До начала 1959 года Мали была колонией и называлась Французский Судан. Созданная в начале 1959 года в Дакаре Федерация Мали и Сенегала провозгласила 20 июня 1960 года свою независимость от Франции. (Эта Федерация позже распалась.) 22 сентября 1960 года Суданская Республика объявила себя независимой и приняла название: Республики Мали.

Хотя территория Республики Мали очень велика (она в 11 раз больше ГДР), там живет всего 4 миллиона человек. В настоящее время Мали - страна чисто аграрная и очень страдает от последствий развития монокультуры: 75 процентов ее экспорта составляет арахис. Отсюда вывозятся также рис, скот и кожи.

Пятилетним планом экономического и социального развития (1961-1965) предусмотрено строительство водохранилищ и гидроэлектростанций, которые должны способствовать увеличению сельскохозяйственной продукции. Кроме того, геологические исследования заложат основу для создания отечественной промышленности.

Особенно благотворно влияет на молодую экономику Мали ее торговля с социалистическими странами; взамен поставляемых ею сельскохозяйственных продуктов социалистические страны финансируют закупки машин и промышленного оборудования. Советский Союз помогает республике специалистами и предоставляет ей большие займы. Советские эксперты исследуют месторождения полезных ископаемых, а советские моряки восстановили судоходство на Нигере [53]. Чехословацкая Социалистическая Республика строит в Мали большой кожевенный комбинат. Заключены также торговые договоры с Германской Демократической Республикой.

Бамако - столица Республики Мали - будет последним большим городом на нашем обратном пути к Средиземному морю, если только мы получим специальное разрешение для проезда через Сахару. Этот документ не дает нам покоя в течение всего путешествия, тем более что получение его вызывает большие сомнения. В начале поездки мы узнали во французском туристском клубе, что разрешения на проезд на двухколесных машинах в принципе не выдаются. В Конакри наши старания тоже окончились неудачей. И вот больше двух недель мы ждем в Бамако ответа какой-то инстанции в Париже, которая должна уполномочить французское консульство здесь, в Бамако, выдать нам специальную визу.

Времени не теряем. Пока связанный с прессой Рюдигер предлагает совместно с корреспондентами АДН материал газетам, Вольфганг занят снаряжением. Он покупает дополнительные резервуары для питьевой воды и еще раз проверяет мопеды.

Мнения о проходимости дорог в пустыне весьма различны. До прошлого года все три наиболее качественные трассы в Мавританию, Танезруфт и Хоггар с июня бывали закрыты из-за дождей, которые выпадают в это время в южной части Сахары. И хотя, по данным новейших проспектов, на специальных грузовых машинах по пустыне можно разъезжать круглый год, туристов настойчиво предупреждают о песчаных бурях и температуре, поднимающейся до 55 градусов в тени.

- Настоящую трудность составляют, по моему мнению, не Центральная Сахара, а заросшие терновником малийские степи.

Через знакомых мы связываемся с хозяином транспортной фирмы. Он известен своими смелыми поездками по стране.

- Трассы Сахары в большинстве своем имеют указательные знаки, но перед Гао - началом пути в Танезруфт - вам придется часто самим отыскивать дорогу через заросли терновника.

Мы узнаем также приятную весть: часть 800-километрового пути между Бамако и Гао мы проедем по твердому грунту.

- Но пусть над вами смилостивится Аллах, если в степи вас внезапно застигнет дождь.

Мы еще не можем до конца представить себе те трудности, которые нам встретятся во время дождя, но серьезно относимся к предостережению и назначаем старт на следующий день.

Разрешения на проезд через Сахару мы не получили, но по опыту знаем при помощи нескольких банкнот можно иногда совершать чудеса. И нам невдомек, что именно этот прием потерпит через месяц позорный провал.

