Отбросив эту разумную схему действий, Гитлер после Смоленска изменил намерения. Почему?
Главное командование сухопутных войск и боевые генералы побуждали его не упустить шанса, появившегося вследствие неожиданно быстрого крушения советского Центрального фронта, и захватить Москву - сердце, мозг и главный транспортный узел Советского Союза. Но Гитлер не хотел спешить. Полтора месяца продолжалось переливание из пустого в порожнее, терялось драгоценное время. В итоге Гитлер не стал ни придерживаться плана первоочередного овладения Ленинградом, ни давать "зеленый свет" наступлению на Москву. Вместо того 21 августа 1941 г. он остановил выбор на принципиально новой задаче - нефти Кавказа и зерне Украины. Он приказал танковой группе Гудериана проделать 450 километров на юг и вместе с Рундштедтом сражаться в битве за Киев.
Сражение было выиграно. Еще одна блестящая победа - свыше 665 000 военнопленных и полный разгром русских войск на советском Южном фронте.
Эта победа на Украине ввела Гитлера в заблуждение, он решил, что Советский Союз находится на грани военной катастрофы. Ошибка привела к принятию пагубного решения. В начале сентября он в конце концов приказал германским армиям на Востоке наступать на Москву - несмотря на приближение осенней распутицы и зимних холодов - и овладеть ею. В то же самое время на юге должно было продолжаться наступление на кавказские нефтяные районы и Крым. Ленинград же предстояло окружить плотным кольцом и принудить к сдаче голодом.
Учитель прусского генштаба Клаузевиц как-то сказал, что во время наступления никто не может быть слишком силен как вообще, так и в решающем месте. Гинденбург в ходе выступления перед слушателями Дрезденского военного училища перефразировал Клаузевица: "Стратегия без определенного центра тяжести подобна человеку, лишенному характера". Гитлер оставил без внимания эту аксиому. Он считал, что, располагая теми силами, какими располагал, сможет взять Москву, а также Кавказ до конца года и принудить Ленинград к сдаче, окружив плотным кольцом пехотных дивизий.
Поскольку для блокады Ленинграда танковые войска не требовались, в то время как в свою очередь, ввиду приближавшейся зимы, наступление на Москву надлежало провести по возможности быстро, 17 сентября Гитлер отозвал с Ленинградского фронта танковую группу Гёпнера и все бомбардировочные соединения. Приказ пришел в тот момент, когда город мог быть взят одним последним ударом.
Решение перейти к осаде Ленинграда, вне сомнения, в значительной мере диктовалось позицией финнов. Генерал-фельдмаршал фон Маннергейм, главнокомандующий войсками Финляндии, имел определенные колебания в отношении целесообразности перехода старой финской границы на Карельском перешейке и наступления на Ленинград. Да, он был готов перейти Свирь к востоку от Ладожского озера, когда немцы выйдут к Тихвину, но выступал против любых попыток со стороны финнов участвовать в штурме Ленинграда. Из мемуаров маршала ясно следует, что он не хотел участия финских войск в почти неизбежном разрушении города. Маннергейм придерживался принципов "активно оборонительной войны" и противился любым формам "завоевательной войны".
Вне зависимости от того, какие мотивы двигали Гитлером при принятии решения не брать город столь стратегически и экономически важный, как Ленинград, оно представляло собой нарушение всех законов ведения войны. Нарушение, за которое впоследствии пришлось заплатить горькую цену.
С военной точки зрения падение Ленинграда и Ораниенбаума означало разоружение около сорока советских дивизий. Не менее важным было уничтожение военной промышленности Ленинграда. Танковый, артиллерийские и другие заводы продолжали выпускать продукцию на протяжении всей войны, снабжая Красную Армию всем необходимым боевым снаряжением. Более того, падение Ленинграда высвободило бы немецкую 18-ю армию для участия в других операциях, тогда как ей пришлось вплоть до 1944 г. стеречь подступы к Ленинграду.
И наконец, Ленинград мог бы стать неоценимой по значению базой снабжения немецких войск на Восточном фронте. Не подвергаясь нападениям партизан, могли бы течь через Балтику снабженческие грузы. Соединение с финнами повернуло бы в другое русло боевые действия на Крайнем Севере за Петрозаводск и перевалочный пункт для поставляемого союзниками вооружения, Мурманск, где никакого продвижения не наблюдалось вовсе просто потому, что не хватало войск.
