Брось один быстрый взгляд на воду внизу, просто вода над камнями, маленький ручей, всего-то.

И вот передо мной сонный луг с милыми добрыми воротами кораля и колючей изгородью где дорога сворачивает налево но тут я уже расстаюсь с ней. Потом перелезаю через изгородь и оказываюсь на милой песчаной дорожке петляющей среди душистых зарослей вереска словно я наконец-то выбрался из преисподней в милый старый Рай Земной, и слава Богу (и хотя минутой позже мое сердце вновь уходит в пятки при виде чего-то черного в белом песке впереди но это всего лишь кучи оставленные старым добрым мулом, нагадившим в Раю).

4

А утром (выспавшись в белом песке у ручья) я вижу то что так испугало меня во время ночной прогулки по каньону – Дорога поднимается по стене высотой в тысячу футов с резкими обрывами кое-где, особенно на пересечении с пастушьей тропой, карабкается все выше, туда, где сквозь пролом в утесе видно, как ползет туман сзади из морского залива, достаточно страшного самого по себе, как если бы одной дыры для сообщения с морем было мало – Но хуже всего мост! Я медленно шагаю в сторону моря по дорожке вдоль ручья и вижу ужасно тоненькую белую полоску моста и тысячи вздохов непреодолимой высоты над лесочком по которому я иду сейчас, невероятно, и чтобы заставить сердце биться от ужаса подходишь к узенькому уступу по которому проходит тропа а гулкий прибой надвигается обрушиваясь белой пеной на песок как если бы находился выше того места где ты стоишь, словно внезапная приливная волна мира способная заставить тебя отступить и бежать назад в холмы – Мало того, голубое море там позади гигантских обрушивающихся валов полно огромных черных скал которые вырастают словно замки древних великанов-людоедов и истекают черным илом да здесь же миллиарды лет скорби и огромный утес справа со слюнявыми губами пены у основания – Ты высовываешься над милой и уютной лесной тропинкой зажав в зубах соломинку и сплевываешь ее чтобы полюбоваться на ее гибель – И оглядываешься на невероятную высь моста ощущая саму смерть и не без причины: под мостом в песке позади утеса, блядь, сердце в пятки уходит: автомобиль, сорвавшийся с моста дней 10 назад, пролетевший тысячу футов вниз и приземлившийся, наконец, все еще там, перевернутые ржавые шасси в драном хлюпанье изъеденных морем шин, старые спицы, бывшие сиденья, из которых лезет солома, одинокий печальный насос, а людей уже нет –

Повсюду вздымаются гигантские локти Скалы, в них прячутся гроты, взбивая пену, плещутся морские волны, гудят и бьются о песок, дно уходит все глубже (здесь вам не пляж «Малибу») – А оборачиваешься и видишь приятный лесок что вьется над ручьем прямо как пейзаж где-нибудь в Вермонте – Но стоит посмотреть наверх, оглянуться назад, Боже мой, ты стоишь прямо под висящим мостом бегущим тонкой белой линией от скалы к скале а неразумные машины мчатся по нему, словно сны! От скалы к скале! Вдоль всего гневного побережья! Так что позже, слыша от кого-нибудь: «О Биг Сюр должно быть прекрасен!», я каждый раз задумывался почему все говорят о его красоте несмотря на и вопреки тому что он устрашающ, вопреки его стонущим блейковским вершинам мук Творения, его перспективе когда едешь по прибрежному шоссе солнечным полднем и глазу открываются мили и мили ужасного прибоя.

5

Страшновато было и в другом мирном конце Ратон-каньона, в восточном конце, где под сенью нескольких странных деревьев Альф домашний мул здешних поселенцев спал по ночам и видел мирные сны а потом просыпался чтобы попастись на травке и медленно шел до морского берега где можно было видеть как он стоит неподвижно на песке у самых волн как персонаж древнего мифа – Альф-Священный Ослик прозвал я его позже – Собственно пугающей была гора поднимавшаяся в восточном конце, необычная похожая на бирманские горы с уступами и прихотливыми террасами и странной снежной шапкой на вершине на которую я с самого начала даже когда был еще здоров и бодр смотрел с замирающим сердцем ( а спустя шесть недель во время полнолуния третьего сентября в этом же каньоне я сошел с ума) – Гора напоминала о моих последних навязчивых кошмарах в Нью-Йорке в которых фигурировала «Гора Мьен-Мо» табуны летающих лунных лошадей в поэтически накинутых пелеринках кружили возле ее вершины на высоте тысячи миль (так сказали во сне) а в одном из кошмаров я увидел на верхушке огромные пустые скамьи такие молчаливые в лунном сиянии мировой вершины словно на них сиживали боги или великаны но только давно покинули их так что теперь скамьи были покрыты пылью и паутиной а в расположенной неподалеку пирамиде затаилось зло прятался монстр с огромным шумно колотящимся сердцем и обычные дворники, еще более зловещие, грязные и оборванные готовили пищу на маленьких очагах – Узкие грязные норы сквозь которые я пытался протиснуться с пучком помидорных стеблей обвившихся вокруг шеи – Сны – Кошмары алкоголика – Их повторяющиеся серии крутились вокруг этой горы, на первый взгляд показавшейся прекрасной, но какая-то ужасная зеленая зреющая тайна опутала тропическую вершину которая вознеслась над вечнозеленой страной так называемого «Мехико», а за ней – пирамиды, высохшие реки, другие страны, полные вражеской пехоты и еще большей опасности, хулиганов болтающихся по улицам в воскресенье – И вот вид этой обыкновенной печальной горы, вкупе с мостом и автомобилем рухнувшим с шумом в песок после того как наверное дважды перевернулся в воздухе из которого не торчали уже ни локти ни в клочья разодранные галстуки (напоминает жуткую поэму об Америке которую можно было бы написать),ох, уханье сов, живущих в старых мрачных прогнивших деревьях в той дальней стороне каньона, куда я всегда боялся заходить – Этот непроходимо заросший крутой утес у основания Мьен Мо где таятся пещеры которые даже индейцы в десятом веке наверное не исследовали он поднимается к неуклюжим мертвым деревьям среди кустарника такого густого и высокого и зарослей вереска Бог знает какой высоты – А сразу за гранями утеса цвета черного винограда огромные грязные тропические папоротники среди восставших в спонтанной забастовке хвойных деревьев сам утес вырастает над тобой в то время как ты топаешь по мирной дорожке – И как уже было сказано океан оказывается выше того места где стоишь как порты на старинных гравюрах кажутся всегда выше чем города (о чем с содроганием заметил Рембo) – Сколько зловещих комбинаций включая летучих мышей, которые позже когда я спал в койке на веранде хижины Лоренцо стали слетаться и кружить над моей головой иногда настолько низко что я испытывал суеверный страх думая что они могут запутаться у меня в волосах, и эти безмолвные крылья, как бы вам понравилось проснуться среди ночи и спросить себя глядя как тихо бьются над вами крылья:"А на самом деле я верю в вампиров?» – Они безмолвно летают вокруг моей освещенной в три часа ночи хижины где я читаю (ради Бога) (вздрагиваю) «Доктора Джекила и мистера Хайда» – Интересно однако как я всего за шесть недель превратился из безмятежного Джекила в истеричного Хайда впервые в жизни потеряв контроль над мирным механизмом своего разума.