Егоров Георгий Михайлович
Фарватерами флотской службы
Егоров Георгий Михайлович
Фарватерами флотской службы
{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.
Аннотация издательства: Г. М. Егоров рассказывает о службе на Балтийском флоте, где он был штурманом, помощником командира подводной лодки, командовал кораблем. В Великую Отечественную войну участвовал в боевых действиях. В послевоенные годы служил на Тихом океане в соединениях подводных лодок, командовал Северным флотом, был начальником Главного штаба Военно-Морского Флоте - первым заместителем главнокомандующего ВМФ.
Содержание
За десять дней до войны
Время больших испытаний
Балтика в огне
Блокада в наших судьбах
Готовимся к летней кампании
Прорыв
Атака в Померанской бухте
У берегов противника
Важные перемены
Взгляд сквозь годы
Держать порох сухим!
На вахте океанской
Звезда на флаге
В должности начальника штаба
Ракеты стартуют из глубины
Флот нашего времени
Люди атомного флота
На подводных орбитах
С дружбой - через океаны и моря
Вместо послесловия
Примечания
За десять дней до войны
Эти последние перед суровыми испытаниями дни особенно отчетливо врезались в память. 12 июня 1941 года подводная лодка "Щ-310", на которой я служил штурманом, выходила из главной базы Краснознаменного Балтийского флота Таллина в море на патрулирование в район к северо-западу от острова Хиума (Даго) с задачей вести наблюдение за кораблями и судоходством на подходах к Финскому заливу. Одновременно ставилась задача по совершенствованию боевой подготовки экипажа.
Курсы, которыми мы шли, в общем-то были для меня уже испытанными. Все створные знаки, маяки, вехи, изгибы фарватеров - хорошо известны. К тому же Таллинский рейд и подходы к нему были очень толково оборудованы в навигационном отношении. Это, конечно, облегчало мою работу. Но штурманские обязанности в любых условиях плавания всегда не просты. Только успевай поворачиваться. Чуть зазеваешься, промедлишь, собьешься с курса - посадишь корабль на мель. Особенно на таком мелководном театре, как Балтийский.
Поэтому я и трудился, как говорят, в поте лица. Вверх-вниз по многометровому вертикальному трапу. Из центрального поста на ходовой мостик, а оттуда, со взятыми пеленгами, снова вниз, к карте.
В очередной раз поднявшись наверх, я дождался выхода лодки на створ Виимси, что южнее острова Нарген, и доложил командиру:
- Время поворота на курс 265 градусов.
- Добро,- ответил, как всегда, спокойно капитан-лейтенант Дмитрий Климентьевич Ярошевич.- Лево руля!
Спустя несколько секунд нос лодки как бы нехотя подался влево. А я еще раз с особым уважением взглянул на своего командира. Нравился он мне. Впрочем, не только мне, а всему экипажу. В нем чувствовалась большая внутренняя сила, уверенность в себе, в своих поступках. Была у Ярошевича и еще одна черта характера, способствующая созданию авторитета. Он доверял подчиненным, воспитывал в них самостоятельность, и особенно у таких, как я,- недавних выпускников военно-морского училища. Благодаря этому доверию командиры на "Щ-310", например те, кто нес ходовую вахту, могли довольно уверенно управлять маневрами корабля, швартоваться к пирсам, производить срочное погружение, выходить в учебные атаки на суда "противника".
Был наш командир и внешне красивым: высокий, черноволосый, с правильными чертами лица. Отличала его и исключительная аккуратность. Я никогда не видел его в помятых брюках, в несвежей сорочке. И даже в море, на подводной лодке, где кругом металл и с подволока зачастую сыплет капель, где страшная теснота и где, прежде чем повернуться, сделать шаг, следует подумать, не заденешь ли ты плечом, а то и головой какой-нибудь механизм, - Ярошевич всегда был опрятным, подтянутым, я бы даже сказал, элегантным.
