- Спасибо!

- Когда вы решили это сделать?

- Завтра.

- Я буду за вас молиться! - И не сдержавшись она вновь заплакала.

А я, глядя на нее, вдруг, с пронзительной ясностью понял, что люблю её. Но только слишком поздно это случилось. Не мудрено. Я всегда и везде безнадежно опаздывал. Глупо как-то прожита жизнь. Глупо, мелко, никчемно.

Глава восьмая: Говоров. Аудиенция.

Как сказал в свое время Гораций: "Квидквид агис, прудэнтэр агас эт рэспице финэм" - "Цари беснуются, а платятся ахияне". Воистину так. Неужели этот мерзкий гомункулюс и все его многочисленные сателлиты не понимают, что роют яму, в которую сами же неминуемо попадут? Затмение разума. Это и есть свобода по сосновскому. А по существу - надругательство над людьми и здравым смыслом. Скольких ещё жертв будет стоить такая свобода? Мракобес с высоким научным званием. Нонсенс! Абсурд! Да и вся наша жизнь становится все более и более абсурдна. Может быть правы экзистенциалисты? Нет, чушь конечно. Просто, Создатель решил довести ситуацию до критической точки. Зачем? Никто этого не знает. Приходится лишь надеяться на лучшее, другого нам не дано.

О содержании второй видеокассеты мне рассказал по телефону Сергей Иванович. После чего сказал:

- Две копии этой видеокассеты привезет сегодня Беркутов. Одну вручишь Викторову в "торжественной" обстановке и скажешь, что если ему понадобится - у меня ещё есть. А также передашь фотографии и аудиокассету с записью его разговора с Варданяном.

- Вы хотите, чтобы я с ним встретился?

- Обязательно и всенепременно.

- Да, но как это сделать?

- Скажешь, что у тебя есть копия видеокассеты очень любопытного содержания. Обязательно клюнет.

- Что я должен ещё ему сказать?

- Скажешь, что если он откажется сотрудничать с нами, то копия видеокассеты будет тут же направлена президенту, а фотографии Сосновскому.

- В чем должно заключаться это сотрудничество?

- У него наверняка есть компромат на Генерального прокурора. Его патриотический долг - поделиться им с нами.

- Лихо! - удивился я.

- А как же. Я давно об этом мечтал. Иначе о благополучном исходе нашего дела нечего и думать. Его обязательно затребует Генеральная и, как это было уже не раз, благополучно похоронит.

- Хорошо. Что я ещё должен делать?

- Беркутов привезет также постановление об аресте Крамаренко. Организацию его ареста поручишь Колесову. Однако, арестовывать его нужно непосредственно перед вылетом. Отпечатай фотографии и сними копию аудиокассеты для Беркутова. Пусть отдаст их Варданяну, "порадует" старика.

- Да вы садист, Сергей Иванович. Никогда прежде не замечал у вас подобных наклонностей.

- Будешь тут, когда они такое вытворяют.

- А что мне делать со второй копией видеокассеты?

- Отдашь Потаеву. Это для страховки. Ну, бывай, ковбой! Возникнут сложности, звони.

Этот разговор у нас был вчера. Ночью Колесов принес копии видеокассеты. Мы заперлись в кабинете нашего однокашника и тут же её просмотрели. От увиденного и услышанного долго не могли прийти в себя.

- Вот, суки, что вытворяют, так-перетак! - выдал в сердцах Рома.

И это, заметьте, сказал Шилов, от которого я никогда не только матерного, но ругательного слова не слышал. Уж если эти нелюди достали нашего "малыша", то уж что говорить о всех прочих. По моему телу забродили мощные флюиды. Я буквально распадался на молекулы, атомы и элементарные частицы. А что, унестись бы куда подальше, на задворки Вселенной, переждать там это лихолетье, а вернуться, когда людям будет жить тепло и уютно на родной планете, а их жизнь будет наполнена добротой и смыслом. Как сказал бы Дима Беркутов - мечты идиота. Факт. А пока, куда не кинешь взгляд, - все мерзость запустения. Как сказал поэт: "Для веселья планета наша малооборудована". Трещит она бедная по меридианам и параллелям от человеческой злобы, ненависти и отчаяния. Она давно отдана в заклан сатане, она - его вотчина. Он уже давно празднует тризну по нашим душам. Неужели же нет никакого выхода?! Неужели черная энергия так и сожрет разум и смысл? Во всяком случае, я не вижу выхода. Тогда для чего все это? На какие муки ещё должны пойти, чтобы получить искупление? Создатель, ты не прав! Нельзя доводить ситуацию до абсурда и так долго потакать князю тьмы и его многочисленным приспешникам - этим мракобесам, наделенными высокими должностями и званиями.

