-- Знаю, чьих это рук дело! -- крикнул я. -- Давай намнем ему бока, пусть помнит, как смеяться над курсантами!..

-- Да где он? Я никого не вижу.

-- И я не вижу. Но мы разыщем его по следам; следы у него приметные. Шагай за мной!..

Я потащил товарища на холм.

-- Вроде это его следы, -- сказал я, когда мы взобрались на вершину холма. -- Гляди, на чем сосны стоят?

-- На песке.

-- А под песком что?..

-- Наверно, другая горная порода.

-- Ничего подобного! Под песком дома, скотный двор, овин, мельница --словом, целая усадьба...

-- И люди живут? -- недоверчиво спросил товарищ.

-- Еще чего захотел! Разве люди могут жить под таким холмищем? Его высота -- метров семьдесят, если не больше! Да и зачем им забираться под землю, тут под открытым небом места для жилья хватает. По-моему, этот холм приволок, засыпал усадьбу тот, кто и твою майку припрятал...

-- Ну, извини, тогда не мы ему бока намнем, а он нам! Да ты, наверно, сочиняешь, по своему обыкновению, простачков ловишь? А я не простачок, меня не обманешь..,

Мы подошли к противоположному, подветренному склону холма. За неширокой ложбиной высился новый холм, пониже. Поодаль тянулась гряда других холмов, тоже поросших сосновым лесом.

-- Хочешь верь, не хочешь не верь, -- сказал я, -- а раньше эти холмы свободно гуляли по побережью, нападая на дома, поля, деревни, дороги. Теперь сдвинуться с места холмам не дают, да и попробуй погуляй с таким лесищем на горбу! Понял?..

-- Понял! -- обрадовался товарищ. -- Это...

-- Наконец-то, сообразил, -- облегченно вздохнул я.

Вот и все происшествие с майкой. Я остался им доволен: и товарищу непонятное растолковал, и себе не изменил -- все объяснил загадкой! Пожалуй, некоторые удивятся: как это я так быстро догадался, кто спрятал майку, засыпал усадьбу и нагромоздил холмы? А удивляться нечему. У всех прославленных путешественников было правило: до того как выступить в дорогу, узнать, чем примечательны места, куда они собираются. Я еще не прославился, но тоже придерживаюсь этого правила. И, когда услышал, что попаду на практику в приморский город, постарался разведать все, чем интересно побережье, на котором он находится.

Сказка о многолапом звере-чудовище

Сказка... В моей дорожной тетради нет ничего вымышленного: все, что в ней описано, я видел сам или узнал от надежных людей. Как же попало на эту страницу ненаучное слово "сказка"? Не скрою, и я сомневался: не изгнать ли зверя-чудовища из моих путевых записей? Прикидывал так и сяк, пока не убедился, что изгонять рановато. Сказка сказкой, а миоголацый зверь-чудовище до сих пор водится в разных местностях нашей страны. Не хочу никого пугать, но любой человек может встретиться с глазу на глаз со сказочным чудовищем, нередко даже возле своего дома! Поэтому предупреждаю: внешность у. зверя безобидная, иной раз привлекательная, но характер у него отвратительный, вредный н крайне опасный.

Сказку о многожатом чудовище я услышал у водораздела Днепра и Дона, где с опозданием почти на два века отыскал забытые магниты. Услышал от Ферапонтыча, старика сторожа в доме лесничего. Чудесным сказочником был этот Ферапонтыч, какими только придумками не угощал меня по вечерам! Все его придумки передавать нет надобности, а одну, географическую, я записал.

-- В некотором бывшем царстве, а ныне в нашем советском государстве, --начал Ферапонтыч, -- проживал и еще проживает зверь-чудовище, многолапый и ненасытный. Питается он тем же, чем мы: хлебом, картошкой, овощами, крупами, но сам не сеет, не жнет, а без спросу у людей забирает. Нет, по закромам и клетям не шарит -- прямо с полей уносит. Там кусище доля оторвет, тут еще один клочок отхватит -- глядишь, от большого поля жалкая малость осталась! Зверь старый, еще дедам наших прадедов известный, однако ждать, когда он подохнет, нельзя: у него молодые зверята растут, с каждым годом становятся жадней и свирепей.

В царские времена, -- продолжал Ферапонтыч, -- кто ни пытался извести зверя, никому не удавалось. Понятно, люди смышленей и потому сильнее зверя, но в одиночку с ним никто не справится, он любого богатыря одолеет. До революции землями богатеи-помещики владели. Зверь им здорово досаждал, и некоторые помещики старались отогнать его от своих имений. Куда там! Кто-нибудь защитит свое добро от многолапого зверя, а тот на соседних помещиков набрасывается, у них поле за полем отнимает. А сообща бороться с чудовищем помещики не могли -- каждый лишь о своей выгоде думал. И, что ни весна, что ни лето, зверей плодилось больше. Царская полиция и та не могла помочь помещикам. Усмирять крестьян она умела, а перед зверем-чудовищем была слаба. По наследству от царского строя этот зверь вместе с землей и колхозникам достался.

-- Тут ему смерть пришла? -- спросил я. -- Против колхозников никакому зверю не устоять, колхозы -- великая сила.

-- Конечно, великая, -- согласился Феранонтыч, -- но со зверем еще не справились. Чуть оплошают колхозники, пропала их работа: придут к своему полю, а поля нет -- зверь сожрал; что не сожрал, то с собой уволок! Зверь знаешь какой? Его ни пулей не возьмешь, ни капканом не поймаешь...

-- Заколдованный, что ли?

-- Постыдись, Захар! Ты парень начитанный, с виду культурный, а слова твои темные: откуда быть колдовству в наше время?

-- Тогда десяток-другой зверей, хотя бы помельче, наверняка изловили, и теперь они в городских зоологических садах напоказ выставлены?..

-- Не знаю, по зоологическим садам не гулял, -- ответил Ферапонтыч, --но многолапый зверь городов не боится, сам на них нападает. Посевов в городах нет, разве что огороды на окраинах, так зверь, бывает, целыми улицами городские дома уволакивает! Ни он, ни его зверята в домах не живут, однако характер у них до того вредный, что человеческое жилье походя разрушают. Сперва развалят, потом по частям унесут. Прости-прощай, улица, --на ее месте звериная дорога пролегла!

-- Послушать, тебя, Ферапонтыч, так и побороть зверя невозможно. Это ты неправильно рассказываешь: человек всегда должен побеждать в борьбе со зверями.

-- Он и начал побеждать! Большое войско собрал наш народ, надежных бойцов выставил, они охранную службу несут и во многих местах крепко потеснили и обуздали зверя, не дают ему своевольничать. Эти же бойцы держат лапы зверю -- у него в лапах главная сила, без лап ему нечем поля отхватывать. Научились и засыпать зверя землей, так глубоко засыпают, что ему не выбраться...