Но доказательства рассудка сменялись тут же необъяснимой уверенностью в то, что предупредить преступление все же необходимо. Словно совесть безо всяких доводов советовала мальчику нанести плохому человеку ответный удар.

Володя ушел в свою комнату рано, одновременно с папой, ложившимся спать в десять часов, потому что утренняя смена начиналась на заводе в половине седьмого - нужно было выспаться. Завел часы, боясь уснуть, прилег на диван с книгой, но сознание воспринимало лишь отдельные слова. Сердце колотилось бешено, и Володя даже сходил на кухню, чтобы выпить валерьянки. И скоро наступило словно легкое забвение и ничего уже не хотелось...

Звонок ударил резко, хрипло, и проснувшийся Володя не сразу понял, что случилось, но быстро нажал на кнопку и скинул с постели ноги. "Я заснул! с ужасом подумал он и вгляделся в циферблат. - Час двадцать! Скорее! Скорее выходить!" И Володя даже не заметил, что дал себе команду, уже ничуть не сомневаясь в принятом решении.

На цыпочках он вышел в коридор - дверь в комнату родителей оказалась приотворенной, и света не было. Это означало, что мама спит. Володя вернулся в свою комнату, из ящика письменного стола достал замок и перочинный нож (для самообороны), пять монет (Володя позабыл, что в милицию звонить предлагается бесплатно). Рассовал свое имущество в карманы куртки и снова вышел в коридор.

Кеды Володя не надел, а только в руку взял. Теперь нужно было бесшумно дверь открыть, и на это он потратил минуты три, осторожно, миллиметр за миллиметром поворачивая шишечку замка, а потом тихонько, чтобы не скрипнули петли, толкая дверь вперед.

По лестнице он спускался тоже осторожно, боясь повстречать запоздалых соседей. Вышел из своей парадной и быстро двинул в сторону подъезда старика. Никто и здесь не попался ему навстречу, и Володя благополучно поднялся на шестой этаж. Первым делом он подошел к квартире Ивана Петровича и приложил к ней ухо - в квартире все было тихо. Тогда Володя поднялся на площадку возле чердачной двери, куда заранее принес себе сиденье деревянный ящик. Он сел на него, прислонившись спиной к обитой железом двери. Справа от него было низкое, на уровне площадки, окно, впускавшее синий свет ночи, который ложился на щербатые плиты перекрещенным ромбом. Если стоять у этого окна, можно было увидеть окна квартиры старика, потому что в этом месте был угол дома, и лестница, где прятался Володя, была на одной стороне, а квартира - на другой. Но Володе незачем было смотреть на эти окна - он знал, что они безмолвные и черные.

А страх постепенно начинал заползать в сознание мальчика, высасывая его силы, его бесстрашие, а взамен их впуская ужас и бессилие. Володя слышал, как у него за спиной, на чердаке кто-то тихо и протяжно выл, точно играл на кларнете или плакал, кто-то ходил, негромко шуршал и покряхтывал. Порой ему казалось, что дверь сейчас распахнется и его схватят за горло чьи-то руки: Димины руки или какого-нибудь бомжа, которых немало таскалось, как знал Володя, по подвалам и чердакам. И жилка затряслась у Володи под коленкой на одной ноге, а потом на второй, а скоро он весь буквально трясся от страха и уже не думал эту дрожь перебороть.

Вдруг чьи-то легкие шаги раздались всего двумя этажами ниже. Володя, прислушиваясь к звукам, гулявшим за чердачной дверью, забыл о лестнице, и теперь эти тихие шаги вернули его к действительности. Кто-то поднимался наверх. Володя словно превратился в одно большое ухо, а рука помимо воли потянулась к карману, где лежал перочинный нож. Все выше, выше слышались шаги. Дрожащими пальцами, едва зацепив ногтем выемку на лезвии, Володя раскрыл свой нож. Шаги поравнялись с площадкой шестого этажа, не задержались у квартиры старика, а направились наверх, к Володе!

Володя привстал на ящике, уже готовый отразить нападение, потому что был уверен, что увидит сейчас наглую ухмылку Димы, который попытается расправиться с ним как со свидетелем. Но не "воронежец" стоял перед ним в полутемном закутке - Иринка, в брюках, в курточке, засунув руки в карманы и улыбаясь, смотрела на Володю.

- Ого! Да ты вооружен что надо! - насмешливо сказала она.

