3

Дунайский укрепрайон входил в подчинение Одесскому военному округу, в непосредственном подчинении состоял у командира 14-го корпуса генерала Д. Г. Егорова. Фортификационные сооружения его не были готовы, как не готовы были и долговременные огневые точки. Все имущество и вооружение пришлось отдать полевым войскам. Людской состав также отзывался в действующие части. Забирали и штабных работников. Но кое-что пригодилось. Пригодилась прежде всего расстановка артиллерийских батарей и та расчетная пристрелка, которая была произведена до войны. Характерна была и настороженность командования Одесским военным округом и 14-го корпуса, державшими войска в состоянии почти боевой готовности номер один.

Начальник штаба Одесского военного округа М. В. Захаров, впоследствии крупный штабной деятель, настоял в тревожные июньские дни перевести на запасные аэродромы авиацию и этим предохранил ее от больших потерь в момент первых вражеских налетов. В первый же день он сумел перевести управление войсками округа на заранее оборудованный командный пункт (КП).

Сумел трезво оценить обстановку и командир 14-го корпуса генерал Д. Г. Егоров. Подчиненные ему войска сразу же по боевой тревоге начали без потери времени выдвижение на рубежи обороны.

Начальник артиллерии корпуса полковник Н. К. Рыжи сумел убедить командира корпуса прервать сбор артиллеристов, поэтому в субботу 21 июня они оказались в своих частях и сразу же включились в военные действия. Еще в мирные дни Николай Иванович Крылов, предвидя задержку с возведением инженерных сооружений УРа, позаботился, чтобы артиллерийские средства были подготовлены к бою в любых условиях. Каждая батарея, кроме того, имела и запасные позиции с карточками огня.

В состав 14-го корпуса входила одна из самых прославленных дивизий в Красной Армии – 25-я Чапаевская. Командир дивизии А. С. Захарченко тоже сделал все возможное в той уклончивой предвоенной обстановке, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. В субботу он вывел из казарм в Рени 31-й Пугачевский имени Фурманова полк на батальонные учения в направлении к границе. 22 июня на рассвете казармы были разрушены огневым налетом дальнобойных батарей противника из-за реки. Но они были пусты…

Не застало вторжение врасплох и артиллерийский 265-й корпусной полк. Его командир майор Н. В. Богданов, депутат Верховного Совета Украины, в первые же часы всей силой своего огня вступил в бой.

Позднее стало известно, что оконечность правого фланга группы войск «Юг» на первые дни вторжения не имела задач активного продвижения на нашей территории. Предполагался прорыв танковой группы Клейста к Киеву, что должно было привести к отводу советских частей с румыно-советского пограничья. Но вместе с тем перед румынскими войсками и перед немецкими частями их поддержки ставилась задача форсировать Прут и Дунай и оттеснить советские войска из треугольника Болград, Рени, Измаил, а при возможности отсечь их выходом на Татарбурнары и взять в окружение. Но ни командование Одесским округом, ни командование 14-го корпуса не знало об ограниченности задач противостоящих им войск вторжения и действовало, как это и должно было быть, с полной отдачей сил.

Попытки переправиться через Прут и Дунай были сорваны.

В расположении Дунайского УРа румынским войскам был нанесен сразу же серьезный урон. На рассвете отдельным румынским частям, пользуясь внезапностью нападения, удалось кое-где переправиться через Дунай. Но тотчас они попали под прицельный артиллерийский огонь, а к концу дня подошедшими частями Чапаевской дивизии были разгромлены. Сдалось в плен до пятисот вражеских солдат и офицеров.

Сводки Информбюро были в те дни тревожными. Возникали новые направления, что свидетельствовало о значительном продвижении фашистских войск вторжения. Еще мало кто знал даже и из высших командиров корпуса, да и всей 9-й армии, в которую он входил, о тех «котлах», которые сумели создать немецкие танковые войска в Белоруссии и на Украине. Южная оконечность границы пока удерживалась. Мало того, в июне, в первые дни войны, Дунайская военная флотилия по приказу из Севастополя во взаимодействии с 14-м корпусом высадила десант пехотного полка на румынский берег Килийского гирла, чем сорвала артиллерийский обстрел Измаила с румынской стороны. Полевая артиллерия Чапаевской дивизии поддерживала высадку десанта.

