, растившей сынка, на удивление красивого и здорового мальчика, названного Нидинту-Бела, что означало "дар бога Бела".

Балату выслушал друга и надолго задумался.

- Нур-Син, ты поставил меня в тупик. Мне никогда не приходилось заниматься уличными лицедеями.

- Тогда посоветуй к кому обратиться. Только не называй имени начальника дома городской стражи. Он уже лопается от золота, каким подмазали его всякие проходимцы, способные всего лишь превращать воду в вино.

- Не знаю, чем тебе помочь? - вздохнул Балату. - Разве что отправить гонца на канал Хубур. Может там, в глуши появилось что-нибудь новенькое?

- Отправь и поскорее...

- К чему такая спешка, Нури?

- На то есть причины.

Балату удивленно глянул на друга, потом заявил.

- Хорошо, я сегодня же отправлю гонца.

Уже покидая Балату Нур-Син решился задать вопрос, который мучил его все это время.

- Я смотрю, ты и твои соотечественники нашли общий язык с царем. Ты спокоен, по-прежнему заведуешь почтой. Выходит, твои страхи были напрасны?

- Нет, Нур-Син. Это всего лишь передышка. Пока Набонид враждует с сильными, мы можем быть спокойны, но скоро перемирию придет конец. О том предупреждал Иеремия. Хочешь поделюсь тем, что мне привиделось?

- Да.

- В двадцать четвертый день первого месяца оказался я на берегу Тигра. Поднял глаза и увидел - стоит человек посреди реки. Облачен в льняную одежду, чресла его опоясаны золотом из Уфазы. Тело его - как топаз, лицо как молния, очи - как горящие светильники, руки и ноги - как блестящая медь, и глас его - как голос множества людей. Никто, кроме меня, не видел его. Остался я один и смотрел на это великое видение, но не было во мне крепости. Изменился я и задрожал чрезвычайно, но голос его меня успокоил. "Не бойся, муж желаний! - это он ко мне обратился. - Мир тебе! Мужайся, мужайся!.." Когда же он заговорил со мной, я укрепился духом и сказал: "Говори, господин мой, ибо ты укрепил меня".

- Что же он сказал? - хриплым голосом спросил Нур-Син.

- Придет с востока могучий зверь и будет он четырех рогах. И встанет против него овен. И победит овна зверь, тогда вырастет у него ещё один рог. Боднет наполдень, и сокрушится иной зверь, опершийся копытами о берега Евфрата...

Он замолчал.

Потом Нур-Син и Даниил долго сидели молча, каждый думал о своем. Наконец эконом храма Эсагилы поднялся.

- Я пойду. Не забудь о моей просьбе, подыщи фокусника.

* * *

Через несколько дней домашний раб Балату-шариуцура привел на подворье Нур-Сина человека, искусного в обращении с огнем. Это был высокий худощавый, загорелый до цвета сушеных фиников старик, ещё крепкий, подвижный и улыбчивый. Одет в длинную широкую тунику, на голове башлык. Верхушка башлыка представляла собой шишак, загибавшийся вперед. Прежде всего, он поразил Нур-Сина, Луринду, их маленького сына и всех слуг в доме тем, что мог ходить босиком по раскаленным углям, стоять на горячей жаровне и жонглировать кусками разогретого до красноты металла. Затем фокусник безнаказанно влил в горло раскаленный свинец, после чего принялся выдувать длинные языки пламени и играть с зажженными обручами. Зрители, особенно маленький Нидинту, были в восторге. На просьбу хозяина раскрыть какой-нибудь секрет игры с огнем, фокусник поклонился и ответил, что тайна досталась ему от отца. Он дал отцу клятву никогда и никому не открывать секрет, который кормит его.

- Разумно, - согласился Нур-Син. - Но что ты ответишь, когда о том же спросит тебя царевич?

- Отвечу теми же словами, какими ответил тебе, господин, ибо лукавить с огнем - несмываемый грех.

- Выходит, ты последователь Заратуштры? - спросил хозяин. - То-то, я смотрю, башлык у тебя тот же, что и и атраванов.

- Да, господин, мои родители родом из города Рага.

- Я слышал об этом городе, маг.

- Ты многое видел, господин, потому я и согласился прийти к тебе.

