- Нет, я не верю вам, ваше величество. От трона не отказываются добровольно, да и каким же образом, скажите, я смог бы заменить вас на троне? Ведь вы именно на это и намекали мне?
- Не намекал, нет! - с горячностью возразил государь. - Я уйду, сейчас же покину этот дом, а ты... останешься.
Норов был ошеломлен. Не веря своим ушам, он спросил:
- Как это... останусь? В каком же качестве? Вы что же, добровольно передадите скипетр мне? Но не вам ли лучше всех известно, что правила престолонаследия требуют передачи царственной власти по прямой мужской линии! Не ваш ли батюшка утвердил такой порядок?!
- Все верно. Норов, все верно! - горячо зашептал Алексадр, продвигаясь к капитану ближе. - Но мы и не станем попирать закон!
- Тогда я вас не понимаю! Вы просто смеетесь надо мной! Вы, государь, уйдете, а я останусь в вашей спальне? Завтра же в неё войдут все те, кто прекрасно знал, что монарх России - Александр, а вовсе не какой-то егерский капитан. Или вы мне предлагаете сослаться на ваше... странное решение и поставить всех перед фактом: страной отныне правит император Василий Норов? Да вы, простите, великодушно, белены объелись!
Александр не обиделся. Он лишь печально улыбнулся, но тотчас его глаза заискрились озорством:
- Нет, не Норова встретят они выходящим из спальни, а меня, то есть вас в обличьи государя!
Норов, не боясь того, что он будет услышан, расхохотался. Разговор принимал престранный оборот, Александр явно издевался над ним, видно, пытаясь выиграть время, но смех капитана внезапно вызвал на лицо царя выражение глубочайшей серьезности, и император сказал:
- Я не шучу, Норов. Теперь же внимаательно послушайте меня и не перебивайте, ведь я все-таки... ваш государь покамест. Так вот, я ухожу, вы же остаетесь. Человек вы благородный и, уверен, умело распорядитесь властью, дабы принести России одно лишь благо. Я немало сделал для своей страны, я устал царствовать, мне не под силу новации вроде введения республиканского правления. Вы же осуществите это от моего имени. теперь о главном, Чтобы никто не смог заподозрить обман нужно сильно изменить вашу внешность, до неузнаваемости. Вы моложе меня, но ростом мы под стать друг другу. Сие немаловажно - вы без труда сумеете облечься во все мои одежды. Теперь же о лице... Вам не доводилось наблюдать, как обезображивает оспа лицо человека?
- Ну как же, видел... - слушал Норов Александра, словно зачарованный. От тихой, но страстной речи царя исходил какой-то могучий поток энергии, обволакивавший сознание капитана.
- Так вот, сейчас я приглашу сюда лейб-медика, господина Виллие. Он чрезвычайно предан мне...
И Александр сделал попытку встать с постели, однако Норов, подумавший, что император так долго улещал его своей речью лишь для того, чтобы уйти из спальни и позвать на помощь, грубо схватил его за руку:
- Нет, никуда вы не пойдете!
- Да пустите же, Норов! - с неприязнью высвободил Александр свою руку и с укором посмотрел на капитана, - Не верите слову императора? Я обещаю вам вернуться с медиком. Это в моих интересах!
- В длинной ночной рубахе, в колпаке, Александр быстро пошел к дверям, отворил их, а Норов так и остался на кровати. Он был уверен, что сейчас явятся флигель-адъютанты, и он будет арестован. "Да как же я мог поверить всей этой галиматье о замене своей персоной государя? - в отчаяньи думал Норов. - Обольстил он меня, как глупую девицу обольстил!"
Минули пять минут, десять, а Александр все не появлялся, и Василий Сергеевич с горечью подумал: "Если сейчас сюда войдут люди, чтобы взять меня под стражу, я не вынесу позора - застрелюсь прежде, чем они потребуют отдать им пистолет и шпагу!" Но не флигель-адъютанты, а Александр и худощавый, сутулый Виллие явились в спальне. Медик нес в руке кожаный чемоданчик с покатыми боками, был заспан, но сосредоточен. Видно, Александр поднял его с постели - доктор пришел в одной рубашке, даже жилета не было на нем.
- Милый Виллие, - обратился к доктору на английском языке Александр, положив обе руки ему на плечи, - вы любите меня?
