Но в ячейку в это утро так и не удалось попасть: задержали дела Центробалта. В Центробалте также обсуждался вопрос об отношении к "Займу свободы" и была принята резолюция против него. Эту резолюцию необходимо отстоять на заседании Совета.

Спешу к театру, где происходит заседание и куда стекаются толпы "желтых" демонстрантов и колонны, идущие под большевистскими лозунгами.

Около театра царит оживление. Пестрые наряды дам, элегантные костюмы мужчин перемешались с черной и серо-зеленой массой матросов, рабочих и солдат. Театр переполнен. Чудится, что его стены, привыкшие к посещениям изысканной финской и русской буржуазии и чванливого офицерства, с удивлением смотрят на новых хозяев положения. Воздух вместо тонкого запаха парижских духов насыщен крепким запахом казенных смазанных сапог. И этот запах наполняет сердце жаждой борьбы, так как он исходит от тех, кого эксплуатируют, кого десятками, сотнями тысяч посылают умирать за чуждые им интересы.

Когда я вошел в театр, Коллонтай доказывала, что военный заем, хотя и заем "свободы", на деле предназначен для обслуживания империалистических замыслов Временного правительства. Правительство хочет продолжать братоубийственную войну. Долой военный заем! Никто не должен голосовать за него!

Кончила. Похлопали ей, крикнули "ура", но не совсем густо... Как ее встретили, не знаю, не был при том. Видно, многие "не поняли" ее. Матросы ведь тогда еще не знали "иностранных слов".

После товарища Коллонтай выступало много ораторов. Но еще до голосования видно было, что меньшевики одержали победу. Незначительным большинством голосов резолюция о военном займе прошла.

Мы потерпели поражение. Однако, как всегда, не унывали. Что ж! Это только резолюция, а на самом деле - кто даст денег? Ведь все равно новому правительству выносят недоверие...

Долго еще после этого заседания в газетах спорили. Но мы продолжали наше маленькое дело: вернулись на "Виолу" - и снова за работу. Где там до займа! Своя работа кипит не только днем, но и ночью: съезд моряков Балтфлота на носу...

I съезд Балтфлота

Канун съезда. Маленькая "Виола" со своими обитателями - членами Центробалта - переживает тревожные дни. В своих докладах все готовятся дать отчет перед своими избирателями. Впервые моряки Балтфлота съедутся с различных баз, кораблей, экипажей, чтобы вынести свой приговор деятельности Центробалта, дать новый наказ, разрешить спор между обитателями "Виолы" и господином "народным" военным министром Керенским. Гложет тревога за ревельцев: уж слишком они патриотически настроены; их лозунг - милюковская война до победного конца. Они то и дело шлют верноподданнические телеграммы и резолюции в адрес Александра Федоровича Керенского, который для них является кумиром. Резкий противовес представляют кронштадтцы, гельсингфорсцы, абовцы. Они ненавидят Временное правительство, требуют передачи всей власти Советам. Мрачные мысли бродят в головах большевиков-центробалтовцев: удастся ли объединить весь флот, сможем ли создать базу, на которой можно будет продолжать углубление начатой работы. А ведь за этот короткий период своего существования Центробалт уже завоевал почетное место среди общественных организаций. Он упорно проводит свою самостоятельную линию: долой соглашательство, долой компромиссы с коалиционным правительством и меньшевистским Гельсингфорсским Советом.

На съезде придется выдержать неравный бой: против маленькой группы большевиков будут выступать ревельцы, представители коалиционного правительства, заместитель военного и, морского министра Лебедев, делегация черноморцев во главе с лейтенантом Вербовым и лжематросом Баткиным, с ними же комиссар Керенского Онипко и враждующие соседи - Гельсингфорсский Совет. Антонов-Овсеенко подбадривает. С ним мы разработали тактику нашей группы во время съезда и мероприятия для обработки делегатов. Решено прибывающих делегатов из Ревеля разместить в общежитии вместе с кронштадтцами и поручить кронштадтцам обработку ревельцев. К выступлению Лебедева пропустить побольше матросов с "Республики" и "Петропавловска" и в нужный момент сорвать его речь. Черноморцам не давать решающего голоса.

Все приготовления приходят к концу: доклады, резолюции отпечатаны и приготовлены для каждого делегата. Все дела Центробалта приведены в порядок: могут ведь от съезда назначить ревизионную комиссию для обследования нашей работы. Помещение для съезда оборудовано. Приготовлены канцприпадлежности, не позабыли и о стенографистках. Потребуют записывать все речи, говорят, "для истории нужны".

Яркий, солнечный день. С 9 часов утра потянулись колонны демонстрантов-моряков. Гельсингфорс принял праздничный вид, по крайней мере так казалось центробалтовцам.

Вооружившись документами, справками и делами, отправляемся на съезд, боясь опоздать. Нужно явиться вовремя, дабы не вызвать нареканий со стороны делегатов. Зал переполнен. Все делегаты налицо, но нет еще господина Лебедева - представителя правительства. Прибывшие петроградцы дают справку, что Лебедев опоздал, прибудет завтра. Решено открыть съезд без него. Делегаты не спеша занимают места. Кратко приветствуют собравшихся представителей флота и "дорогих" гостей. Вставанием почтили память борцов, погибших в дни февральского переворота. Оркестр сыграл похоронный марш, и тут же приступили к выборам президиума. Тут-то сразу разгорелись страсти против Центробалта: кандидатов в президиум выдвигает сам съезд. Известно, люди только что приехавшие, запросов и требований - целые груды, запас энергии в избытке. Каждый стремится отстоять свое. После долгих споров и голосований выбранный президиум чинно занимает свои места. Огласили регламент. Взялись за повестку дня съезда. Опять споры. Требуют поставить утверждение устава Центробалта вторым вопросом. Невыгодно для нас. Провалят. Пока не устали, да и достаточно не обработаны, ревельцы будут придираться к каждому слову. Пришлось прибегнуть к обману и хитрости, ударить по самолюбию, и особенно ревельцев: как же такой важный вопрос будем решать без А. Ф. Керенского, который обещал приехать на съезд, или в крайнем случае без господина Лебедева? Согласились. Кричат: "Правильно!" Отстояли свое.

На второй день делаю отчет Центробалта. Все как будто гладко идет. Покритиковали, поругали немножко, но вынесли резолюцию одобрения. Приняли положение о судовых комитетах, о правах и обязанностях командующего флотом, об его взаимоотношениях с Центробалтом, приступили к рассмотрению злосчастного устава Центробалта. Тут снова страсти разгорелись. Завязалась упорная борьба между штабом, комиссаром Онипко и группой делегатов-офицеров, с одной стороны, и Центробалтом и его сторонниками - с другой. Онипко срочно вызвал на помощь опоздавшего Лебедева. Тот и на этот раз оказался неисправимым. Опоздал на сутки. Устав с большим боем приняли без него.

К концу съезда прибыл Лебедев. Вскочив на трибуну, он, что называется, рвал и метал. Он усиленно подчеркивал, что принятие устава в таком виде означает непризнание правительства. Грозил немилостью А. Ф. Керенского и вынужденным роспуском съезда и Центробалта как вредных учреждений. Язык Лебедева оказался его же врагом. Он явно переборщил. Делегаты окрысились, а их еще больше подзадоривают выступавшие один за другим матросы с "Республики" и "Петропавловска".

Как? Нами созванный съезд и избранный Центробалт будет разгонять нами же поставленный у власти министр! Разгонять нас, народных представителей! Нет! Этого моряки не допустят...

Рассвирепели матросы.

Лебедева исключили из списка почетных председателей съезда. Тут-то мы и перешли в решительное наступление. Предварительно принятый устав был поставлен на окончательное голосование. Приняли его почти единогласно.

С этих пор немилость министра А. Ф. Керенского действительно стала витать над головами центробалтовцев. Но съезд целиком одобрил нашу работу и вынес резолюцию, что права Центробалта, выраженные в постановлениях съезда, моряки будут отстаивать в случае надобности силой оружия.