Валтасар, заинтригованный обещанным Рибатом развлечением, принял Нур-Сина через день. Начальник личной охраны царевича обговорил с человеком, искусным в обращении с огнем, все детали и провел его и своего зятя в висячие сады.

Была зима, сушь, над городом высоко стояли лишенные влаги облака.

Эконом храма Эсагилы с любопытством посматривал по сторонам. В дворцовом парке царило запустение. Кое-где на аллеях валялись тушки ворон стрелы были вынуты. Местами начала рушиться кладка, бросались в глаза засохшие деревья, поблекли и пожелтели метелки финиковых пальм. Водотоки, проточив новые русла, растекалась по террасам и вольно скатывалась на нижний уровень. Здесь вода застаивалась в лужах, начинала цвести.

Представление было устроено на площадке, перед давным-давно не действующим центральным фонтаном.

Валтасару зрелище понравилось. Когда фокусник заявил, что на сегодня его умение повелевать огнем исчерпано, Валтасар приказал продолжать, однако маг ответил, что небезопасно раздражать огонь, самую невесомую и горячую субстанцию, из которой родился видимый мир и которая в конце веков поглотит и сушу, и воды, и звезды. Валтасар задумался, согласился и, подозвав фокусника, поинтересовался, как тот ухитряется выдувать огонь из самых разнообразных предметов: медных и бронзовых фляг, алебастровых кувшинов, из дудок и барабанов. Даже цветочные букеты в его руках полыхали ярким и шумным пламенем.

Маг поклонился и вновь сослался на волю отца, запретившему ему разглашать секреты этого тонкого ремесла. И вновь, к удивлению присутствующих, Валтасар не решился настаивать. Он приказал щедро наградить фокусника, проводить его в дом для царских гостей и следить, чтобы тот не сбежал. Завтра он вновь хочет насладиться игрой огня.

- Не держи меня, господин, - склонившись, попросил маг. - Я брожу по свету, несу свет, по мере сил воюю с тьмой. Не держи меня, ладно?

- Господин, - подал голос Нур-Син. - Сейчас есть более важные дела, чем развлечения с огнем. Крез вступил в войну с персами. Пора подумать об организации отпора.

Валтасар сразу погрустнел.

- Я так и знал, Нур-Син, что у тебя своя корысть.

- Я не могу молчать, господин, когда над городом сгущаются тучи. Ведь я прошу о сущем пустяке - передать мое послание нашему государю.

Валтасар задумался.

- Ну, передам, и что?

- Надеюсь, государь примет решение.

- Ага, решение. И в твоем послании нет ни слова осуждения подати на постройку Эхулхула? Не оскорбил ли ты каким-нибудь неуклюжим оборотом божественную царственность Сина?

- Ни в коем случае, господин!

Валтасар опять сделал томительную паузу, потом кивнул.

- Ладно, передам. А ты, - неожиданно обернулся он к склонившему голову магу, - можешь идти.

Валтасар повернулся и направился к воротам. Возле башни он обернулся и подозрительно глянул на сына Набузардана.

- Что-то я сегодня непомерно щедр на добрые поступки, Нур-Син. С чего бы это?

Нур-Син поклонился.

Покинув дворец, он пригласил мага переночевать у него на подворье. Тот отказался, странно глянул на Нур-Сина и молча зашагал прочь.

Глава 8

Дождь за окном шуршал все настойчивей, все громче. Такой нерадостный выдался год - третий год царствования Дария I. Всю зиму лило, теперь и после празднования Нового года покоя не было от низвергавшейся с небес воды. Шума с тревогой докладывал хозяину, если так пойдет и дальше, придется срочно заняться ремонтом дома. Южную стену, где располагались жилые помещения, начало подмывать. Так и до беды недалеко.

Старик вполуха выслушал жалобы управляющего, ответил, что тому и поводья в руки. Пусть занимается стеной.

Нур-Син прислушался, затем приложил ухо к стене - действительно, в толще, сложенной из сырцового кирпича, время от времени рождались шорохи. Что-то там потрескивало, поскрипывало. Нур-Син глянул на потолок - ни единой трещины, так что пока не о чем беспокоиться. В любом случае все мы в воле Создателя, и что мог значить обвал какой-то перегородки, когда рухнул Вавилон, сооружение грандиозное, место жительства сотен тысяч черноголовых, приведенных сюда со всех концов света, разговаривающих на бесчисленных наречиях, слабо понимающих друг друга.