- Знаете, - начал Володя, присаживаясь у стола дежурного, - только сейчас поезд отошел, на Варшаву поезд, и я твердо знаю, что через границу проводник по имени Герман, - восьмой вагон, - будет провозить картину, очень ценную картину. У него в купе где-то есть тайник, в нем он обычно и возит за границу произведения искусства. Только я прошу вас, не надо спрашивать, как меня зовут. Я все узнал случайно и боюсь, что эти люди будут мстить...

ГЛАВА 17

КАПКАН ДЛЯ БЕЛОРУСА

А дежурный майор милиции, хоть и казался измученным, но не был занудой и не стал спрашивать у Володи, как его фамилия да где он живет. Записал в свою книжечку номер поезда, номер вагона и имя проводника. Сказал, что позвонит таможенникам, и они передадут, куда надо. Да ещё поблагодарил Володю за бдительность.

Счастливый, словно на крыльях, несся Володя к метро, чтобы успеть до его закрытия. Со Злым ему удалось рассчитаться. Нет, он не стремился к тому, чтобы арестовывали лично самого Злого. Для Володи было достаточно и того, что арестуют картину, то есть у Злого больше не будет возможности проверить: настоящая она или поддельная. "Таможенники заберут её - и все! думал Володя. - Только бы они сумели открыть этот тайник, но ведь они такие дотошные, непременно найдут, непременно!"

Теперь существование Володи отравляло лишь воспоминание о Белорусе и Ките, об угрозе Петруся Иваныча. Володя был твердо уверен в том, что они попытаются забрать "Иеронима", а Белорус к тому же будет мстить ему за маму. Но как провести Белоруса и Кита, Володя уже почти что знал, правда, план по "уничтожению" этой парочки ещё не оброс деталями, но общие контуры вырисовывались довольно четко. Но, чтобы защелкнуть капкан, в который должны были попасть Белорус и Кит, требовалась помощь двух людей, очень близких Володе, и об этом Володя уже успел хорошо подумать.

- Ну и где ты шляешься по ночам? - Отец встретил мальчика в прихожей. - Или ты снова мне будешь говорить, что был на съемках какого-то фильма?

Отец стоял в майке, скрестив на груди руки, и его могучие бицепсы даже в спокойном состоянии бугрились, словно яблоки, которыми туго набили мешок. Шея у папы была такой же ширины, что и голова, живота не было совсем, и его торс, подобно верхней части песочных часов, конусом нисходил к поясу.

- Я спрашиваю тебя, где ты болтался? - снова спросил отец, и Володя понял, что папка не на шутку решил взяться за его воспитание.

- Я, я, - пролепетал Володя, испугавшись сурового взгляда отца, - я был у одного знакомого художника. Я учусь рисовать, собираюсь поступать в училище...

- А это что у тебя такое? - выхватил отец, не спрашивая разрешения, картину из-под мышки Володи, содрал с неё бумагу и, нахмурившись, стал рассматривать.

- Откуда у тебя она?

- Так я и говорю, я был у художника... - Но Володя прекрасно видел, что отец не верит ему, и теперь мальчик подумал, что настала удобная минута включить отца в игру, последнюю игру операции "Святой Иероним". Теперь была нужна сила отца, и он, если бы узнал о том, кто покушается на эту картину (ну, пусть не эту, а на картину, очень похожую на ту, что была сейчас в руках отца), непременно бы помог ему, Володе.

И мальчик, уведя отца в свою комнату, посвятил его в свой план, начав так:

- Скажи честно, ты бы хотел, чтобы мама вернулась к нам?

Папа похрустел костяшками пальцев, посопел и ответил:

- Ну, допустим. Только как её вернуть?

- Мужчина, к которому ушла мама, обязательно должен прийти за этой картиной, только надо сделать так, что он сам залезет в квартиру, понимаешь? Только в этом случае мы сможем позвать милицию и его арестуют, возьмут с поличным. Тебе ясно?

- Пока не очень... - честно признался отец.

- Ну как же! - с досадой воскликнул Володя. - Все очень просто! Этот человек завтра или послезавтра будет требовать у меня картину, но я ему скажу, что картина находится не у меня, что она вообще уже не моя, и укажу ему, где картина висит. Вот он и полезет в эту квартиру, но ты будешь сидеть в засаде, заодно вызовем милицию, и голубчик попадется в наш капкан, как кролик!

- Но это его картина? - недоуменно спросил отец. - Это очень ценная картина?

- Нет, не его, не его, ты не волнуйся! - заверил отца Володя. - И картина - это только копия с одной очень ценной картины, вот я и ловлю его на эту наживку. Знаешь, - добавил Володя, - если я его не поймаю, он может... может меня убить, я это тебе серьезно говорю...

Отец поднялся с Володиной постели, на которой они сидели вдвоем, и уже у двери сказал:

- Да, маму мы вернем, а тебя убить я не позволю, не бойся. Ты в школу пока не ходи. Разговаривай с этим... господином только по телефону, а мне назови тот день, когда твой "дядя" будет картину красть. Только постарайся точно определить тот день и даже час, наведи его.

- Да, я знаю, как это сделать, знаю, - отвечал Володя, и через десять минут он уже спал, убаюканный усталостью и желанием уйти хоть ненадолго из мира, где, кроме добра и солнца, есть зло и тьма.

К кому, как не к Иринке, мог обратиться Володя за помощью? Во-первых, она была девочкой, и было вполне естественно, что именно ей, хорошо известной Белорусу по работе в Плоцком замке, Володя и подарил "Святого Иеронима". Во-вторых, было очень удобно использовать её квартиру для "капкана", как находящуюся близко к Володиной квартире. К тому же днем там никто не обитал. В-третьих, к Иринке Володя мог смело обращаться потому, что она сама предлагала ему помощь, помощь искреннюю и беззаветную.

Утром, стараясь застать Иринку до того, как она могла уйти в школу, Володя позвонил в её квартиру. Она отворила мальчику, одетая не в школьное платье, а в пестренький домашний халатик, а поэтому очень смутилась, когда предстала перед мальчиком в этом наряде.

- Ну, заходи. Чего же ты так рано? Что-нибудь произошло? - быстро заговорила девочка, пытаясь скрыть смущение.

- Да, произошло, - сказал Володя, делая мрачное лицо и снимая в прихожей куртку. - Просто меня хотят убить, вот что.

Он внимательно смотрел на ещё припухшее со сна лицо Иринки и видел, что это известие, к великому его изумлению, совсем не поразило её, словно она уже давно была уверена в том, Володе грозит какая-то серьезная опасность.

- Чем же я могу помочь тебе? - спросила Иринка, когда они уселись за столом в гостиной. - Кто же хочет тебя убить?

Володя снял бумагу с полотна, нарочно захваченного с собой.

- Неважно, кто. Я, может, и сам не знаю, кто эти люди, но они охотятся за этой вот картиной.

Девочка поправила очки и с интересом уставилась на картину.

- Да это же "Святой Иероним"! - с чувством заявила она. - Да, я узнала! Эта картина висела в Эрмитаже, откуда она у тебя? Это подлинник?

Володе было неприятно, что Иринка узнала картину. Теперь она знала, что Володя как-то связан со "Святым Иеронимом". "А вдруг до неё докатится слух о похищении из Эрмитажа картины Боттичелли? Ведь она вспомнит и уж обязательно донесет - честная!" Но деваться теперь было некуда.

- Это копия, а подлинник, как и раньше, - в Эрмитаже. Но те, кто хочет меня убить, думают, что это и есть подлинник. Мне же, чтобы спастись, нужно повесить эту картину у тебя, будто я подарил её тебе и вернуть им полотно никак уже не могу. Эти люди полезут в твою квартиру, тут-то их и схватит милиция, с поличным схватит.

Девочка смотрела на Володю недоуменным взглядом, но мальчик видел, что удивление это проистекало совсем не потому, что Иринка не могла понять принцип плана, а оттого, что сомневалась в чем-то.

- Скажи, - тихо начала она, - а "Святой Иероним" на самом деле... похищен? Его в Эрмитаже больше нет?

Володя похолодел. Он никак не ожидал этого вопроса от Иринки. Он был уверен, что девочка сразу согласится повесить у себя картину, а теперь она решила провести анализ, какое-то глупое расследование, будто судьба картины для неё была более важна, чем вопрос жизни и смерти мальчика, к которому она была, Володя знал, неравнодушна.