– Дама! – вскричал Наполеон, улыбаясь. Мы не часто видим здесь женские лица. Кто она? Что ей нужно?

– Ее имя Сибилль Бернак, Ваше Величество!

– Как? – пеоесполсил удивленный император. – Она, вероятно, дочь старого Кармла Бернака из Гросбуа. Кстати, m-r де Лаваль, он приходится вам дядей со стороны матери?

Я вспыхнул от стыда и видел, что император понял мои ощущения. – Да, да! У него оне очень симпатичное ремесло, но уверяю вас, что он один из наиболее полезных мне людей. Кстати, он завладел теми имениями, которые должны были принадлежать вам?

– Да, Ваше Величество!

Император подозрительно взглянул на меня.

– Надеюсь, что вы вступили ко мне на службу, не рассчитывая на возвращение этих имений вам?

– Не, Ваше Величество! Мое стремление – пробить себе дорогу без посторонней помощи!

– Гордые замыслы, – сказал император, – создать себе свой путь, не желая следовать пути предков. Я не могу восстановить ваших прав, m-r де Лаваль, потому что в нестоящее время все дела приняли новый оборот, и, если бы я занялся восстановлением нарушенных прав владений, то подобные дела тянулись бы без конца и поколебали бы доверие народа к правителю. Я уже не могу более преследовать людей, завладевших землей, не принадлежавшей мне. За долговременную службу, как например, службу вашего дяди, я даровал им эти земли. Но чего может хотеть от меня эта девушка? Попроси ее взойти, Констан!

Через минуту моя кузина вошла в комнату. Ее лицо было следно и грустно, но глаза Сибилль светились сознанием собственного достоинства, и держалась она, как принцесса.

– Что вам угодно, mademoiselle? Зачем вы прибыли сюда? – спросил император тем особенным тоном, которым он обыкновенно говорил с жензинами, имевшими честь ему понравиться.

Сибилль оглянулась по сторонам, и когда на мгновенье наши глаза встретились, я видел, что мое присутствие придало ей мужества. Она смело взглянула на императора.

– Я пришла просить милости, Ваше Величество!

– Вы всегда можете рассчитывать на меня за услуги вашего отца, madmoiselle! Что вам угодно?

– Я пришла просит не во имя заслуг моего отца; я прошу за себя. Я умоляю вас пощадить Люсьена Лесажа, обвиненного в заговоре против императорской власти и арестованного третьего дня. Ваше Величество! Он скорее поэт, ученый, мечтатель, склонный жить вдали от света, но не заговорщик; он был лишь орудием в руках дурных людей.

– Хорош мечтатель! – с гневом воскликнул Наполеон, – да эти мечтатели самые опасные люди!

Он посмотрел в записную книгу.

– Мне кажется, я мало ошибусь, если скажу, что он имеет счастье быть вашим возлюбленным?

Сибилль вспыхнула и опустила глаза под острым, насмешливым взглядом имератора.

– Я имею здесь все показания. Немного хорошего заслужил он. Я могу только одно сказать: из всего слышанного о нем заключаю, что он недостоин вашей любви!

– Я умоляю пощадить его!

– Это невозможно, mfdemoiselle! Против меня составлялись заговоры с двух сторон, – приверженцами Бурбонов и якобинцами. Я слишком долго терпел от них, и мое терпение лишь ободрило этих господ. Я долго не трогал Кадудаля и герцога Ангиенского. Надо дать такой же урок и якобинцам! Я удивлялся и до сих пор удивляюсь страсти к этому низкому трусу, охватившей мою кузину, хотя давно уже установлено, что для любви не существует законов.

Услышав этот решительный отве императора, Сибилль уже не могла долее владеть собою; ее лицо стало белее прежнего, и она залилась горькими слезами, одна за другою катившимися по ее исхудалым зекам, словно капли росы на лепестках лилии.

– Ради Бога, ради любви вашей матери, не губите его! – вскричала она, падая на колени к ногам императора. – Я поручусь, что он откажется от политики и не будет вредить империи!

Наполеон резким движением отшатнулся он нее, и, повернувшись на каблуках, стал зодить взад и вперед по комнате.

– Я не могу сделать этого! Я никогда не изменяю своих решений1 В государственных делах нельзя решать дела в зависимости от чего-либо и, особенно, женского вмешательства. Якобинцы, кроме того, крайне опасны, и им необходим пример достойного наказания, в противном случпе завтра же создастся новый заговор на мою жизнь!

На неподвижном лице, в тоне его голоса можно было видеть, что дальнейшие просьбы бесполезны, тем не менее моя кузина с упорством женщины, защищавшей своего возлюбленного, продолжала:

– Но он совершенно безвреден и безопасен, Ваше Величество! – Его смерть послужит уроком другим!

– Позадите Лесажа, и я отвечаю за него!

– Это невозможно!

Констан и я подняли ее с полу.

– Вы правы, m-r де Лаваль, – сказал император, бесполезно продолжать разговор, который ник чему не приведет. Проводите вашу кузину отсюда! Но Сибилль снова обратилась к нему, и, мне казалось, надежа еще не покинула ее.

– Ваше Величество! – почти крикнула она, – вы сказали, что необходим пример. Но вы забыли о Туссаке!

– О, если бы я имел Туссака в моем распоряжении!

– Да, вот это опасный человек! Вместе с моим отцом они доовели Люсьена до погибели. Если нужен урок, то уж лучше давать его на виновном, чем на невинном.

– Они оба виновны! Да и саоме главное, что только один из них находится в наших руках!

– Но если я найду другого?

Наполеон на минуту задкмался.

– Если вы найдете его, – сказал он, – Лесаж будет прощен! – Для этого мне нужно время!

– Сколько же дней отсрочки вы просите?

– По крйней мере, неделю.

– Хорошо, я согласен дать вам неделю срока. Если Туссак будет найден в это время, Лесаж будет помилован! Если же нет, на восьмой день он умрет на эшафоте. Однако, довольно. Monsieur де Лаваль, проводите вашу кузину, у меня есть более важные дела, котороыми я должен заняться. Я буду ждать вас в Пон де Брик, чтобы представить вас императрице.