Норов заметил, что медик смутился. Наверное, царь впервые задавал ему такой прямой вопрос.
- О, государь, - пробормотал Виллие, - если бы вы приказали, я бы своим ланцетом ради вас сейчас же перерезал бы себе вены.
Александр улыбнулся:
- Нет, не нужно резать вены, но обещайте мне, коль любите меня, исполнить все точно так, как я вам прикажу.
- Приказывайте, я все исполню! - И баронет, долгие годы верой и правдой служивший Александру, наклонился, быстро схватил его руку и страстно поцеловал её.
- Итак, я вам верю, - мягко высвободил руку Александр. - Ну, слушайте... меня вы больше не увидите, я удаляюсь в монастырь, ибо давно уже власть меня тяготит, и я хочу послужить Богу в рясе монаха, и пусть меня никто не ищет - богатый вклад, который я собираюсь сделать в избранную мной обитель, станет надежной гарантией того, что архимандрит не раскроет мое инкгнито.
На лице Виллие изобразилось искреннее страдание, было видно, что он готов броситься к императору с мольбами оставить столь поспешное и странное намерение, но Александр, заметив это, сделал предостерегающий знак рукой:
- Я так решил давно, и мое решение непоколебимо.
- Но кто же заменит вас? - сморщив лицо в плаксивой гримасе, спросил лейб-медик.
- Кто? Вот этот офицер, - ответил царь, - Он - очень достойный человек, из старинной дворянской семьи, герой войны. Пусть правит Россией он. Однако... - Александр поднял руку вверх, предлагая Виллие обратить особое внимание на последующие вслед за этим слова, - однако я призвал вас, баронет, затем, чтобы вы постарались придать ему хоть какое-то сходство с моим лицом...
- Лейб-медик, сокрушенно вздохнув, внимательно взглянул на Норова, стоявшего недвижно, ошеломленного.
- Это невозможно, мой государь, - отрицательно покачал головой Виллие, - Молодой человек, хоть и имеет форму черепа, сходную с вашей головой, но черты лица...
- Так исказите их! - нетерпеливо бросил Александр, но тут дар речи вернулся к Норову и он сказал:
- Ваше величество, вы поспешили признать сюда доктора, хотя у меня и не спросили, готов ли я уродовать себя ради короны или нет.
- Александр сложил на груди руки и полупрезрительно взглянул на Норова:
- Нет на свете вещи более притягательной, чем власть! Будь вы просто диктатором, ваши сотоварищи ограничили бы вас в своих стремлениях, а монарху все подвластно. Вы будете парить над всеми, никто не посмеет вам в чем-то возразить. Когда-то я сам наслаждался самодержавной властью, но в конце концов я устал. Так примите же её из моих рук, но действуйте осмотрительно - конституция, о которой вы мечтаете, ограничит ваши возможности, Норов, я уверен, что вы скоро избавитесь от сих молодеческих предрассудков и станете править по заветам старинных русских царей как помазанник Божий! Вам я передаю свое помазанничество! Ну, теперь вы согласны изменить свою внешность?
"Что ж, пусть будет так, - подумал Норов. - Диктаторство или самовластное монархическое правление - не все ли равно? Главное то, к каким результатам приведет страну мое правление. Я стану первым властителем России, освободившим её от ужасов рабства и единовластия посредством разумного управления страной, через умные и благородные законы!"
- Да, я согласен! - твердо заявил Норов. - Врачу не составит труда приживить мне оспу - в детстве, я знаю, мне её не прививали.
- Прекрасно, - кивнул Александр. - Теперь же, Виллие, приступайте. У вас есть все необходимое для того, чтобы сей молодой человек уже завтра страдал от оспы и все его лицо покрылось нарывами?
Никогда прежде баронету Виллие не приходилось заражать человека оспой ради того, чтобы он серьезно заболел ею. Доктор сурово сдвинул брови, открыл свой чемоданчик и, поискав в нем что-то, извлек баночку и ланцет, мрачно сказал, вдруг перейдя на русский:
- Раз вы, государь, приказали мне делать это, я буду делать! Здесь у меня - оспенный соскоб, но не коровий, который я обычно применяю при прививании, то есть инокуляции, а человечий. Господин офицер заболеет сильной оспой...