Сестра Анастасия, как звали прихожанку, оставила девушку жить у себя. Первые две недели Вера провела в адовых муках отвыкания от наркотиков "холодным" способом, предоставив душе и телу самим бороться с дьявольским недугом. Она обливалась потом, бредила, кричала и плакала. Её поры открылись, и кожа издавала неприятный запах, который Анастасия, не отходившая от девушки ни днём ни ночью, окуривала благовонными снадобьями. Вокруг кровати собирались верующие и молились за облегчение её страданий.

По истечении десяти суток всё закончилось, Вера увидела мир другими глазами. За время агонии, показавшееся ей вечностью, она многое поняла, почувствовала и переоценила. Теперь она знала, как жить дальше.

Котов зарегистрировал свою частную студию звукозаписи, которое стало расти и расширяться с неимоверной скоростью, опутав сетью ларьков весь город. Летом 89-го он закатил невиданную свадьбу, арендовав на трое суток целый плавучий ресторан. Когда и откуда взялась его невеста, тогда ещё никто не знал.

Вообще-то, что касается четырёх лет, проведённых Котовым там без нас, это отдельный разговор. В течении по крайней мере года я скрупулёзно вытягивал из него информацию буквально по крупицам, не упуская ни единой возможности выпить с ним и поговорить наедине. То, чего он не мог знать сам, я дописывал воображением или, если хватало фактов, просчитывал ситуацию с математической точностью.

Вскоре после котовской свадьбы мы узнали, что Вера Дансева, не имевшая ничего общего с той Верой, которую мы знали, вышла замуж за молодого священника. Они живут за городом, в мире и согласии, умело работают на своей земле и ждут прибавления семейства.

Примерно в это же время, в стенах городской венерической больницы, в страшных мучениях уходил из жизни Алексей Бугаев, он же Банан. Гоняясь по гостинице за какой-то из своих подопечных, он вступил в конфликт с двумя подвыпившими неграми, которые, по обычаю своего племени, его жестоко изнасиловали. Поостыв через пару недель и на всякий случай проверившись на СПИД, он получил положительный ответ. Силами наряда милиции он был госпитализирован. Первое время Банан делал безуспешные попытки побега из больницы, чтобы погулять напоследок и нарочно перезаразить полгорода. Но постепенно силы его покинули. Он лежит в крошечном изоляторе с решётками на окнах и выглядит как полуразложившийся труп. Только водянистые, с гнойной поволокой глаза всё ещё изредка вспыхивают огнём бессильной ярости.

Однажды я случайно встретил Попова. Он давно бросил свои оккультные увлечения, вспомнил свою первую профессию и недавно устроился работать в Эрмитаж, реставратором. Попов человек невероятно проницательный и о чём-то таком догадывается. Думаю, что наши объяснения ещё впереди.

И последнее. Я не берусь судить, до какой степени реален был мир, в котором я пробыл без малого один год и семь месяцев и который, возможно, благодаря моему присутствию, сначала принял уродливые, чудовищные формы, а затем перестал существовать. Но, по крайней мере, двух человек он сделал счастливыми в этой жизни. И пусть это послужит мне оправданием.