Вместо всех этих преимуществ германское командование, решив отказаться от взятия Ленинграда, получило одни проблемы. Советское Верховное Главнокомандование как бы нарочно побуждали к попыткам снять блокаду извне, одновременно не оставляя попыток прорыва изнутри. Отчаянные попытки советских 55 и 8-й армий пробить бреши в немецком кольце в районе Колпина и Дубровки представляли собой наиболее значительные боевые столкновения в истории длительного и кровавого противостояния в борьбе за духовную столицу Красной революции. Борьба эта продолжалась свыше двух лет.
Но наиболее серьезным просчетом германского командования являлся тот факт, что в действительности окруженным Ленинград оставался только летом. Крупные естественные препятствия, такие, как озера, реки и болота, служившие в теплое время года продолжением кольца немецкой блокады, превращались в бреши и служили превосходными артериями коммуникаций, когда мороз сковывал Ладожское озеро и Неву. На протяжении долгой зимы по этим путям в город текли грузы и поступали подкрепления.
Более того, поскольку финны так и не перешли своей старой границы на Карельском перешейке, с востока Ленинград с Ладожским озером постоянно связывал 80-километровый коридор. В результате это позволило комиссару обороны Жданову провести по льду Ладожского озера так называемую "Дорогу жизни", включая автомагистраль и железнодорожную ветку, соединявшуюся с Мурманской железной дорогой. По этому пути город получал грузы с восточного берега озера. Внезапно Ленинград оказался деблокированным - армия "генерала Мороза" прорвала немецкое кольцо.
Стремясь залатать зимние прорехи, группа армий "Север" начала продолжительную Тихвинскую операцию. Целью ее являлось включение Ладожского озера в осадный фронт и закрытие бреши к востоку от Ленинграда. Финны должны были перейти Свирь с севера и соединиться с немецкой 16-й армией восточнее озера. 39-му танковому корпусу генерала Рудольфа Шмидта силами четырех подвижных дивизий предстояло нанести удар через русскую тайгу, которую немецкие военные географы определили как "практически незакартографированную".
15 октября корпус силами 12 и 8-й танковых дивизий, а также 18 и 20-й моторизованных пехотных дивизий выдвинулся с волховского плацдарма 126 и 21-й пехотных дивизий. Первой целью стал Тихвин. Здесь немцам надлежало перерезать последнюю связь Вологды с Ленинградом и наступать к Свири, где ожидалось соединение с финнами. Оно означало бы полное окружение Ленинграда вместе с Ладожским озером.
Вечером 8 ноября померанцы и силезцы из 12-й танковой и 18-й моторизованной дивизий после ожесточенных и кровопролитных боев вошли в Тихвин. Две дивизии организовали оборону: 12-я танковая дивизия генерала Харпе - к западу от города и 18-я мотопехотная генерала Геррляйна - к востоку. Таким образом, позиции 18-й представляли собой самый дальний северо-восточный край немецкого фронта в России.
Благодаря участию в операции испытанных боями полков первая часть ее прошла так гладко, что из ставки фюрера совершенно серьезно поинтересовались у командования корпуса, возможно ли наступление на Вологду - то есть продвижение еще на 400 километров на восток. Четыреста километров - зимой! Когда командир корпуса спросил майора Нольте, начальника оперативного отдела 18-й моторизованной дивизии, относительно перспектив подобного марша, тот ответил со всей грубой солдатской прямотой.
Вся утопичность этого замысла была продемонстрирована всего двумя днями позже. Утром 15 ноября, как и ожидалось, в атаку при поддержке танковой бригады новеньких T-34 пошла свежая сибирская дивизия. День начался с урагана огня из самых последних моделей "Сталинского оргбна". Разгорелась ожесточенная битва. Батареи 18-го артиллерийского полка полковника Бергера уничтожили пятьдесят танков противника. В течение нескольких дней сибирские стрелковые батальоны атаковали немецкие позиции, пока не обескровили себя. Превратившийся в груду дымившихся развалин Тихвин все же остался в руках немцев.