Что касается нашей, 13-й, армии, то, несмотря на проявленный ее войсками героизм при обороне Могилева, С. К. Тимошенко по указанию Ставки снял с должности генерала В. Ф. Герасименко. На замену прибыл генерал-майор К. Д. Голубев - бывший начальник пехотной школы имени М. Ю. Ашенбреннера, где я учился, и бывший командующий 10-й армией, в которой я служил накануне войны. За несколько дней до приезда к нам он с большой группой командиров и бойцов вышел из окружения и временно находился в резерве командующего фронтом.
Радость встречи с моим любимым командиром омрачалась его крайне подавленным состоянием - он, видимо, опасался репрессий за то, что побывал в окружении. В первые дни по прибытии командарм в обстановку не вникал, всецело положившись на Петрушевского. Правда, он информировал нас, что в районе Рославля (в 40-50 километрах от правого фланга армии) вела активные наступательные действия группа войск во главе с командующим 28-й армией генерал-лейтенантом В. Я. Качаловым. Эти действия вылились во встречное сражение с частью сил двух армейских корпусов (7-го и 9-го), подчиненных Гудериану. В конечном итоге группа Качалова была окружена, а сам он пал смертью храбрых. Слева от нас из-под Жлобина на Бобруйск наступала 21-я армия. На этом же направлении по тылам противника совершала рейд кавалерийская группа под командованием генерал-полковника О. И. Городовикова. Одна кавалерийская дивизия (52-я) не успела своевременно прибыть в эту группу и вечером 30 июля была включена в состав нашей армии.
Мы, в свою очередь, сообщили новому командарму малоутешительные сведения о том, что все наши соединения сильно измотаны боями, некоторые еще не вышли из окружения или оказались в полосах других армий. Так, укомплектованность 132-й стрелковой дивизии генерала С. С. Бирюзова составляла не более 30 процентов, но этими силами ей приходилось сдерживать натиск частей немецких 24-го танкового, 13-го и 12-го армейских корпусов.
Так совпало, что в день прибытия К. Д. Голубева, чтобы сломить сопротивление наших войск под Кричевом, Гудериан ввел в бой на стыке своих 3-й и 4-й танковых дивизий 7-ю пехотную. С целью локализовать этот удар и не допустить прорыва гитлеровцев в тыл нашей кричевской группировке было решено перебросить в этот район все войска, в том числе еще остававшуюся на левом фланге часть сил 6-й стрелковой дивизии. Во время этой перегруппировки прорвавшаяся восточнее Кричева 7-я пехотная дивизия немцев окружила 84-й стрелковый полк. На помощь ему был брошен Коммунистический батальон, действовавший в составе 6-й дивизии. Бойцов-партийцев повел в бой командир батальона старший лейтенант И. П. Прянишников. Гитлеровцы не выдержали решительного натиска и, бросая оружие, пустились в бегство. Атакующие совместно с выходившими к ним навстречу из окружения товарищами из 84-го полка уничтожили 2-й батальон 2-го пехотного полка противника, а штаб его захватили в плен.
Подобных примеров в те дни было немало. Однако в целом обстановка все более осложнялась. Вражеское командование не останавливалось ни перед чем, чтобы сломить сопротивление наших войск и прорваться, в частности, в Рославль. 1 августа 24-й танковый и 7-й армейский корпуса после мощной авиационной и артиллерийской подготовки обрушили удар громадной силы по правому флангу нашей армии. Там на широком фронте занимали оборону переброшенные к нам четыре батальона 6-й стрелковой дивизии во главе с ее командиром полковником М. А. Попсуй-Шапко и части 148-й стрелковой дивизии полковника Ф. М. Черокманова. На помощь им командарм направил только что прибывшую 52-ю кавалерийскую дивизию полковника Н. П. Якунина. Юго-восточнее Мстиславля конники с ходу ринулись в бой. Они отсекли прорвавшуюся вражескую пехоту от танков и начали лихо расправляться с ней. Но вскоре немецкие самолеты обрушили на боевые порядки кавалеристов массированный удар, не пощадив при этом и своих пехотинцев. Танки противника под прикрытием авиации возобновили напор. Неся потери, наши стрелковые и кавалерийские части под нажимом многократно превосходящих сил гитлеровцев отошли.