Вместе с тем тот факт, что 9-й армии удалось на какое-то время, пусть и не на направлении главного удара, притормозить вторжение румынских войск, сказался потом на обороне Одессы, дал возможность укрепить подступы к городу, подготовить его к сопротивлению.

Но в июле в Приморье еще не осознали до конца, какие грядут впереди трудности. Мало кто верил, что может пасть Киев, что бои перекинутся в Одессу.

3 июля румынские войска, усиленные немецкими, форсировали Прут в среднем его течении. Обстановка усложнялась. Спешно расформировали штаб Дунайского укрепрайона, Николая Ивановича вызвали в Одессу.

Он добирался до Одессы на полуторке. В кузове стояли бочки с запасом бензина. Ехали в основном в ночное время, самолеты противника уже охотились по дорогам не только за войсками, но и за мирными жителями, уходящими в тыл от войны. Между Днестром и Одессой жители окрестных сел и деревень копали противотанковые рвы. Окапывалась и Одесса. При въезде в город – плакат с приказом начальника гарнизона еще от 26 июня: «Запрещается пребывание граждан на улицах от 24 часов до 4 часов 30 минут утра. Торговые предприятия заканчивают работу не позже 22 часов, театры, кинотеатры и другие культурные учреждения – не позже 23 часов…»

Город жил еще почти мирной жизнью. В Измаиле и Болграде было не до кинотеатров и торговых предприятий…

Николай Иванович в тот раз в Одессе пробыл недолго. Его направили командиром полка в дивизию, которая формировалась на Днепропетровщине. Но он так и не вступил в командование полком, о нем вспомнил вновь назначенный начальником оперативного отдела Приморской армии генерал-майор В. Ф. Воробьев, бывший начальник Николая Ивановича по штабной службе в Тихоокеанской дивизии. Штабы, как всегда, формировались с большими трудностями по сравнению с подбором командного состава, вот и отозвали Крылова из командиров.

Прошел почти месяц с начала войны. Пали Минск и Смоленск, бои шли уже на подступах к Ленинграду, под угрозой оказался Киев, взят Кишинев. Врагу удалось отсечь левофланговые дивизии 9-й армии от главных сил Южного фронта. Чтобы избежать окружения, части 9-й армии начали отход на промежуточный рубеж. Дунайская флотилия еще раньше была перебазирована в Николаев на Южный Буг. 14-й корпус, отходя, сумел вывезти всю материальную часть.

Что означал отрыв 9-й армии от главных сил Южного фронта, Крылову объяснять было не надо. Наступал час Одессы.

Город на этот раз уже не выглядел столь мирно, как в первые дни июля. Уже были видны разрушения от налетов вражеской авиации. Всюду военные патрули, мирных жителей почти не видно. На улицах баррикады и даже ежи из рельсов. Город готовился к уличным боям, везде, где можно было ожидать воздушного десанта, оборудованы огневые позиции.

Николай Иванович, въезжая в город, еще не догадывался о причине вызова.

Штаб Приморской армии размещался в том же здании, где находился штаб округа. Часовой очень тщательно проверил документы. Предписывалось явиться к начальнику штаба округа Матвею Васильевичу Захарову.

Захаров встретил его радушно.

– Здравствуй, штабист… Чуть было не убежал в строевые? Ты погляди, какая идет усложненная война! Местами не фронт, а слоеный пирог. Нынче без штабов не осуществить управление войсками… Слов нет, нападение внезапно, многое было не готово к отражению врага… А я вот так думаю, что в современных условиях мы проигрываем в организации управления… Вот перейдешь к разработке более крупных операций, поймешь, что солдат наш – хороший солдат и в оружии мы не очень-то уступаем немцам. Пока не уступаем… А вот с управлением войсками, со связью отстали… И серьезно отстали.