Когда ему исполнилось четырнадцать, стало ясно, что смысла никакого. В стране начались пертурбации, и даже тот парадно-лицемерный почет, которым окружали "вождей" средства массовой информации и карьеристы-прихлебатели, стремительно испарялся. Одновременно с этим процессом окончательно опустели магазинные прилавки, остановились заводы, людям перестали платить зарплату. Семья Виталия, прежде худо-бедно сводившая концы с концами, теперь по-настоящему бедствовала. Если бы не папины родители, регулярно присылавшие с оказией сало, овощи, творог и сметану, в доме нечего было бы есть.

Самое неприятное, что на фоне всеобщего обнищания вдруг появились нувориши, открыто выставляющие напоказ свое богатство. Пышным цветом процветали кооперативщики, рэкетиры, проститутки и сутенеры. Новые "сливки общества" не могли похвастать ни талантами, ни безупречной репутацией, ни культурой, а зачастую даже средним образованием. Все прежние представления Виталия о достойном поприще оказались пшиком. Выходило, что чуть ли не самый верный путь к благополучию лежит через криминал и даже тюрьму. Многие ребята в классе Виталия записывались в буйно расплодившиеся секции дзюдо, каратэ, тэквандо. Виталик охотно последовал бы их примеру, но у родителей не хватало денег даже на еду и одежду.

Зато у него был друг - спившийся художник и по совместительству истопник. Он, разумеется, не принадлежал к сливкам общества, но обладал достаточно проницательным умом и богатым жизненным опытом и дал хороший совет.

- Не грусти, брат, - сказал он, когда Виталик пожаловался ему на жизнь. - Вся эта шушера по большей части перестреляет друг друга. А оставшиеся пообтешутся и заведут цивилизованный бизнес. Поскольку с образованием у них неважно, им понадобятся профессионалы. Управляющие, экономисты, юристы, специалисты по рекламе, аналитики. Платить будут хорошие бабки. Так что давай, дружок, учись, пока за это денег не дерут. Все в твоих руках.

Виталий воспринял совет, как прямое руководство к действию. Приналег на учебу, вышел в отличники. Трезво оценивая свои возможности, он понимал, что в столичный вуз ему не проскочить, а в местный, Старградский - почему бы нет? Оказалось, и это непросто. На юридический факультет местного университета (а Виталий выбрал именно юридический) конкурс был больше шести человек на место. Как и следовало ожидать, он не прошел, загремел в армию. Чуть не загнулся там поначалу, но ничего, выдюжил. И за два тяжелейших года не растерял решимости выбиться в люди. После дембеля поступил на подготовительное отделение юрфака. Проходной бал для слушателей рабфака был существенно ниже, а экзамены - проще. На этот раз Виталий поступил.

В день защиты диплома - после защиты - он был пьян как сапожник. Не столько от водки, сколько от восторга и гордости. Он сумел, он прорвался! Теперь весь мир у него в кармане!

Наив! Через полгода обивания порогов он наконец постиг печальную истину. Устроиться на приличное место без связей невозможно. Может, когда-то в стране и ощущалась нехватка юристов, но за девять лет их расплодилось достаточно.

В конце концов Виталий устроился в префектуру в отдел социальной защиты населения. Консультировал обиженных пенсионеров, многодетных мамаш, обманутых ушлыми фирмачами наемных работников. Зарплата была мизерной, но он полагал, что завяжет полезные знакомства, которые со временем обеспечат ему престижную высокооплачиваемую работу.

Тщетная надежда. Большие и даже средней руки начальники мелочевку вроде Виталия не замечали. На его попытки обратить на себя внимание досадливо морщились и держались подчеркнуто холодно. Нечего, дескать, всякой шушере лезть со своими амбициями к солидным людям. Виталий оставил свои смешные попытки и начал обдумывать другую стратегию проникновения в неприступную крепость городской элиты. Вскоре предстояли выборы губернатора, и он решил влиться в ряды волонтеров, помогающих кандидатам в проведении предвыборной кампании. Он долго сомневался, на кого поставить, и по размышлении выбрал Турусова, действующего губернатора. Хотя соперники у Турусова были серьезные, Виталий рассудил, что Виктор Палыч без дела всяко не останется. Даже если проиграет выборы, выторгует себе какую-нибудь хлебную должность. А не выторгует - тоже не страшно. За будущее хозяина кирпичного завода, завода пластмассовых изделий, лесопилки и еще полутора десятков предприятий помельче можно не беспокоиться. И место для лишнего юриста в его хозяйстве всегда отыщется.

С этими утешительными мыслями Виталий явился в губернаторскую штаб-квартиру предвыборной кампании. Здесь его ждало разочарование. С толпами добровольных помощников из населения общались какие-то мелкие клерки. Виталию вручили баллончик с клеем, рулон плакатов и план города с указанием мест, где эти плакаты следовало развесить. Буркнули ему что-то ободряюще-благодарное и переключились на следующего волонтера.

Две недели Виталий, скрипя зубами, клеил плакаты и распихивал по почтовым ящикам листовки. Потом его терпение лопнуло. В один прекрасный день он решительно потребовал у клерка, дающего ему очередное поручение, свидания с распорядителем более высокого ранга.

- Я - дипломированный юрист. Работаю в отделе социальной защиты населения и хорошо знаком с нуждами самого широкого слоя избирателей. У меня есть предложение по поводу предвыборной программы. Можно включить в нее два-три пункта по изменению местного законодательства, которые действительно будет легко выполнить. Это мелочь, но я уверен, что популярность Турусова заметно возрастет. Люди поймут, что он действительно вникает в их трудности.

- Интересно-интересно, - пробормотал клерк довольно безразличным тоном. - Но вы можете изложить свои предложения мне, а я передам их выше.

- Ну уж нет, - твердо сказал Виталий. - Я изложу их лично губернатору или кому-нибудь из его ближайших помощников. И вообще, мне кажется, что меня используют нерационально. Разносить листовки и расклеивать плакаты может любой безграмотный болван. А я хочу работать в креативной команде.