— На ней я вас и повезу — Арчи чувствует себя немного не в своей тарелке, — стараясь говорить медленно, объяснил Доминик.

— А как же наш обратный билет? — спросила Долли истерически зазвеневшим голосом. — Мы не можем лететь в Ньюкасл — слишком мало расстояние!

— Не волнуйтесь ни о чем, я все устроил. Идемте, снесем вниз ваши вещи, — спокойно сказал Доминик. — Арчи сейчас разговаривает по телефону с вашим сыном. Как только закончит, мы можем ехать. Роми, ты не согласилась бы?..

— Я вполне разберусь со всеми делами на этом конце, — тут же откликнулась Роми, и он поблагодарил ее улыбкой. Но когда Доминик с Долли ушли, аппетит у всех пропал. Роми собирала с пола осколки разбитого фужера, а остальные четверо с расстроенным видом ковыряли ложками в до того не тронутых порциях шоколадного рулета и земляничного торта со взбитыми сливками. Наконец Герейнт, вздохнув, положил свою ложку и сказал:

— Не знаю, как остальным, а мне кажется, что сейчас самое время выпить бренди, тогда как пудингом можно пренебречь.

— Неплохая идея, — отозвался Кормэк, но голос его звучал несколько натянуто. Он посмотрел на сидевшую напротив Трисс. Она виновато улыбнулась.

— Глоток-другой бренди — это было бы чудесно, а потом, если вы не возражаете, я пойду домой. Мне просто хочется посмотреть, как там Саймон. У него режутся зубки, и он капризничает. И если он проснется и увидит только няню…

— Никто не будет возражать, Трисс, дорогая, — мягко сказал Кормэк. — Я пойду с тобой.

— Надеюсь, с ней все обойдется, — вдруг сказала Лола, и ее синие глаза наполнились слезами. — И с ребенком…

Герейнт встал из-за стола и подошел к серванту, взял оттуда бренди, рюмки и принес на стол.

— С ней все будет хорошо, — сказал он, наливая каждому огромную порцию. — Сейчас врачи умеют спасать детей не крупнее мешочка с сахаром, так что семимесячный будет казаться просто гигантом!

Все выпили бренди, потом подали крепкий черный кофе. Впрочем, праздничное настроение не вернулось, и Роми не удивилась, когда гости поднялись и стали прощаться.

— Поблагодарите от нас Доминика, — сказал Герейнт, наклоняясь и легко целуя ее в обе щеки.

— Непременно, — ответила Роми.

— И завтра первым делом приходите посмотреть на сад, — улыбнулась Лола.

— С удовольствием, — пообещала Роми, быстро подавив мысль о том, что завтра ее здесь может уже не быть…

Но когда все ушли, когда она помогла с уборкой и отослала Эллен и Джилли по домам, то все еще была в нерешительности — остаться ей или уехать? Инстинкт подсказывал ей, что уехать было бы разумнее, но сердце ныло при воспоминании о потемневшем, хмуром лице Доминика, и она решила все-таки дождаться его. Она бродила по дому подобно привидению, пока не набрела на небольшой кабинет, заставленный книгами от пола до потолка. Она с интересом изучала содержимое одной из полок, когда услышала звук автомобильного мотора. Потом с шумом захлопнулась входная дверь. Несколько мгновений стояла тишина, потом послышались шаги, которые медленно, но неотвратимо приближались к кабинету. Когда Доминик вошел, Роми подняла на него глаза и с замиранием сердца попыталась по выражению его лица догадаться, какие он привез новости.

Глава 7

— Что там случилось? — Задавая вопрос, Роми произнесла про себя молитву.

Доминик улыбнулся.

— Мы позвонили в больницу из аэропорта. Ее состояние стабильно, все улеглось. Медики выражают осторожный оптимизм.

— Это замечательно.

— Да. — Он прищурился и посмотрел на нее. — И ты тоже замечательная. Арчи ты очень понравилась.

— Неужели?

— Представь, да. И он решил, что продаст мне землю, которую я хочу купить. Он сказал мне об этом в машине. Его очень растрогало, что я прервал званый обед, чтобы отвезти его и Долли в аэропорт. Это, видимо, и подтолкнуло его к окончательному решению. Кроме того, он, похоже, избавился от некоторых своих предрассудков по отношению к южанам.

Роми улыбнулась.

— Герейнт сказал мне, что даже если эта сделка не состоится, то есть множество других участков на севере Англии, которые ты можешь купить.

— Он так сказал? Что ж, в определенном смысле он прав. Но именно эта земля значит для меня больше, чем какая-либо другая.

— Потому что?..

Он ответил после паузы:

— Потому что я провел там, неподалеку, первые двенадцать лет своей жизни. Наверное, поэтому… Мать одна меня воспитывала… А потом мы переехали сюда.

Роми наклонила свою светловолосую голову к плечу.

— Значит, ты вовсе никакой не южанин? — Она вспомнила, что уже задавала ему этот вопрос тогда, в ресторане, и он ушел от ответа с поразительным изяществом.

Его глаза заблестели, словно он тоже припоминал свою уклончивость.

— Нет, не южанин.

— Но ты говоришь настолько…

— Знаю. — Его ответ прозвучал сухо. — Я очень рано усвоил ту истину, что бизнесмены, преуспевающие на международном поприще, не говорят с сильным северо-восточным акцентом. В этом плане мне помог в основном Оксфорд.

— Но если бы Арчи это знал, то он бы…

— То он бы непременно решил продать мне землю, так?

— Ну, в общем, да.

Доминик улыбнулся.

— Возможно.

— Тогда почему же ты ему не сказал?

Доминик опять улыбнулся.

— Потому что хотел, чтобы его убедило мое солидное деловое предложение, а не сентиментальные соображения.

— Даже если он уже держался определенного убеждения? — спросила она. — Я имею в виду как раз сентиментальные соображения. Ведь у него уже были укоренившиеся представления о людях, родившихся на юге. Почему же ты не стал просто играть по его правилам, Доминик?

Он задумчиво сощурил глаза.

— Потому что быть сентиментальным несовременно.

— Верно, — согласилась она.

Внезапно ее охватило чувство подавленности, и она поспешила перевести разговор в другое русло.

— Значит, эта земля, которую ты покупаешь, представляет большие потенциальные возможности, да?

— Не думаю, что такая характеристика ей подходит. — В его смехе слышались нотки цинизма. — Захудалые заводики и огромные участки бросовых земель — вот и все, что там есть. В прежние времена это было мрачное, гнетущее душу место, да и сейчас оно не намного лучше, хотя одно преимущество — по нынешним перенаселенным урбанистическим временам — у него бесспорно имеется. Там много свободного пространства.

— Тогда почему ты хочешь купить эту землю? — Выражение его серых глаз стало почти мечтательным.

— Потому что я всегда знал, что мне везет. — Увидев, должно быть, удивление у нее на лице, он понимающе кивнул. — Ну да, я считаю себя везучим, Роми, потому что я по крайней мере знал, что сумею вырваться из того капкана нищеты, в котором оказался с рождения. Другим повезло гораздо меньше. — Его губы сурово сжались. — Я поклялся, что в один прекрасный день я нечто сотворю в том месте. Нечто такое, чтобы другие люди, которым не так повезло, как мне, могли бы немного порадоваться и на время забыть о своих проблемах…

Роми опустила глаза, не решаясь смотреть ему в лицо. Он, незаконнорожденный, вырос в бедности, и все же считает себя счастливчиком… Она вдруг почувствовала перед ним ужасное смущение и робость. Все эти годы Роми приписывала Доминику много всего, но главным образом явную сексуальную привлекательность и способность делать большие деньги. И не видела, какой он в душе хороший человек. Герейнт был прав. Она вздрогнула, когда поняла, куда ведет дальнейший ход ее мыслей. Ведь то, что он хороший человек, не мешает ему заниматься сексом без каких бы то ни было обязательств, разве не так?

Он взглянул на нее прищуренными глазами, словно почувствовав ее внезапное замешательство.

— Я бы вылил бренди.

Она бы тоже. Но…

— Я собиралась ехать, — прямо сказала она. — Домой.

Он не выразил ни малейшего удивления.

— Не сомневаюсь, что ты собиралась ехать, Роми, только я не собираюсь отпускать тебя.