Дмитрий Ярошевич до поступления в военно-морское училище работал слесарем в паровозном депо в городе Чарджоу. Видимо, не вря у нас говорили, что отец нашего командира был поляк, а мать узбечка: он хорошо знал узбекский язык.
Для меня он являлся представителем нового поколения командиров флота, воспитанных молодой Советской властью. Людей с крепкой рабочей хваткой и в то же время глубокой внутренней культуры, высокой интеллигентности, идейной убежденности и патриотизма.
Когда накануне нового, 1941 года старший лейтенант Ярошевич, получив назначение командиром на "Щ-310", впервые пришел на лодку, то, собрав экипаж, он сказал: "Самый опасный человек на лодке тот, кто ничего не знает и ничего не умеет. Я призываю всех: совершенствуйтесь и совершенствуйтесь в своем деле. Изучайте корабль и свою специальность".
Впоследствии, уже во время войны, мы все убедились, как важно знать свое дело и свой корабль. Сколько же раз благодаря высокому мастерству экипажа мы смогли успешно выполнять боевые задачи и избежать гибели!
Стремлению овладевать высоким мастерством во многом способствовала любовь к кораблю, преданность подводному флоту. Лично у меня желание стать подводником родилось, когда был курсантом последних курсов Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, которое окончил в мае 1940 года. Большую, если не главную, роль сыграл в таком решении удивительный человек, преподаватель училища капитан 1 ранга А. А. Ждан-Пушкин.
Это имя известно многим подводникам моего поколения. Благодаря безграничной преданности Александра Александровича подводным лодкам, его редкостному умению внушить любовь к делу другим, не один выпускник училища выбрал себе нелегкую, полную опасностей службу на подводном флоте.
Сам же Ждан-Пушкин еще в дореволюционном русском флоте был одним из первых командиров подводной лодки. Он принимал участие в боевых действиях на Балтике во время первой мировой войны. С 1917 года - в революционном Балтийском флоте. В качестве командира подводной лодки "Тигр" участвовал в историческом Ледовом походе кораблей из Гельсингфорса в Петроград. В 1924 году Александр Александрович окончил Военно-морскую академию, впоследствии командовал дивизионом подводных лодок, а с 1934 года перешел на преподавательскую работу.
Лекции по тактике боевых действий подводных лодок, которые он читал, как правило, без конспекта, всегда иллюстрировались живыми примерами мужества подводников, романтики их службы.
"Друзья, поверьте моему слову,- говорил он не раз курсантам,- за лодками исключительно большое будущее. Это оружие завтрашнего дня".
Стоит только представить себе обстановку того времени, чтобы понять, насколько смелы и прозорливы были эти слова. Да, в первой мировой войне подводные лодки заявили о себе достаточно грозно. Однако после войны стали бурно развиваться и противолодочные средства. Все более совершенствовались противолодочные корабли, противолодочная авиация, минное оружие. Были изобретены новые гидроакустические приборы, так называемые асдики, лишавшие лодки главного преимущества - скрытности. Все это сказывалось на взглядах ведения войны на море. Например, к началу второй мировой войны фашистская Германия делала ставку в основном на надводный флот. Ему отводилась решающая роль в боевых действиях. Только в ходе войны было развернуто массовое строительство подводных лодок. Англия и другие морские державы основное внимание также уделяли крупным надводным кораблям.
Недавно, работая над статьей об эволюции боевого применения подводных лодок во второй мировой войне, я прочитал воспоминания гросс-адмирала К. Деница, командовавшего подводными силами фашистского флота, а в последние годы войны - всем флотом. Вот что он написал: "После первой мировой войны англичане очень много писали об асдике - новом средстве обнаружения подводных лодок, находящихся в подводном положении. Этот прибор якобы позволял обнаруживать подводные лодки на дистанции в несколько тысяч метров. В целом же подводная лодка объявлялась в Англии устаревшей боевой силой. Считали даже, что другим нациям не стоило строить подводные лодки"{1}.