Нас приглашают внутрь. Беседа протекает не очень в дружеских тонах. Управляющий фермой - датчанин и принадлежит к радикальной партии белых поселенцев "Объединенная партия Кении". Ее основной принцип предельно ясен: весь африканский материк принадлежит белому меньшинству, и оно любой ценой должно удержать власть в своих руках.
Мы являемся также невольными свидетелями того, как управляющий грубо оскорбляет своих мальчиков-слуг и при малейшей их нерасторопности ругает грязными словами.
Во время нашего пребывания в Кении английские власти чувствовали себя еще относительно уверенно. Но белые поселенцы уже готовились к ожидаемому в ближайшее время переходу власти к африканцам. Они переводили все движимое имущество за границу и превращали свои плантации в пастбища, которые требуют минимального количества наемной рабочей силы, поскольку чернокожие батраки на плантациях все настойчивее добивались повышения заработной платы.
В связи с экстремистскими притязаниями английских колонизаторов в Кении сравнительно давно возникли политические объединения африканцев. Уже в 1921 году была создана "Восточноафриканская ассоциация", которая боролась за освобождение страны и в 1922 году была запрещена англичанами. В том же году образовался "Центральный союз кикуйю", насчитывающий почти 100 тысяч членов [35]. Ее лидером стал Джомо Кеньятта - вождь народа кикуйю. После разгрома крупного восстания кикуйю [36], которое англичане из вполне понятных соображений изобразили как результат заговора тайной организации Мау-Мау, Джомо Кеньятта 8 апреля 1953 года был приговорен к семи годам тюремного заключения и после отбытия наказания - к пожизненной ссылке. Это вызвало движение протеста во всем мире. Кеньятта был освобожден и избран президентом "Национального союза африканцев Кении" (КАНУ) [37].
Во время нашего путешествия по стране мы замечали повсюду симптомы великих грядущих перемен. Правда, англичане старались задержать это движение, сея рознь между отдельными народами, прежде всего между кикуйю и масаи, в результате чего в конце июня 1960 года была образована новая партия - "Демократический союз африканцев Кении" [38]. Но уже немного позже, в 1961 году обе партии объединились, чтобы совместно бороться за независимость родины [39].
НОВЫЙ РЕКОРД ВЫСОТЫ
[Фото: 26.jpg]
Дорога равномерно идет в гору. И когда мы после многих часов подъема достигаем наконец плоскогорья, перед нами открывается картина, напоминающая окрестности Дрездена или западную часть Рудных гор: насколько хватает глаз, раскинулись пологие, покрытые лесом холмы. Лишь подъехав ближе, мы убеждаемся, что это не ели и не сосны, а кипарисы и пинии (итальянские сосны). Вокруг покрытые цветами луга и пасущиеся коровы - полная иллюзия, что мы снова на родине.
- Я должен надеть пуловер. Становится просто холодно. - Рюдигеру приходится потерпеть, так как Вольфганг принципиально останавливается только там, где можно что-нибудь съесть или сфотографировать. Быстро находим ровную площадку с красивым видом. Пока растираем затекшие пальцы, переводим в уме обозначенные на щите английские футы в метры.
- Ничего удивительного, что мы мерзнем: здесь, на перевале Тимбуру, мы находимся на высоте почти в 2850 метров, - Рюдигер еще раз проверяет данные по карте.
- Это же абсолютный рекорд высоты для наших мопедов за все время путешествия.
Спешим в Найроби, но сегодня осиливаем всего 156 километров, потому что через полчаса перед нами опять щит. На нем контурная карта Африки, разделенная красной полосой на две части, а под ней простая и скромная надпись "Экватор". Удивленные, мы сходим с мопедов и садимся на траву.
- Это предел моей юношеской мечты о заманчивых далях.
Рюдигер разочарованно качает головой. Мы столько лет мечтали об Африке, готовились к этой великой минуте нашей экспедиции, систематически изучали язык и литературу, экономили, не отступали ни перед какими трудностями - и все это ради окрылявшей нас мечты о таинственном черном континенте. И вот такое разочарование! Не только потому, что мы в течение часа должны мерзнуть в ожидании солнечных лучей для фотографирования, не только потому, что вместо африканцев в набедренных повязках, которых мы ожидали увидеть, мимо нас в большой машине проносятся одетые по-современному африканцы. Во всем виновата корова, которая смотрит на нас со страшно глупым видом, пока мы не прогоняем ее ударами палок и камнями, чтобы она не мешала нам производить съемки.
Когда на обратном пути в Северное полушарие мы вторично пересекли экватор, местность вокруг выглядела более по-африкански: перед стеной банановых и кофейных кустов в небольшом ухоженном саду находился бетонный круг, символизирующий Землю и снабженный соответствующей надписью. Мы тут же пришли к заключению: ничто не может выглядеть внутри этого круга более эффектно, чем один из наших мопедов.
Но пока мы еще не на пути к родине. Пока мы едем дальше на юго-восток, по направлению к Найроби. И после того как мы разочаровались в экваторе, нас уже не удивляет, что на окраине Найроби мы проезжаем мимо растянувшихся на большое расстояние вилл с холеными парками, что поток движения в центре города проносит нас по широкому шоссе, мимо новейших магазинов и административных зданий и доставляет наконец к чудовищно высокому гаражу.
Прежде всего мы чувствуем настоятельную потребность несколько улучшить свой внешний вид. Правда, мы и так выглядим далеко не неряшливо. Наши брюки отглажены и рубашки вполне чисты. Недаром мы так заботились о них и, несмотря на все опасности подвижнической жизни, сохранили для цивилизации. Но здесь, в центре города, где все без исключения - будь то африканцы, европейцы или индийцы - поголовно носят белоснежные рубашки с аккуратно завязанными галстуками, мы все же считаем, что одеты несколько небрежно.
ПЕРЕДЫШКА В НАЙРОБИ
Большие города вызывают у нас смешанные чувства. Много хлопот стоит, например, найти подходящую квартиру. В хороших отелях в центре города взимают плату, которая нам не по карману, а в ночлежках мы чувствуем себя неважно, особенно после того, как познали чудесные африканские ночи под открытым небом.
И мы снова упрекаем себя за единственную, но очень важную ошибку, которую допустили при подготовке снаряжения. Еще перед началом путешествия умные люди говорили нам, что для посещения больших городов нам необходимо взять с собой черные костюмы. В ответ мы только улыбались. Не говоря уж о чисто спортивном характере нашего путешествия, у нас просто не было места для сложного гардероба. И все же мы давно убедились в том, что наши советчики были правы. В учреждениях, где мы хлопотали о визах и таможенных документах, а особенно в английских учреждениях, нам бы сопутствовал куда больший успех, если бы мы подкатывали к подъезду в автомобиле и имели бы небрежные манеры избалованных гуляк.
- Хелло, ребята, как дела? - обращается к нам сильно загорелый, спортивного вида англичанин, когда мы переносим через клумбы наши камеры, чтобы заснять крупным планом чудесные цветы.
Мы щелкаем затворами, продеваем себе в петлицы по великолепному цветку и возвращаемся на тропинку. Только тут выясняется, что наш новый знакомый садовник-декоратор Найроби. Мистер Браун не упрекает нас за то, что мы вторглись в его владения. Напротив, он приветливо говорит:
- Если хотите, можете разбить свои палатки на окраине города, на моем земельном участке.
Мы с благодарностью принимаем предложение, и наша радость еще больше возрастает, когда мистер Браун сообщает нам, что мы встретим там путешественников. Они ехали по большой трансафриканской трассе Каир Кейптаун и остановились на отдых в Найроби.
Мы в пути уже много месяцев, но еще нигде не попадалось нам так много туристов, как в этом городе. Приезд наш сюда совпал с наиболее благоприятным временем года, тогда как в других местах мы были в самые неблагоприятные месяцы. Так, в феврале на заснеженных дорогах Северных Балкан отпускников не встретишь. Поздней весной в Болгарии нам пришлось купаться в море, когда температура воды достигала едва 13 градусов, а двумя месяцами позже в Передней Азии мы уже застали чудовищную жару, способную отпугнуть самых смелых любителей путешествий. Лишь в рождественские дни в Южном Судане мы наслаждались сравнительно сносной погодой. Это значит, что по ночам было прохладно. Во всяком случае, засыпая под открытым небом, мы иногда укрывались легким стеганым одеялом.