2 августа немецкая 4-я танковая дивизия, наступавшая на острие главного удара Гудериана, сломила сопротивление группы В. Я. Качалова и ворвалась в Рославль. Подразделения нашей 6-й стрелковой дивизии, действовавшие на правом фланге, оказались в окружении. Командарм приказал полковнику М. А. Попсуй-Шапко, с которым мы установили связь, нанести удар в южном направлении и вывести свои подразделения из кольца. В ночь на 4 августа они внезапно атаковали гитлеровцев и пробились к своим войскам{63}.
На рассвете того же драматического 2 августа был получен приказ командующего фронтом: во взаимодействии с 28-й армией нанести удар во фланг ворвавшейся в Рославль вражеской группировке. Для выполнения этой задачи нам дали пополнение. Это были ранее выводившиеся в резерв дивизии С. С. Бирюзова и И. Т. Гришина. Кроме них в состав фронта вошли побывавшая в тяжелых оборонительных боях 121-я стрелковая дивизия генерал-майора П. М. Зыкова и только что прибывшая на фронт.
21-я кавалерийская дивизия полковника Я. К. Кулиева. Было решено подчинить все эти соединения испытанному в сражениях командиру 45-го стрелкового корпуса Э. Я. Магону. Этими силами нам и предстояло выполнять поставленную задачу.
Генерал Ф. И. Кузнецов настаивал на немедленном нанесении удара. Но обещанные армии пополнения сосредоточились в исходном районе лишь к утру 6 августа, тогда же и начались их наступательные действия. Эрман Янович, как всегда, сумел организовать удар в самых неблагоприятных условиях. Его войска в первый день успешно атаковали врага северо-восточнее Кричева, а 7 августа смогли прорваться на Рославльское шоссе на участке Шумятичи - Хотвиж, то есть поставили под угрозу тылы 2-й танковой группы Гудериана. Это не на шутку всполошило гитлеровского генерала, и он выдвинул сюда, в помощь 7-й пехотной, еще и 78-ю пехотную дивизию. Однако 8 августа, поскольку давление нашего 45-го стрелкового корпуса нарастало, Гудериан посчитал, что и этих сил недостаточно, чтобы снять угрозу правому флангу и тылам своей танковой группы. Потом он написал в мемуарах:
"Перед тем как перейти в наступление на Москву или предпринять какую-либо другую операцию, нам необходимо было предварительно выполнить еще одно условие: обеспечить свой правый фланг у Кричева, расположенный глубоким уступом назад. Очистка этого фланга от войск противника была необходима еще и для того, чтобы облегчить 2-й армии наступление на Рогачев"{64}.
Реализуя этот замысел, Гудериан уже на следующий день утром нанес сильный удар своими 24-м танковым и 7-м армейским корпусами, поддержанными авиацией, по правому флангу нашей армии. 3-й и 4-й немецким танковым дивизиям удалось прорваться к Милославичам и Родне. Теперь 45-й стрелковый корпус сам оказался под угрозой окружения.
По распоряжению командарма я 6 августа находился в частях Э. Я. Магона, непрерывно информируя генерала Голубева об изменениях в обстановке. Он советовался со мной и ставил боевые задачи войскам. В связи с прорывом танков противника южнее Милославичей командующий приказал отвести части 45-го стрелкового корпуса на юг за реку Ложбянка, а мне вернуться на КП армии. Я успел проскочить, но основной массе войск 45-го корпуса благополучно отойти не удалось. Нетрудно понять, что танковые и моторизованные дивизии Гудериана значительно превосходили наши стрелковые части в подвижности и маневренности. Танки врага вышли на все коммуникации. В кольце вместе с подчиненными войсками оказались все командиры дивизий и Э. Я. Магон, которому 7 августа было присвоено звание генерал-майора.
На КП армии делалось все возможное, чтобы вызволить ставший всем нам родным 45-й корпус и не допустить дальнейшего прорыва танков Гудериана в юго-западном направлении, а также создания противником плотного внутреннего и внешнего фронтов окружения вокруг соединения Э. Я. Магона. Нам удалось развернуть фронтом на север часть сил 4-го воздушно-десантного корпуса, 6-й и 148-й стрелковых и 52-й кавалерийской дивизий. Оптимизм вселяло и то, что армии накануне придали 50-ю танковую дивизию, имевшую в своем составе боевые машины Т-34. Полковнику Б. С. Бахарову, командовавшему этим соединением, было приказано прорваться в район Милославичей и обеспечить условия для выхода войск и штаба 45-го стрелкового корпуса из окружения.