Сперва старт приходится отложить на три дня: Вольфганг вышел после обеда без тропического шлема, и его хватил солнечный удар. Он лежит на спальном мешке и апатично смотрит в потолок. С помощью советской женщины врача из представительства Советского Союза в Бамако - и кое-каких лекарств его удается снова поставить на ноги. За Бамако мы, вопреки всяким предсказаниям, обнаруживаем мощеную дорогу с отличным асфальтом. Ехать-то хорошо, но наши нервы еще ни разу не подвергались такому напряжению: за каждым поворотом мы ждем, что наступит конец этому великолепию. И все же еще долго стелется перед нами дорога-мечта, а вечером, когда мы укладываемся спать под дырявой соломенной крышей, оказывается, что мы проехали за день расстояние 394 километра - рекордный пробег в нашем путешествии.

"Бензин распродан". Буквы на вывеске бензоколонки "Калтекс" порядочно-таки выцвели.

- Уже несколько недель я торгую только дизельным маслом, - объявляет сторож бензоколонки "Тексако".

У бензоколонки "Шелл" стоит длинная вереница машин.

- Вам нет смысла ждать. Мои запасы почти исчерпаны, а о дополнительном завозе бензина в ближайшие недели вряд ли можно мечтать.

Мы опять вынимаем карту нашего маршрута и снимки, сделанные во время поездки, и начинаем рассказывать этому человеку, кто мы и зачем едем.

- Подождите немного, пока уедут другие машины.

Прежде чем наполнить наши канистры, сторож бензоколонки не спеша закуривает новую сигарету от кончика старой.

Нам еще раз посчастливилось с горючим. Но чем дальше на север, тем меньше шансов его получить; в это время года сюда не могут добраться никакие автоцистерны.

В окружном городе Сан бензин уже несколько недель как распродан. Используем приобретенный нами опыт и обращаемся к местной милиции. Достаточно беседы по телефону - и начальник распоряжается выдать нам масло и бензин из государственных фондов в требуемом количестве. Почти такой же редкостью, как горючее, является здесь питьевая вода. Некипяченую и нефильтрованную колодезную воду едва ли можно пить, но в Сане мы получаем 25 литров отличной холодной как лед воды.

ПЕРВОЕ ПРЕДВКУШЕНИЕ САХАРЫ

[Фото: 40.jpg]

- Хотел бы я знать, где дорога?

Мы только что выехали из деревни Конна и теперь выступаем в роли следопытов. Правда, на нашей карте трасса за деревней не значится как влагоустойчивая, но она называется автострадой. Перед нами же лежит узкая пешеходная тропинка, и это кажется нам невероятным.

Мы снова возвращаемся в деревню. Учитель, который очень хорошо говорит по-французски, подтверждает нашу догадку.

- Дорога здесь еще приличная. Зато в горных районах... Там даже местные жители ее не всегда находят.

И именно тогда, когда мы уже катим по тропе, небо вдруг открывает все свои шлюзы. Много недель подряд здесь светило яркое солнце, и поэтому бушующая над нами гроза достигает значительной силы. Самое худшее начинается через два часа. На открытой местности мы еще могли бы избежать глубоких рытвин, но дорога идет через терновник, и мы вынуждены измерять каждую лужу палкой.

- На помощь, быстрее сюда, Рюдигер!

Вольфганг берет немного в сторону и, переезжая одну из луж, вдруг замечает, как переднее колесо его мопеда уходит под воду. В последний момент Рюдигер хватает машину за заднее колесо, после чего нам с большим трудом удается вытащить мопед. Мы измеряем глубину лужи веткой, и нам становится холодно, несмотря на жару: прут длиной свыше двух метров уходит в грязь, не встречая ощутимого сопротивления.

Область ливней в тропических лесах давно позади. Деревьев здесь мало. Только одинокие, похожие на дорожные знаки, акации. Почва покрыта низкорослым терновником, ветки которого так переплетены, что пробиться сквозь них практически невозможно. На горизонте виднеются горы. Они похожи на песчаниковые горы у Эльбы, на нашей родине, иными словами, их вершины напоминают своими формами увеличенные до гигантских размеров вершины Лилиенштайн и Кенигштайн.

Разумеется, там наверху нет ни замков, ни гостиниц, о чем при такой жаре нам остается лишь горько пожалеть.