Володя, лицо которого покривилось судорогой ужаса, попытался придать ему подобие улыбки:

- Чего... ты... здесь?

- Я пришла проверить, на самом деле ты решился или струсил? А ты молодец! Давай вместе сидеть, а? Вдвоем же не страшно! Я тоже из дома улизнула - папа ведь привык, что я ночью по квартире брожу, вот и не обратил внимания.

Веселый тон Иринки после пережитого страха казался Володе совсем неуместным здесь, в ожидании грабителя. К тому же сидеть вместе с девочкой он не хотел - тогда бы пришлось как бы делиться славой со своим помощником. Иринка, которой он хотел доказать, что способен на смелый поступок, становилась равной ему по смелости. Но все же прогнать её Володя был не в силах:

- Ну, садись. Только в тряпочку молчи, чтобы без трепа.

Иринка присела на ящик.

- А долго сидеть-то будем? - спросила, сдерживая смех. - Неужели ты не понимаешь, что Дима не придет?

- Сколько надо, столько и будем сидеть! Если хочешь - уходи! Я тебя не звал! - зло сказал Володя и тоже сел на оставленный девочкой кусочек ящика.

И снова слышалось чье-то оханье и плач за дверью, и кто-то негромко погромыхивал на чердаке и будто бы ходил, и снова Володя представлял, что Дима уже давным-давно сидит на чердаке и ждет, когда они уйдут, а если не уйдут, то он откроет дверь и проложит себе дорогу к оружию старика или ножом, или просто своими сильными руками. И Иринке скоро передалось волнение Володи, и они, уже не стесняясь друг друга, буквально тряслись от страха.

Вдруг внизу, наверное на первом этаже, громыхнула дверь, словно отворил и отпустил её человек, смело входящий в свой собственный дом, и послышались шаги, не робкие и тихие, а решительные, смелые. Как видно, поднимавшийся держался при ходьбе за поручень, потому что было слышно, как стучат в гнездах расшатанные прутья ограждения.

Все ближе и ближе слышались эти смелые шаги. Володя видел глаза Иринки, ставшие от страха круглыми, большими, как пятаки. Рот её, готовый издать крик, открылся тоже. Володя стиснул зубы, и указательный палец его руки сам собой поднялся к губам, приказывая девочке молчать.

Вот шаги остановились на площадке шестого этажа. Замолкли. Потоптались возле двери. Заскрежетал в замочной скважине ключ. Скрипнули петли, повернувшись. Отворилась дверь. Закрывшись, негромко стукнула. И звуки стихли.

Да, Володе сейчас казалось, что гораздо проще взобраться на Монблан, чем сойти вниз через несколько ступенек. Но он все-таки поднялся, потому что знал: в квартире Дима, и ему понадобиться не больше трех минут, чтобы взять палаш и вернуться с ним на лестницу.

Ступая тихо-тихо, ступенька за ступенькой, Володя спустился вниз. Откуда ни возьмись явились силы, смелость. Рассудок почему-то было совершенно ясен, трезв. Подошел к дверям квартиры старика. Ухо приложил. Прислушался. Да, там кто-то быстро ходил, чем-то громыхал. Володя полез в карман, торопясь достал замок (при этом повозился, потому что дужка зацепилась за подкладку). Стараясь не звякнуть металлом о металл, он стал продевать дужку через обе петли на дверях, потом надавил на корпус, и пружина клацнула, сообщив о том, что замок закрылся. И тотчас дверь сильно дернулась, и замок подпрыгнул от сильного напора со стороны квартиры. Дверь вернулась в прежнее положение, и Володя уже хотел бежать вниз, звонить в милицию, потому что Иринка за рукав тянула его вниз.

Дверь дернулась еще, еще, и Володя, как завороженный, смотрел на эту прыгающую дверь, словно наслаждаясь видом беспомощности сильного, взрослого мужчины, виновником которой был он, худенький мальчик.

- Ч-ч-ерт! Что такое! - выругался тот, кто был в квартире, и Володя узнал голос Димы.

Мальчик также видел, что вор, насколько позволял замок, отворил дверь и, приложив голову к щели, пытался посмотреть на то, что мешало ему выйти. Потом показались пальцы, которые Дима просунул в щель и торопливо ощупывал замок, к его великому изумлению появившийся здесь. И Володе почему-то стало смешно. Ему вдруг пришла в голову шальная мысль схватить Диму за пальцы, но он не сделал этого, а лишь сказал, торжествуя: