Я-то хотел спросить, почему он достает именно меня, почему я стал объектом его нападок, а не кто-нибудь другой. Но ответа я бы не получил. Такие, как Шкипер, не отвечают. У них только одно желание - вышибить тебе зубы. Поэтому я просто сел и принялся за сэндвич. Если б полез в драку со Шкипером, он бы, скорее всего, уложил меня на больничную койку. Я ел сэндвич, хотя аппетит пропал начисто. Он еще секунду-другую смотрел на меня, и я уже подумал, что драки избежать не удастся, но потом все-таки разжал кулаки. Разорванная резинка упала на пол. "Ты ничтожество, процедил Шкипер. - Гребаное, длинноволосое хипповое ничтожество". И ушел. Произошло это через несколько дней после того, как он защемил мне пальцы между тележками, а еще через несколько дней Шкипер лежал на атласе в методистской церкви, и уже не мог слышать звуки органа. Он сам на это нарвался. Так, по крайней мере, я тогда думал.

- Маленькое путешествие в страну памяти? - спросил мистер Шарптон, и его слова рывком вернули меня в настоящее. Я стоял между двумя автомобилями, стоял рядом с площадкой для тележек, где Шкипер уже никому не прищемит пальцы.

- Я не знаю, о чем вы говорите.

- Неважно. Запрыгивай в кабину, Динк, и потолкуем.

Я открыл дверь "мерседеса", сел на пассажирское сидение. Господи, как же там пахло. Кожей, но не просто кожей. Вы знаете, в "Монополии" есть карта "Освобождение от тюрьмы". Если ты достаточно богат, чтобы позволить себе автомобиль, в салоне которого пахнет так же, как и в "мерседесе" мистера Шарптона, у тебя должна быть карта "Освобождение от всего".

Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, наконец выдохнул.

- Это предельно.

Мистер Шарптон рассмеялся, его чисто выбритые щеки поблескивали в отсвете приборного щитка. Он не стал спрашивать, о чем я, и так все понял.

- Предельно, но доступно. Во всяком случае, для тех, кто не упускает своих шансов.

- Вы так думаете?

- Знаю, - и в голосе его не было ни тени сомнений.

- Мне нравится ваш галстук, - я это сказал, чтобы заполнить паузу, но не покривил душой. Галстук, конечно, предельным я бы не назвал, но он мне действительно понравился. Вы знаете такие галстуки, с множеством черепов, или голов динозавра, или клюшек для гольфа. Галстук мистера Шарптона украшали мечи, каждый держала крепкая рука.

Он рассмеялся, провел по галстуку ладонью, ласково так погладил его.

- Это мой счастливый галстук. Надевая его, я чувствую себя королем Артуром, - улыбка медленно сползла с его лица, и я понял, что он не шутит. - Король Артур собирал лучших в мире людей. Рыцарей, чтобы они сидели с ним за Круглым Столом и помогали ему перестраивать мир.

У меня по спине пробежал холодок, но я старался не выказывать страха.

- И что вы хотите от меня, Арт? Помочь найти святой Грааль или как там его называют?

- Галстук не превращает человека в короля, - ответил он. - Мне это известно, на случай, если тебя тревожит мое самомнение.

Я заерзал, чувствуя себя не в своей тарелке.

- Эй, я не пытаюсь вас обидеть...

- Я знаю, Динк. Будь уверен. Отвечаю на твой вопрос. На четверть я охотник за головами, на четверть - талантливый скаут, наполовину - ходящая, говорящая судьба. Сигарету?

- Я не курю.

- Это хорошо, дольше проживешь. Сигареты - убийцы. Иначе люди не называли бы их гробовыми гвоздями.

- Вы меня заинтриговали.

- Надеюсь на это, - Шарптон закурил. - Искренне надеюсь. Ты первоклассная находка, Динк. Я сомневаюсь, что ты мне поверишь, но это так.

- Так о каком предложении вы говорили?

- Скажи мне, что случилось со Шкипером Браннигэном.

Мои худшие предположения подтвердились. Он не мог знать, никто не мог, но как-то прознал. Тело у меня онемело, голову сжало обручем, язык прилип к небу.

- Давай, рассказывай, - голос доносился из далекого далека, глубокой ночью так слышен голос диктора радиостанции, работающей на коротких волнах.

Язык вернулся на положенное ему место. Для этого потребовались немалые усилия, но я справился.

- Я ничего не делал, - и мой голос, похоже звучал на той же гребаной волне. - Со Шкипером произошел несчастный случай, вот и все. Он ехал домой и слетел с дорого. Автомобиль перевернулся и упал в Локерби Стрим. В легких нашли воду, то есть он утонул, но в газетах писали, что он бы все равно умер. Потому что до того, как автомобиль упал в реку, ему снесло полголовы. Так, во всяком случае, говорили. Некоторые полагали, что это не несчастный случай, что он покончил с собой, но я не верю. Шкипер... слишком много удовольствия он получал от жизни, чтобы наложить на себя руки.

- Да. И часть этого удовольствия он получал за твой счет, не так ли?

Я не ответил, но губы у меня дрожали, а на глазах навернулись слезы.

Мистер Шарптон наклонился ко мне, положил руку мне на плечо. Такого и следовало ожидать от мужчины в возрасте, сидя рядом с ним в салоне его большого немецкого автомобиля на пустынной автостоянке, но я знал, что он прикоснулся ко мне совсем по другому поводу, не подкатывается. Его прикосновение бальзамом пролилось на сердце. До того, как он прикоснулся ко мне, я и не знал, как же мне тоскливо. Иногда этого и не знаешь, думаешь, что это твое естественное состояние, по-другому и не бывает. Я опустил голову. Всхлипывать, рыдать не стал, но слезы потекли по щекам. Мечи на его галстуке раздвоились, потом растроились, на месте каждого появилось три.

- Если ты боишься, что я - коп, то напрасно. И я дал тебе деньги... то есть ни о каком обвинении речи быть не может. Да и в любом случае, никто бы не поверил тому, что в действительности произошло с молодым Браннигэном. Даже если бы ты во всем признался по общенациональному ти-ви. Поверили бы?

- Нет, - прошептал я, потом добавил, уже громче. - Я терпел, пока мог. Наконец, не выдержал. Он заставил меня, сам на это нарывался.

- Расскажи мне, что случилось, - повторил мистер Шарптон.

- Я написал ему письмо. Особое письмо.

- Да, очень даже особое. И что ты в него вставил, чтобы оно сработало только на Шкипера?

Я понимал, о чем он, но этим дело не ограничивалось. Персонифицируя письма, ты усиливаешь их мощность. Они становятся смертельными, не просто опасными.