До утра я так и не уснул. В десять позвонил референту "ясновельможного" пани.

- Здравствуйте! Вас беспокоит следователь по особо важным делам прокуратуры (какой именно - уточнять не стал) Говоров Андрей Петрович. Мне необходимо срочно переговорить с Петром Анатольевичем.

- По какому вопросу? - строго и отстранено спросила она.

- Государственной важности, - придал я голосу соответствующее звучание.

- Одну минутку.

Вскоре трубка проговорила начальственным тоном - чуть лениво и слегка небрежно:

- Алло! Я слушаю?

- Здравствуйте, Петр Анатольевич! - радостно, даже восторженно проговорил я, будто всю жизнь мечтал услышать его голос. - Вам пламенный привет от Иванова Сергея Ивановича.

- Какого еще?... А... ну да... - сразу стушевался большой начальник. А почему, собственно?... Не понимаю.

- Он очень просил меня передать вам ну очень любопытную видиокассету и ряд фотографий о вашей незабываемой встрече с шефом службы безопасности олигарха Сосноского Варданяном. А потому прошу аудиенции.

Наступила долгая пауза. Я уж, грешным делом, стал подумывать, что у большого начальника пропал голос. Так иногда бывает при сильных стрессовых ситуациях. А сейчас, уверен, Викторов испытал одно из самых сильных потрясений в своей жизни.

- Хорошо, - наконец раздался его усталый, измотанный переживаниями голос. - Когда вас ждать?

- Через час, если это возможно.

- Я распоряжусь, чтобы вас пропустили.

И вот мы сидим напротив и молча внимательно изучаем друг друга. Наружный осмотр моего визави произвел на меня удручающее впечатление. Торчит в высоком начальственном кресле этакий серый, невзрячный и сверх всякой меры посредственный тип с длинным помятым лицом, большими ушами и большим вислым носом, и маленькими воспаленными глазками угрюмо и враждебно взирает на меня, из самой глубины которых за мной одновременно втихоря подсматривают страх и ненависть. Картина! Но это, так сказать, "гроб повапленный" в сравнении с тем, что твориться у него внутри. Ничтожнейшая личность. И вот такие нами управляют! Воистину: "Бывали хуже времена, но не было подлей".

Наконец, директор ФСБ, так и не прочтя на моем лице нужной для себя информации, решил нарушить молчание:

- Вы говорили, что у вас... Простите, запамятовал ваше имя, отчество.

- Андрей Петрович.

- Что у вас, Андрей Петрович, что-то для меня есть?

- Ах. да, извините! - "спохватился" я. Раскрыл дипломат и достал видеокассету. - Вот, как и обещал.

- Что это?

- Фильм ужасов. Заседание упырей и вурдалаков, строящих черные планы против Отечества нашего. Весьма любопытно. - Я встал, прошел к видеомагнитофону и телевизору, стоявших справа у стены. - Вы позволите?

- Да. пожалуйста. - В голосе Викторова было сильное напряжение. Вероятно, он уже догадывался о каком заседании идет речь.

Так и оказалась. Стоило ему лишь увидеть на экране длинный стол и всех участников той "тайной вечери", как он торопливо панически проговорил:

- Не надо! Выключите!

- Как прикажите, - ответил я, нехотя выключая магнитофон. - Только зря вы так, Петр Анатольевич. Уверяю, там есть что посмотреть. - Я вернулся м сел за стол.

- Что вы за неё хотите?

- В каком смысле?

- В смысле денег или ещё чего.

- Как вам не стыдно, Петр Анатальевич! - укоризненно покачал я головой. - Эта кассета - достояние страны, она бесценна и будет сдана в анналы истории на вечное хранение.

Но, похоже, что чувство юмора у Викторова напрочь отсутствовало, поэтому все мои слова он понимал буквально. Утомленные отвественной службой щеки его затряслись, прятавшийся внутри глаз страх выскочил наружу. Директора ФСБ обуяла жажда к перемене мест. Он выскочил из-за стола и побежал к окну. У меня даже мелькнула мысль: "Уж хочет ли он выброситься наружу". Это совсем не входило в мои планы и едва не бросился его останавливать или ловить за ноги, но он во-время повернул обратно. Остановился передо мной, развел руками и беспомощно пробормотал: