Тень королевы Хуаны

Угрюмая крепость Тордесильяс, принадлежащая испанской короне. По мрачной комнате, освещенной лишь несколькими тусклыми факелами, мечется странный призрак. Бледная, увядшая старая женщина, глаза полны тоски и боли. Ее седые волосы давно не чесаны, черное платье обтрепалось. Ломая руки, она кругами бродит по комнате и безостановочно что-то бормочет.

"Да, это я -- королева Испании, я, я! Карл не может быть королем, он всего лишь принц, а истинная королева -- я, и только я! Они все боялись меня -- Фердинанд, Филипп и Карл -- боялись и не любили -- почему, за что? Ну да, они сами хотели править Испанией, а от меня избавились, предали. Фердинанд, Филипп и Карл -- отец, муж и сын -- все они виновны в предательстве. А я их так любила!

Говорят, я безумна. Это ложь! По крайней мере, было ложью, когда меня здесь заточили. Сейчас, наверно, это стало правдой. Но кто бы смог провести в заключении сорок лет, бесконечные сорок лет, и не повредиться умом? Если я и сошла с ума, то по их вине.

Первый -- Филипп, мой муж, эрцгерцог Бургундский, белокурый молодой красавец. Он всегда был первым в моем сердце, и он же первый предал меня. Меня выдали за него шестнадцатилетней девчонкой, и я была влюблена без памяти. Увы! У красавца Филиппа был один недостаток -- у него не было сердца. Смыслом его жизни были хорошенькие женщины. Поэтому вскоре после нашей свадьбы он оставил меня в Испании, а сам уехал во Фландрию, где окружил себя целым сонмом прелестниц. А в это время я страдала, тосковала по нему, не могла ни спать, ни есть. Когда же, наконец, я смогла приехать к нему, он и не подумал изменить свое поведение. Его фаворитки постоянно мозолили мне глаза. Они думали, испанская принцесса станет терпеть такое! Однажды я заметила, как одна из этих девок прячет за корсаж записочку от моего мужа. Я попыталась отнять ее, но нахалка оказалась проворнее -выхватила записку из моих рук и проглотила. Не помня себя от ярости и унижения, я схватила ножницы и принялась кромсать ее локоны. Эта гадина осмелилась защищаться -- тогда я пырнула ее прямо в бесстыжее лицо! Потом я приказала обрить ее наголо, чтоб другим было неповадно. Филипп был разъярен. Он и не подумал посочувствовать мне, наоборот! Сраженная его жестокостью, я слегла в постель с горячкой. Тогда и поползли первые подлые слухи о том, что я лишилась рассудка. Теперь-то я понимаю, что распускал их сам Филипп...

Вскоре после этого умерла моя мать Изабелла, завещав мне, своей единственной наследнице, корону Кастилии. Тут на сцене появился второй -мой отец, Фердинанд Арагонский. Невозможно передать словами все те уважение и любовь, которые я к нему испытывала. Но для него испанская корона была дороже человеческих чувств. В завещании моей матери был пункт, по которому власть переходила к Фердинанду, если я "окажусь неспособна править" -- им-то он и воспользовался. Объявив, что я слишком слаба здоровьем и повреждена умом, чтобы быть королевой, он собрался занять мое место. Но тут Филипп вспомнил, что он мой муж и тоже имеет права на корону. Он был не против того, что я сумасшедшая, но выводы сделал совсем другие. Король Кастилии -по праву он, Филипп. И два бесчестных властолюбца сцепились насмерть.

Два года они не могли решить, кто же из них король. Я, настоящая королева, была для них пустым местом. Все это так ранило меня, что я совершенно растерялась и не знала, что и предпринять. Поддержать отца? Или мужа? Но ведь ни один из них не поддерживал меня! Бороться самой за власть? Против отца и мужа? Не знаю, можно ли было тут что-то решить. Я не смогла.

Вся эта безобразная история могла длиться еще много лет, если б судьба не пошла навстречу Фердинанду. Неожиданно Филипп заболел оспой и умер. Я продолжала любить мужа, несмотря ни на что, и его смерть сразила меня. Не успела я похоронить супруга, как мой отец прибыл ко мне. О, не для того, чтобы меня утешить. Воспользовавшись моим горем и растерянностью, он обманом завлек меня в крепость Тордесильяс, где и оставил пленницей. Господи, помоги мне...

Когда я поняла, какое страшное предательство совершил мой отец, отчаянье мое не имело границ. Я перестала есть, спать, следить за своей внешностью. Мои враги использовали все это как лишнее доказательство моего безумия. Что бы я ни сказала, что бы я ни сделала -- все истолковывалось так, и только так.

Бог покарал Фердинанда, лишив его наследников, и ему пришлось оставить королевство моему сыну, Карлу. Кому угодно, лишь бы не мне!

Муж и отец отплатили за мою любовь черным предательством. Теперь настал черед предательства сына. Карл, заполучивший трон, не собирался восстанавливать мои права. Не собирался он и освобождать меня из заточения. За все эти бесконечные годы он всего лишь раз удосужился навестить меня. Я никогда не забуду его взгляд, полный отвращения и презрения. Да, я отощала и подурнела от беспрерывных душевных мук, и платье на мне было старое, но я была его мать! Кто бы мог предугадать такую черствость в том милом мальчике, каким я его помнила...

Быть может, Карл освободил бы меня, если б я отказалась от своих прав на корону. Но я повторяла, повторяю и буду повторять до самой смерти: королева Испании -- я! Пусть я сошла с ума, но им не удалось сломить меня.

Фердинанд, Филипп и Карл. Три проклятых имени, три гнусных предателя. Отец, муж и сын. Господи, позволено ли мне призывать проклятие на их головы?!"

Две Афродиты

Весна, вечерний воздух нежен, как прикосновение материнской руки. Пахнет медом. Цветы соревнуются друг с другом в красе и пышности. Весь мир кажется живым и теплым. В такие дни люди вспоминают о богах не ради исполнения своих просьб, а просто из благодарности.

Маленький белый храм стоит на вершине холма. Кажется, он был здесь всегда -- так совершенно гармонируют его формы с природой. Стройный ряд колонн с ионическими рожками -- издалека их вертикальный рисунок похож на складки девичьего хитона. Легкий, словно облачко, портик. Простота и изящество храма Афродиты Урании поражают каждого.

Внутри храм еще меньше, чем казался снаружи. Он пуст: прекрасные жрицы веселой стайкой отправились собирать цветы для завтрашнего праздника. В центре храма -- алтарь богини, заполненный подношениями: цветочными венками, клетками с белыми голубями, амфорами с вином. За алтарем, на небольшом возвышении, установлена статуя Афродиты. Богиня, изваянная в человеческий рост из теплого, розоватого мрамора, полна жизни. Ее руки простерты вперед, словно она желает обнять любимого, взгляд нежен и радостен. Красота обнаженной богини совершенна, и была бы невыносима, как невыносимо для смертных все слишком прекрасное, если бы не мягкое выражение ее лица и легкость позы. Нежная и любящая, Афродита пробуждает восхищение и любовь.

Раздаются негромкие шаги, и в храм входит молодая женщина. Судя по виду, это простая крестьянка. Красивой ее не назовешь -- грубоватое лицо обветренно и покрыто кирпично-красным загаром, тело невольно заставляет вспомнить ломовую лошадь. Серая домотканная одежда кажется неуместной среди драгоценного мрамора и росписей. В руках она сжимает свой скромный дар богине -- веночек из лесных цветов. Она озирается, пораженная и испуганная окружающим ее великолепием, затем делает несколько несмелых шагов к алтарю. И встречается взглядом с богиней.

Прекрасная Афродита рада встрече с темной, некрасивой женщиной точно так же, как была бы рада принять в своем храме царицу Елену. Крестьянка замирает, ее грудь трепещет, глаза прикованы к чудесной статуе. Несколько минут она стоит недвижно, не в силах опомниться и перевести дыхание. Она поражена красотой в самое сердце. Наконец, она тихо вздыхает, и на ее лице смешиваются изумление, восторг и восхищение. В невольном порыве она простирает к богине руки, скромный венок падает на мраморный пол.

В этот миг некрасивая женщина преображается. Ее лицо, одухотворенное и восторженное, становится прекрасным. Распрямившееся тело страстным движеньем устремлено вперед, его линии стали стройны и чисты. Исчез груз тяжелых трудов и унижений, пригибавший ее к земле. Она словно омылась в купели с живой водой, смыв все земное.