Вдоль кромки кратера, выброшенные с глубины нескольких миль могучими взрывами, которые изуродовали лунный лик триста миллионов лет назад, громоздились гигантские обломки коренных пород. Да, буровым станком так недра не разворотишь… Жаль только, что эти исполинские образцы были разбросаны на огромной площади в полном беспорядке; необузданные силы, извергшие их на поверхность, нарушили всякую последовательность пластов.
Карабкаясь по горам этого необычного шлака, Пейнтер тут и там отбивал геологическим молотком посильные ему образцы. Вдруг товарищи услышали громкий крик, и доктор наук подбежал к ним, держа в руках осколки довольно скверного стекла. Прошло несколько минут, прежде чем он успокоился настолько, что смог объяснить, из-за чего поднял такой шум. И понадобилось еще некоторое время, пока отряд вспомнил о своей задаче и продолжил работу по программе.
Ванденберг издали приметил четверку, когда она возвращалась к кораблю. Не похоже, чтобы они особенно устали, а ведь двое суток на ногах… Больше того, даже скафандры не могли скрыть не совсем понятную живость их движений. Сразу видно, что экспедиция прошла успешно. Что же, есть двойное основание поздравить доктора Пейнтера. Как ни туманна полученная с Земли срочная радиограмма, ясно, что опыт Пейнтера закончился полным триумфом.
Но при виде того, что держал в руке геофизик, командир Ванденберг забыл о радиограмме. Он знал, как выглядит неграненый алмаз. Только знаменитый «Каллинен» весом 3026 карат превосходил размерами этот.
– Ничего удивительного,– услышал командир захлебывающийся радостью голос Пейнтера.– Алмазы всегда находят там, где есть вулканические трубки. Но почему-то мне не приходило в голову, что эта закономерность распространяется на Луну.
Тут Ванденберг вдруг вспомнил про радиограмму и отдал ее геофизику. Ученый быстро пробежал текст глазами и разинул рот. После Ванденберг говорил мне, что никогда не видел, чтобы человек был так убит поздравительной телеграммой… Вот она:
ЗАДАЧА ВЫПОЛНЕНА. ОПЫТ 541 ПРИМЕНЕНИЕМ УСОВЕРШЕНСТВОВАННОГО ТИГЛЯ УВЕНЧАЛСЯ УСПЕХОМ. РАЗМЕРЫ ПРАКТИЧЕСКИ НЕОГРАНИЧЕННЫЕ СЕБЕСТОИМОСТЬ НИЧТОЖНАЯ.
– В чем дело? – спросил Ванденберг, глядя на потрясенное лицо геофизика.– Новость-то вроде хорошая!
Пейнтер глотнул раз-другой, словно рыба на берегу, и растерянно уставился на большой – чуть ли не во всю ладонь – кристалл. Затем подбросил его в воздух; кристалл медленно опустился обратно.
Наконец геофизик обрел дар речи.
– Моя лаборатория,– заговорил он,– уже много лет пыталась синтезировать алмазы. Вчера вот эта штука стоила миллион долларов. Сегодня – сотни две, не больше. Я даже не уверен, захочу ли тащить его с собой на Землю…
Конечно, он увез кристалл, у кого хватило бы духу выбросить такого красавца. Около трех месяцев миссис Пейнтер носила лучшее в мире брильянтовое ожерелье, которое вполне стоило тысячи долларов (стоимость гранения и полировки). Потом процесс Пейнтера был освоен промышленностью, а месяцем позже она получила развод. Основание? Крайне жестокое обращение со стороны мужа. Вы, конечно, скажете – поделом…
Я немало удивился, прочтя в справочниках, что один из самых нашумевших опытов, проведенных нами на Луне, фактически был подготовлен еще в 1955 году, неполных десять лет после того, как вообще стали применять ракеты для исследования высших слоев атмосферы. Ну вот, в 1955 году состоялся эксперимент, в ходе которого на огромной высоте выпустили натриевое облако.
Посмотрите с Земли на небо: даже в самую ясную ночь пространство между звездами не кажется совсем черным. Глаз улавливает очень слабое свечение, которое отчасти вызвано атомами натрия в атмосфере, на высоте примерно ста миль. Чтобы набрать спичечную коробку натрия, пришлось бы «просеять» не одну кубическую милю ионосферы, вот исследователи и решили, что получится великолепный фейерверк, если забросить на ракете в ионосферу сразу несколько фунтов.
Они не ошиблись. Натрий, выброшенный ракетой в небесах над Уайт-Сендом, образовал большое желтое облако, и целый час, пока не рассеялись атомы, точно сиял искусственный лунный свет. Забавный опыт, однако его провели не ради забавы, он преследовал серьезные научные цели. Приборы, улавливавшие свечение, позволили получить новые данные о верхних слоях атмосферы; эти данные легли в копилку сведений, без которых никогда не удалось бы начать космические полеты.
Прилетев на Луну, американцы решили, что не худо бы повторить опыт, разумеется, в гораздо больших масштабах. Несколько сот килограммов натрия прочертят в лунной атмосфере светящийся след, который легко будет увидеть с Земли в обычный бинокль!
(Кстати, есть люди, которым до сих пор невдомек, что у Луны есть атмосфера. Конечно, слишком разреженная, чтобы можно было дышать, но приборы ее обнаруживают. А роль противометеоритного щита она выполняет превосходно: как-никак, ее толщина достигает сотен миль).
Предстоящий запуск был у всех на устах. Очередная грузовая ракета доставила с Земли натриевую «бомбу». Действие – очень простое: от запала, вспыхивал зажигательный заряд, натрий начинал испаряться, и под давлением паров лопалась перегородка, которая через сопло особой формы выпускала натриевое облако в небеса. Запуск должен был состояться вскоре после наступления ночи. Вырвавшись из лунной тени под солнечные лучи, облако засияет ослепительным светом.
Наступление ночи на Луне – одно из самых потрясающих зрелищ в природе. Особенно, когда глядишь на медленно исчезающий за горами пламенный диск Солнца и думаешь о том, что пройдет четырнадцать земных суток, прежде чем оно покажется вновь… Но закат не сменяется полным мраком, во всяком случае, на этой стороне Луны. Остается недвижно висящая в небе Земля, единственное небесное тело, которое не всходит и не заходит. Отражаемый ее облаками и океанами свет озаряет лунный ландшафт мягким голубовато-зеленым сиянием; и подчас ночью легче ориентироваться, чем днем, когда слепит глаза Солнце.